В некоторых из подобных рассказов имеются реалистические прослойки; в них говорится о столкновениях горняков с предпринимателями. Такие сказы слышал Бажов. Он обработал их художественно в своей «Малахитовой шкатулке».
В художественной литературе слово «сказ» было употреблено, например, Лесковым, который своему рассказу «Левша» дал подзаголовок «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе». Употребляя это слово, Лесков хотел подчеркнуть народно-повествовательный характер этого сюжета.
Таким образом, количество прозаических народных жанров довольно велико и разнообразно.
Подводя итоги сказанному о жанрах, примыкающих к сказке, но все же отличающихся от нее, мы можем свести наши наблюдения к следующему (приводя по каждому жанру какой-нибудь яркий показательный пример):
миф об Орфее,
быличка о лешем,
легенда о двух великих грешниках,
предание о Пугачеве,
народная книга о Еруслане Лазаревиче,
сказ о Чапаеве.
Этими жанрами, несомненно, далеко не исчерпывается область народной прозы, все, что обычно помещается в сказочных сборниках. Но тем не менее их выделение дает некоторые ориентиры, чтобы начать разбираться в этом сложном комплексе. Предложенное выделение жанров имеет тот недостаток, что оно в основном произведено по характерам героев, а не по внутренней структуре и поэтике жанров. Однако можно предположить, что изучение поэтики указанных здесь жанров до некоторой степени оправдает их выделение. Разумеется, будущее изучение внесет еще много изменений и уточнений. Необходимо оговорить, что произведенное здесь выделение сделано на русском материале и средствами русской терминологии. Мы не можем включаться в международную терминологию, так как этой международной терминологии еще нет. Так, немецкое слово Sage применимо ко всем установленным здесь жанрам (за исключением сказки), кроме того, оно применяется к героическому эпосу; словом «легенда» обозначаются также все выделенные здесь жанры, и, кроме того, особенно в английском языке, этим словом часто обозначают античный миф. Русская терминология дает возможность более точных и дифференцированных обозначений. В обиходном языке и у нас говорят «Легенда о Степане Разине» и т. д., но в научном языке такое смешение недопустимо.
7. Анекдот
Не совсем ясным с первого взгляда представляется отношение сказки к анекдоту. Сущность анекдота сводится к неожиданному остроумному концу краткого повествования. Структура анекдотов отнюдь не противоречит жанровым признакам сказки. Аарне включил анекдоты в своем указателе сказок в особую рубрику, и в этом случае принципиально он прав. Он выделяет такие рубрики, как анекдоты о пошехонцах, о супругах, о женщинах и девушках, о хитрецах, о попах и т. д. Однако же Аарне ошибается, включая иногда очень длинные и сложные сюжеты, как, например, «Никола Дупленский» или «Гость Терентий», в число анекдотов. Повествования, помещаемые им под рубрикой «анекдоты», несомненно относятся к сказкам. Афанасьев точно так же включает в свое собрание народных сказок анекдоты. Под названием «Народные анекдоты» Афанасьев объединяет под № 453–527 множество остроумных мелких рассказов. Однако краткость рассказа – очень относительный и неустойчивый признак. В более широком смысле к анекдотам могут быть отнесены и более пространные рассказы, помещенные, например, Афанасьевым в его «Заветных сказках». В предисловии к этому изданию Афанасьев отметил их сверкающее остроумие и простодушие. Может быть поставлен вопрос о принадлежности к анекдотам не только сюжетов, относимых Аарне к анекдотам (таких, как сказки о пошехонцах, обманутых супругах и т. д.), и не только сказок типа «заветных», но и целого ряда других, которые могут быть сближаемы с анекдотами. Сюда относятся сказки о ловких ворах, о всякого рода надувательствах, о злых и неверных женах, о лентяях и т. д. Нет никаких оснований выделять из сказки всю область народного юмора. Такие рассказы могут быть объединены в особый вид сказок, обладающих специфической структурой. Здесь может возникнуть вопрос об отношении народного анекдота к литературному, но этот вопрос есть только частный вопрос о взаимоотношении книжной и народной литературы. В то же время анекдоты, устно передававшиеся в городской среде в высших сословиях, несомненно также заслуживают изучения (см., например, собрание анекдотов у Пушкина), хотя они не представляют собой фольклора в том смысле, в каком фольклор понимается нами сейчас. Однако выдвигаемая здесь точка зрения разделяется не всеми. Так, А. И. Никифоров в уже упомянутом введении к антологии О. И. Капицы пишет: «Анекдот как таковой отличен от сказки. Он всегда имеет цель только юмористическую» (Никифоров, 1930, 13). Далее Никифоров останавливается на фольклорных особенностях анекдота, но, как уже указано, они, на наш взгляд, не противоречат жанровым признакам сказки.
Таким образом, в отличие от других рассмотренных здесь жанров, анекдоты могут относиться к области сказки, но есть анекдоты, которые нельзя причислять к таковым. Критерий здесь может быть социальным: народные анекдоты, т. е. анекдоты, возникающие и обращающиеся в крестьянской среде, представляют собой одну из форм бытовой сказки, исторические и другие анекдоты, собранные и обращающиеся в городской среде, к сказкам никакого отношения не имеют.
Классификация сказок
Сделанный нами обзор позволяет ориентироваться в жанрах русской устной прозы и выделить из них сказку. Но для изучения самой сказки этого мало. Нам необходимо установить, какие виды сказок вообще существуют. Отделив сказку от смежных и родственных ей жанров, мы должны привести в систему и сам сказочный материал. Мы уже указывали, что мир сказки чрезвычайно пестр, разнообразен и подвижен. Классификация важна не только потому, что вносит в пестрый мир сказки порядок и систему. Она имеет и чисто познавательное значение. Объединение в один разряд гетерономных явлений ведет к дальнейшим ошибкам. Поэтому надо стремиться к правильному объединению однородных сказочных образований. Разные виды сказки различаются не только внешними признаками, характером сюжетов, героев, поэтикой, идеологией и т. д., они могут оказаться совершенно различными и по своему происхождению и истории и требовать различных приемов изучения. Поэтому правильная классификация имеет первостепенное научное значение. Между тем мы вынуждены признать, что в нашей науке до сих пор нет общепринятой классификации сказок. Ниже, в историографическом очерке, мы увидим, какие попытки предпринимались. Ни одна из них не может удовлетворить нас до конца. Во всяком случае, эти попытки не идут ни в какое сравнение со стройными классификациями, имеющимися в области биологических наук (в зоологии и ботанике) или хотя бы в области лингвистики. Это происходит потому, что не найден тот решающий признак, который мог бы быть положен в основу деления. По нынешнему состоянию науки мы должны считать, что этим признаком должна быть поэтика отдельных видов сказки. Такая классификация явилась бы подлинно научной и имела бы то познавательное значение, о котором говорилось выше. Но поэтика отдельных видов сказки так же мало изучена, как и поэтика сказки в целом. Поэтому выделение видов и разновидностей сказки из общего ее репертуара встречает