которые сейчас бездействуют?
То, что Силвест и Садзаки нашли эти «шахты», можно было считать подарком судьбы – они сильно облегчали спуск. Но подарок не был лишен недостатков: стены гладкие; если на пришельцев нападут, спасения искать будет негде. Путей лишь два: наверх и вниз. Если оттягивать спуск, то опасность застрять в Цербере возрастает, ведь «Плацдарму» долго не продержаться. Поэтому они решили рискнуть и спуститься.
Но спуск здесь вовсе не означал свободного падения. Оно годилось раньше, когда вертикальные участки пути не превышали километра, а здесь из-за величины «шахт» возникали новые проблемы.
Исследователи вскоре обнаружили, что стены «шахт» таинственным образом притягивают их к себе и что без коррекции курса не избежать ударов о блеклую яшмовую кручу. Разумеется, это действовала сила Кориолиса – та самая невидимая сила, которая изгибает векторы ветров на вращающихся планетах и создает циклоны. Здесь сила Кориолиса мешала линейному спуску, ибо Цербер тоже вращался. Силвест и Садзаки должны были постоянно создавать дополнительный угловой момент при движении к центру планеты. И все же спуск проходил быстрее, чем раньше.
Они успели преодолеть сотню километров, когда началась атака.
– Движется, – сказала Вольева.
Прошло уже десять часов с того момента, как они покинули корабль. Илиа была совершенно измотана, хоть и успела несколько раз вздремнуть, зная, что очень скоро ей могут понадобиться все силы. Правда, от такого отдыха было мало проку. Требовались куда более продолжительные периоды беспамятства, чтобы восстановиться после бесчисленных физических и психических перегрузок последних дней.
Но сейчас Вольева не хотела спать, как будто дошла до той границы усталости, за которой прячется крошечный «аварийный» запас энергии. Бесспорно, этого запаса надолго не хватит, но сейчас Илиа радовалась своей бодрости.
– Что движется? – спросила Хоури.
Вольева кивнула на светящуюся белым подковообразную консоль шаттла, на дисплей с выведенными ею самой окнами с данными.
– Что же еще, если не этот трижды проклятый корабль!
Паскаль зевнула, просыпаясь.
– Что случилось-то?
– Снова мы влипли, вот что случилось. – Пальцы Вольевой легко забегали по клавиатуре, вызывая новые цифры и диаграммы, хотя она не очень-то и нуждалась в дополнительной информации. – Субсветовик лег на курс и движется. Это означает две новости, обе скверные. Во-первых, Похититель Солнц восстановил все главные системы управления, которые я заблокировала программой «Паралич».
– Что ж, десять часов – совсем недурно. Мы успели отойти довольно далеко. – Паскаль кивнула на дисплей, показывавший их местонахождение: шаттл прошел почти треть расстояния, отделявшего его от Цербера.
– А вторая новость? – спросила Хоури.
– Похититель Солнц накопил достаточно опыта в управлении двигателями. Раньше он только осторожно обнюхивал их, боясь повредить корабль.
– И что это означает для нас?
Вольева указала на тот же дисплей, что и Паскаль.
– Предположим, он теперь полностью контролирует двигатели и знает рамки допустимого. Если и дальше будет идти этим же вектором, то вскоре выйдет нам наперехват. Он хочет добраться до нас прежде, чем мы доберемся до Дэна или хотя бы до «Плацдарма». На этом расстоянии мы слишком малая цель, и лучевые орудия для нашего уничтожения непригодны из-за дисперсии. От снарядов же мы можем уклоняться, велев автопилоту вести шаттл зигзагами и произвольно менять курс. Но все равно корабль скоро сократит дистанцию.
– Скоро – это когда? – нахмурилась Паскаль. – Разве мы не сделали мощный рывок на старте?
«Привычка задавать такие вопросы – не самая лучшая ее черта», – подумала Вольева, но своего раздражения ничем не выдала.
– Сделали. Но теперь ничто не помешает Похитителю Солнц разогнать корабль до нескольких десятков g. Нас такое ускорение просто превратит в кашу, а для него предела нет. К тому же на корабле не осталось живых существ, кроме тех, что бегают на четырех лапах, пищат и оставляют грязные пятна, когда ты их пристрелишь.
– Там еще капитан, – сказала Хоури. – Хотя я и не уверена, что его можно принимать в расчет.
– Я спросила: скоро – это когда, – напомнила Паскаль.
– Если повезет, как раз успеем дойти до Цербера, – ответила Вольева. – Но у нас не останется времени на разведку, и отступать будет некуда. Полезем внутрь планеты, чтобы спастись от корабельных орудий. Да и там надо будет спрятаться поглубже. – Она громко хмыкнула. – Может быть, твой муж с самого начала был прав, и сейчас он рискует гораздо меньше, чем мы. Пока, во всяком случае.
На стенах шахты проявлялись узоры, отдельные кристаллические участки светились более интенсивно. Узоры были такие большие, что Силвест не сразу узнал в них амарантийские пиктограммы. Дело было даже не в размерах, а в том, что они отличались от того рисуночного письма, с которым он имел дело раньше. Практически другой язык. Интуитивно он понял, что видит письменность отлученных – стаи, последовавшей за Похитителем Солнц в изгнание, а потом к звездам. Десятки тысячелетий отделяли эти письмена от прочитанных на Ресургеме, и казалось чудом, что он способен видеть в них какой-то смысл.
– О чем речь? – спросил Кэлвин.
– Это не приветствие, – ответил Силвест. – И это еще мягко сказано.
– И что же именно тут сказано? – Садзаки, похоже, услышал их тихий разговор.
– Объясняется, зачем они произвели этот уровень, – ответил Силвест. – Произвели – в буквальном смысле слова.
– Ну что ж, – произнес Кэлвин, – ты убедился наконец, что этот мир – амарантийское изделие?
– При других обстоятельствах можно было бы по этому поводу и пропустить стаканчик, – рассеянно откликнулся Силвест.
Он был изумлен и напуган тем, о чем рассказывали стены, и под воздействием прочитанного у него рождались самые дикие мысли. Не раз при чтении амарантийских текстов он испытывал то же самое, но никогда еще не был настолько уверен в своей правоте.
– Пожалуйста, продолжайте, – раздался голос Садзаки.
– Как я уже говорил, это предупреждение. Здесь сказано, что дальше идти запрещено.
– Пожалуй, это может означать, что мы находимся невдалеке от того, ради чего сюда явились.
У Силвеста