взмыть к потолку. Нигде на борту сейчас не было невесомости, поскольку корабль не кружил по орбите Цербера, а занимал по отношению к нему постоянную позицию, едва-едва подрабатывая двигателями.
Наконец Вольева выбрала шаттл. Это была сферическая «Печаль расставания». В конце ангара Илиа заметила парочку сервороботов бутылочно-зеленого цвета, которые снялись со своей стоянки и медленно двинулись к ней. Это были механизмы автономного полета – шары, усаженные клешнями-захватами и режущими инструментами для ремонта шаттлов. Очевидно, шпионская сеть Похитителя Солнц распространялась на этот ангар. Что ж, ничего не поделаешь. Вольева захватила иглострел не для того, чтобы деликатничать с примитивными рабочими машинами.
В каждый шар пришлось всадить несколько игл – найти важные органы было нелегко.
Изувеченные роботы плавали по ангару, истекая дымом. Вольева повозилась с контролем, заставив ранец ускорить ее продвижение. «Печаль расставания» была уже близко, даже виднелись крошечные предупредительные и объяснительные надписи на фюзеляже, почти все на давно забытых языках.
Из-за круглого бока шаттла высунулся еще один робот. Он был крупнее первых двух, кирпичного цвета; из яйцеобразного корпуса во множестве торчали манипуляторы и датчики.
В одной руке он что-то держал, направляя на Вольеву. Все вокруг приобрело ярко-зеленую веселую окраску. Вольевой захотелось вырвать глаза из глазниц. Робот стрелял из лазера. Илиа ругнулась – ее скафандр вовремя утратил прозрачность, но зато она практически ослепла на время.
– Похититель Солнц! – крикнула она, предположив, что ее слышат. – Ты совершаешь очень серьезную ошибку!
– Я так не думаю.
– Смотрю, ты совершенствуешься, – сказала Илиа. – Прежде речь давалась тебе тяжелее. Что случилось? Ты добрался до трансляторов естественного языка?
– Чем дольше я среди вас, тем лучше вас понимаю.
Скафандр снова обретал прозрачность.
– Уж всяко лучше, чем ты понимал Нагорного.
– В мои намерения не входило мучить его кошмарами.
Голос Похитителя Солнц, как и в прошлый раз, не улавливался, в отличие от смысла его слов. Это было похоже на шепот из приемника, пробивающийся сквозь помехи.
– Да кто бы сомневался, – хмыкнула Вольева. – И меня убивать ты не хочешь, верно? Других – пожалуй, но не меня. Пока, во всяком случае. «Плацдарму» еще могут понадобиться мой опыт и навыки.
– Уже не понадобятся, – ответил Похититель Солнц. – Силвест проник в Цербер.
Плохие новости. Совсем плохие, хотя Илиа еще несколько часов назад предвидела, что это произойдет.
– Тогда должна быть другая причина. Все равно тебе нужно, чтобы «Плацдарм» действовал. Едва ли ты заботишься о благополучном возвращении Силвеста. Но если «Плацдарм» погибнет, ты не узнаешь, проник ли Дэн на необходимую глубину и совершил ли то, что для тебя так важно. А тебе позарез надо это знать.
Вольева приняла отсутствие реакции за молчаливое признание того, что она близка к истине. Не исключено, что Похититель Солнц еще не научился увиливать от ответа – если это искусство присуще только человеческой цивилизации, оно может быть новым для него.
– Позволь мне взять шаттл, – попросила она.
– Этот корабль слишком велик, чтобы войти в Цербер, если ты надеешься разыскать там Силвеста.
Неужели он и в самом деле воображает, будто такая мысль не приходила Вольевой в голову? На миг ей стало искренне жаль Похитителя Солнц, слишком слабо оснащенного, чтобы понять, как работает человеческий мозг. В некоторых аспектах он действует неплохо – например, когда запугивает или соблазняет; приманки для эмоциональных натур ему удаются. Его логику вовсе нельзя назвать ущербной, но он переоценивает ее роль в людских делах. Вот сейчас подчеркнул, что задача, которую Вольева собирается взять на себя, самоубийственная, – и поди ждет, что Илиа откажется от своей затеи и примет его сторону. «Ах ты, жалкий монстр», – подумала она.
– Я должна сказать тебе одно важное слово.
Говоря, Илиа медленно продвигалась к воздушному шлюзу. Был риск, что робот кинется наперехват. Но если он и намеревался это сделать, то не успел – Вольева произнесла все необходимые «заклинания», которые предшествовали главному слову, – без этой подготовительной процедуры оно бы не возымело действия. Илиа никогда не предполагала, что придется сказать его в такой вот ситуации. Но ведь и в прошлый раз, когда оно прозвучало, ситуация была из ряда вон выходящей. Вольева вообще тогда диву давалась, что это название не стерлось в памяти.
Пожалуй, тянуть больше нельзя.
– «Паралич»! – выкрикнула она.
Робот даже не пытался задержать Вольеву, когда та бежала к «Печали расставания» и лезла в люк. Несколько секунд дрон бессмысленно парил в воздухе, а затем юркнул к стене. Оставшись без связи с кораблем, он мог полагаться только на ограниченный запас собственных поведенческих схем. С самим роботом ничего не произошло, так как программа «Паралич» воздействовала только на главные системы корабля. И первой среди этих систем отключилась радиооптическая сеть управления всеми бортовыми роботами.
Теперь одни лишь автономные роботы еще продолжали функционировать так, будто ничего не произошло, но их больше не контролировал Похититель Солнц. Теперь повсюду тысячи механизмов, ранее управлявшихся кораблем, толпятся у терминалов, стремясь подсоединиться к системе контроля напрямик. Даже крысы впадут в ступор, так как аэрозоли, рассылающие им биохимические инструкции, тоже парализованы. Лишенные постоянного надзора, грызуны обратятся к архетипам поведения своих диких предков.
Вольева закрыла шлюз и с облегчением заметила, как начал разогреваться почуявший ее шаттл. Она на руках перемещалась по кабине, где навигационные приборы уже зажигали свои пульты и перенастраивались на предпочитаемый ею интерфейс «жидкая поверхность».
Теперь оставалось только одно – вывести шаттл из «Ностальгии по бесконечности».
– Ты тоже почувствовала? – спросила Хоури, осваиваясь с плюшево-латунной роскошью «Паука». – Весь корабль дрожит, как при землетрясении.
– Думаешь, это Илиа устроила?
– Она велела нам отцепиться от корабля, когда услышим сигнал. И еще сказала, что пропустить его нельзя. Согласись, эту трясучку не заметить трудно.
Ана хорошо знала себя: если тянуть с решением, она неизбежно усомнится в собственных ощущениях, а то и начнет внушать себе, что не было никакой тряски. Потом окажется, что они опоздали. Вольева сказала четко, ясно и недвусмысленно: получишь