— Ты меня доконал, — вздохнула я. — Принесу тебе одеяло.
— Мама, а почему бы мне не лечь у себя в комнате?
— Потому что тебя тут вообще не должно быть. Я разрешаю тебе остаться только потому, что не могу выгнать тебя ночью голодного и невыспавшегося.
Я снова легла, но не смогла уснуть. Через час я встала и сделала то, что давно следовало: обыскала комнату для прислуги.
Там я и нашла тайник — под чехлом матраса, в ногах. Хотела было попробовать на язык — из курса биохимии я знала, какой примерно вкус у кокаина, — но не стала рисковать, то ли из благоразумия, то ли из трусости: эти самодельные наркотики бывают опасны даже в ничтожных дозах. И заперла все — порошок, «травку», папиросную бумагу, зеркальце и бритву — в маленький сейф у себя в спальне.
Они победили. Я сдалась. Просто не могла с ними справиться.
Присциллу я привезла домой — излеченную, но надутую, как всегда. Не успели мы снять пальто, пришли двое офицеров службы здравоохранения (по наводке Джима и с его согласия). Они стали мягко и вежливо спрашивать у Присциллы, с кем она «контактировала» — кто мог заразить ее и кого могла заразить она.
— Какая еще инфекция? Я не больна и не болела ничем. Меня держали в больнице против моей воли, потому что сговорились! Это насилие! Я подам кое на кого в суд!
— Но, мисс Смит, у нас есть копии ваших анализов и вашей истории болезни. Вот посмотрите.
Присцилла оттолкнула предъявленные ей бумаги.
— Все ложь! Больше ни слова не скажу без адвоката.
Тут я допустила еще одну ошибку.
— Я тоже адвокат, Присцилла, ты же знаешь. Они задают вполне законные вопросы. Ведь речь идет об охране общественного здоровья.
Никогда еще на меня не смотрели с таким презрением.
— Ты не мой адвокат. Ты относишься к тем, на кого я собираюсь подать в суд. И эти двое тоже, если не отвяжутся, — она повернулась к нам спиной и удалилась наверх.
Я извинилась перед офицерами:
— Простите, мистер Рен и миссис Лентри, но я ничего не могу с ней поделать, сами видите. Боюсь, что вам придется вызывать ее в суд свидетельницей и допрашивать под присягой.
— Бесполезно, — покачал головой мистер Рен. — Во-первых, мы не имеем права вызывать ее в суд — она не совершила ничего противозаконного, насколько мы знаем, и ее приятели тоже. Во-вторых, если она так настроена, она просто сошлется на Пятую поправку[164] и будет молчать.
— Вряд ли она знает о существовании Пятой поправки.
— Будьте уверены, миссис Джонсон, знает. Теперь молодежь пошла до того шустрая — сплошные законники, даже в таких вот богатых кварталах. Вызываешь его, а он вопит — подайте адвоката, и Союз борьбы за демократические свободы тут же его предоставляет. СБДС считает, что право подростка не давать показаний важнее, чем защита другого подростка от инфекции и бесплодия.
— Но это же смешно!
— Вот в таких условиях нам приходится работать. Если с нами не хотят сотрудничать добровольно, мы бессильны.
— Тогда вот что. Я поговорю с ее директором и скажу ему, что у него в школе разгуливают венерические болезни…
— Бесполезно, миссис Джонсон. Увидите сами — он держит ухо в остро, и судебное дело против него не возбудишь.
Я подумала и согласилась как юрист, что мне нечего сказать директору, раз Присцилла отказывается говорить. Попросить его организовать «проверку на вшивость» (как по-армейски выражался Брайан) всех старшеклассников.
— Ну а наркотики?
— Какие наркотики, миссис Джонсон?
— Служба здравоохранения занимается наркотиками?
— Иногда. Вообще-то это задача полиции.
Я рассказала им о своих находках.
— Что мне теперь делать?
— Ваша дочь призналась, что все это принадлежит ей?
— У меня еще не было случая поговорить с ней об этом.
— Если она не признается, вам будет очень трудно доказать, что cannabis и порошок, являющийся, возможно, кокаином, принадлежат ей, а не вам. Я знаю, вы юрист — но, может быть, стоит обратиться к адвокату, который специализируется в подобных делах. Знаете старую пословицу?
(У того, кто сам себе адвокат, клиент дурак.)
— Знаю. Хорошо, я посоветуюсь.
Как только они ушли, явился Дональд. Утром его на кушетке не было, и я полагала, что он уехал в Гленнвилл. Но, судя по тому, как быстро он пришел после нашего с Присциллой приезда, он остался в Канзас-Сити, спрятался где-то и ждал ее возвращения. Потом оказалось, что все было не так. Он каким-то образом узнал, в какой больнице она лежит, — это просто, а потом выяснил, когда ее выписывают, — тоже не трудно узнать, хотя бы с помощью взятки, если у него были деньги. Так или иначе он явился и позвонил в дверь.
— Представьтесь, пожалуйста, — сказала я через переговорное устройство.
— Это Дональд, мама.
— Что ты здесь делаешь?
— Я пришел к Присс.
— К ней нельзя.
— Я ее увижу, хотя бы дверь пришлось выломать!
Я нажала кнопку вызова патруля «Аргус».
— Дональд, я не пущу тебя в дом.
— Попробуй! — и он стал бить ногами в дверь.
Присцилла сбежала вниз и бросилась отпирать ему. Я оттащила ее, мы сцепились и повалились на пол.
Я не умею драться. Присцилла, к счастью, тоже не умела. Однако одному меня Брайан в свое время научил: «Если уж до этого дошло, действуй быстро, не раздумывай». И когда Присцилла стала подниматься, я двинула ее в солнечное сцепление. Она упала и осталась лежать, ловя ртом воздух.
— Миссис Джонсон, это «Аргус», — послышалось снаружи.
— Заберите его с собой, я вам потом позвоню.
— Кого забрать?
Присцилла снова поднималась на ноги. Я двинула ее в то же место, и она тут же рухнула.
— Вы не побудете здесь еще минут двадцать или полчаса? Он может вернуться.
— Конечно. Останемся сколько нужно. Я позвоню в контору.
— Спасибо, Рик. Вы ведь Рик, верно?
— Да, мэм, это я.
Я повернулась к дочке, схватила ее за волосы, приподняла ей голову и прорычала:
— Ползи наверх в свою комнату и сиди там! Попробуй только пикнуть, и я опять тебе съезжу.
Она послушалась, поползла с плачем к лестнице и стала медленно карабкаться наверх. Я проверила, все ли двери и окна в нижнем этаже заперты, и позвонила в Даллас.
Я рассказала Брайану во всех неприглядных деталях обо всем, что произошло с тех пор, как я сообщила ему, что дети у меня, о том, чего я старалась добиться, и к чему это привело.
— Я не могу справиться с ними, Брайан. Тебе придется их забрать.
— Они мне и даром не нужны. Я порадовался, когда они сбежали — вот, думал, повезло.
— Брайан, они твои дети, и ты их опекун.
— Передаю опекунство тебе — бери, не жалко.
— Ты не можешь этого сделать без суда. Брайан, я с ними не справляюсь, и если ты отказываешься приехать или кого-нибудь прислать за ними, мне остается одно — обратиться с просьбой об их аресте.
— Это за что же? За то, что тебе нахамили?
— Нет. За инцест. За употребление наркотиков. За хранение наркотиков. За побег из-под опеки одного из родителей, Брайана Смита, Даллас, штат Техас, — перечисляя весь набор для суда по делам несовершеннолетних, я внимательно наблюдала за Брайаном. Он и глазом не моргнул, когда я сказала «инцест», — стало быть, для него это не новость. Он вообще не реагировал, пока я не назвала его фамилию.
— Хорошенькая пожива газетчикам!
— Да, думаю, в Далласе об этом напишут и «Ныос», и «Таймс Гералд». Не знаю, как насчет «Канзас-Сити Стар» — инцест не совсем в их стиле. Особенно когда сестра вступает в инцест сразу с двумя братьями — Огюстом и Дональдом.
— Морин, что ты такое говоришь?
— Брайан, я на пределе. Присцилла двадцать минут назад сбила меня с ног, а Дональд пытался выломать входную дверь. Если ты не прилетишь первым же ракетопланом, я вызову полицию и предъявлю свои обвинения. Хватит, чтобы подержать их под замком какое-то время, пока я не закрою дом и не уберусь из города. Никаких полумер, Брайан. Ответь мне прямо сейчас.
На экране рядом с Брайаном возникла Мэриэн.
— Мать, нельзя же так с Гасом! Он ничего не делал. Он дал мне честное слово!
— Мои говорят по-другому, Мэриэн. Если не хочешь, чтобы они показывали на суде под присягой, пусть Брайан их забирает.
— Это твои дети.
— И Брайана тоже, и состоят под его опекой. Шесть лет назад, когда я оставляла их у вас, они были хорошие, вежливые, послушные дети, не больше подвергнутые дурному влиянию, чем другие ребята. Теперь они стали буйными, грубыми, совершенно неуправляемыми. Говори же, Брайан, — вздохнула я — Как ты решил?
— Сегодня я не могу лететь в Канзас-Сити.
— Прекрасно, я вызываю полицию, и пусть их арестуют. А я под присягой объявлю, в чем их обвиняю.
— Подожди!
— Не могу, Брайан. Пока что их сдерживает патруль — частная служба, охраняющая наш квартал. Но на ночь я их тут не оставлю: она выше меня, а он вдвое выше. До свидания, я звоню в полицию.