Отбивая очередной удар, я заметил, что паж, наконец, уязвил своего противника, саданув ему цепью по глазам.
Присев, я пропустил над своей головой меч, срезавший мой плюмаж, и одновременно с тем увидел, что разбойнику удалось-таки схватить девку за длинную косу. Он бросил беглянку на землю и покрыл ее своим телом.
В тот же момент слева от меня послышался стук копыт и возникший точно из-под земли, а точнее, из моря огня, всадник чуть было не затоптал меня своим конем.
Отчаянным движением я отсек, наконец, голову своего пешего противника и кинулся под копыта коня, пытаясь проткнуть брюхо животного.
В тот же момент лошадь обрушилась на меня всем своим весом, дергаясь в предсмертных судорогах и нанося мне новые и новые удары мощными копытами.
Как потом выяснилось, несколько наших лучников, которых я отправил в деревню в составе передового отряда, пришли к нам на подмогу, заметив, что мы попали в засаду. Один из них и сразил вражеского коня, попав стрелой ему в глаз.
Выбравшись из-под конской туши, я не сразу сумел понять, что все закончилось, и продолжал крутиться на месте с обнаженным мечом в руках, ожидая нового нападения.
Горела рожь, вместе с ней горели свежие трупы людей и животных.
Спасший меня лучник деловито вытаскивал из головы коня свою стрелу. Увидев, что я смотрю на него, лучник кивнул мне, продолжая свое дело. Двое наших тут же стаскивали кожаные доспехи и сапоги с мертвого разбойника. Того, который по моей вине утратил кисть, тащили к дереву, по дороге налаживая веревку.
Тут же веселый и возбужденный больше обычного Людовик хвастал перед своим командиром недавно совершенным подвигом, помогая ему стягивать с раненого плеча порванное в нескольких местах, красное от крови и черное от копоти сюрко. Словом, воины занимались привычными делами.
Я нашел глазами Раймона. Мальчишка стоял посреди пылающей ржи с окровавленным мечом в руках и плакал. Перед ним на коленях стояла спасенная им девочка и тоже выла, цепляясь за его одежды и целуя ноги.
Коса девчонки была толщиной с мою руку, и это было удивительно красиво.
Меж тем безрукого раздели донага и удавили на яблоне. Я услышал стон чуть ли не у меня под ногами – лучник вырывал стрелу, застрявшую в груди еще живого разбойника. Спокойно и деловито он и его друзья искали свои стрелы, изымая их из трупов и раненых.
Я подошел к Раймону и, обняв его за плечи, подвел к остальным. Он плакал.
Несмотря на то что просьба графа любым способом помешать его сыну выдержать пост и получить посвящение неожиданным образом исполнилась, мне было искренне жалко Романе, потерявшего свою мечту не из-за собственного неразумного или злого проступка, а ради того, чтобы защитить женщину.
Утро застало нас за похоронным делом. Из ста отборнейших тулузских воинов у меня осталось восемьдесят. Причем пятеро опасно раненых. Добравшись до соседней, не потревоженной разбойниками деревни, мы потратили сутки на приведение себя в должный вид, а также покупку лошадей и провианта. Раненых нам пришлось оставить там, снабдив их какими-то деньгами и пообещав выслать за ними отряд.
Потеряв двадцать человек, я не хотел утратить еще и этих пятерых. Замечательно, что ни Раймон, ни я не были ранены. Несмотря на то что на мне, что называется, не было живого места, а лицо опухло и почернело от синяков, я старался не думать об этом.
Бриллиантовый крест
Отъезд отряда был запланирован на следующее утро. Ночью Раймон велел мне явиться к нему.
– Анри! – Раймон дал мне знак приблизиться к своему жесткому ложу. – Я хотел поговорить с тобой. Милый Анри, – на секунду он посмотрел на мое лицо и отвел взгляд. – Я нарушил пост и прикоснулся к оружию. – Он глубоко вздохнул. – Это значит, что мечте моей не суждено сбыться. Я потерпел поражение, и после возвращения в Тулузу отец подберет мне невесту. А значит, я никогда, никогда уже не смогу... – он сжал кулаки. – Катары ни за что не согласятся принять человека, не выдержавшего испытания. Горе мне! Горе! Горе! – Он ударил кулаком по деревянному настилу, на котором лежал.
– Зато наши рыцари будут прославлять вас за этот подвиг, трубадуры будут петь прекрасные песни, которые не умрут в веках! Ваша жертва, сеньор, никогда не будет забыта, и потомки...
– Молчи, Анри! Молчи. И без тебя тошно! – Раймон вдруг порывисто сел, стиснув мою руку. – Анри, ты друг мне? Ты выполнишь то, о чем я тебя попрошу сейчас? Поклянись, что исполнишь одно мое желание, и я вознагражу тебя по-королевски.
– Мне ничего не нужно, мессен, – я поцеловал руку Раймона. – Клянусь вам, что я постараюсь сделать все, что вы прикажете, если это не будет расходиться с приказом вашего благородного родителя и уставами рыцарского ордена, к которому мы оба принадлежим.
– Можно подумать, что ты чтишь устав, – ухмыльнулся Романе.
– Если бы я его не чтил, меня бы давно уже попросили из ордена, а значит, я не смог бы сопровождать вас на собраниях. А зачем нужен телохранитель, который не может везде следовать за своим господином?..
– Ты не можешь думать ни о чем другом, кроме собственной выгоды. – Раймон поморщился, брезгливо отталкивая мою руку. – Короче, ты помнишь девку, которую я спас?
– Конечно. Ее коса снится мне по ночам. Трубадуры... – Я почувствовал неладное.
– Я приказываю тебе взять нескольких проверенных воинов, отправиться в ту деревню и перерезать всех оставшихся там жителей от мала до велика. Что же касается этой белокурой ведьмы, то я хочу, чтобы ты сначала отдал ее лучникам, а затем отсек голову и, привязав ее за косу к нагруднику своего коня, вернулся ко мне.
– Но мессен! Спасти прекрасную донну, для того чтобы после убить ее?! – Не заметив как, я перешел на крик.
– А разве она не убила мою мечту? Разве она не разрушила все то, к чему я так стремился? Чего желал всей душой? Что тебе жизнь какой-то крестьянки рядом со страданием твоего сеньора?! Отвечай – ты сделаешь это или нет?!
– Нет. – Я встал на колени перед Раймоном. – Ваш отец не одобрил бы такого решения, да и вы сами уже завтра пожалеете о своем приказе. Я не сделаю этого.
– Но мой отец покарает тебя за ослушание!
– Пусть покарает. Я рыцарь и призван защищать мирных людей, а не убивать их, словно ночной разбойник. – Я встал и повернулся уходить.
– Постой! – Раймон ухватил меня за плащ. – Постой, Анри! После смерти моего отца я стану графом, и тогда мне понадобятся верные и готовые на все ради меня люди. Я отдам тебе пост главнокомандующего всеми тулузскими войсками, Анри! Разве не стоит пост главнокомандующего жизни одной простолюдинки? Ты поедешь в деревню ночью, когда все заснут, возьмешь с собой пятерых преданных людей – никто не узнает о том, что произойдет. А если слухи все же дойдут до моего отца – ты всегда сможешь сказать, что это я принудил тебя совершить мою месть.