Просто Кир? — спросила она высоким голоском. — Без рода или клана?
— Просто Кир, — утвердительно кивнул я. — Юнкер. Вы по какому делу?
— Я новый чиновник. Мне нужно добраться в Манаан. Хотелось бы отправиться под защитой вашей центурии, просто юнкер Кир.
— Это исключено, — отказал я сходу. — Сорок седьмая — боевое подразделение, сейчас военное время. Легионеры — это вам не телохранители.
— Меня предупредили, что вы так ответите!
Ночная гостья жеманно достала из недр белого мехового манто пакет с личной печатью генерала ван дер Киила, которую я узнал сразу. Я вскрыл конверт и пробежал приказ глазами.
— Капрал-легионер Крунс…
— При всём уважении, Кюнс, офицер.
— Да, конечно… Кюнс, поднимайте центурию. Выдвигаемся немедленно.
— Будет исполнено!
Он закинул винтовку за спину и побежал выполнять приказ. Проводив его взглядом, я обратил внимание на Пипу. Невысокая, даже миниатюрная, ухоженная блондинка. Золотистая кожа, острый подбородок, высокие скулы, из нарочито небрежной причёски торчат острые кончики ушей, разрез глаз экзотический. В аркадонской моде я не очень разбирался, но от этой пигалицы прямо-таки веяло богатством и преуспеванием. Всё это так не вязалось с нашей деревянной казармой, возведённой непосредственно внутри древнего склада, что я даже задумался, сложив приказ.
— Будьте добры, возьмите лучших бойцов и отправьтесь со мной, юнкер, — проворковала чиновница. — Нам необходимо быть в Манаане как можно быстрей.
О том, что ночная гостья — чиновница, было сказано в приказе, подписанном рукой генерала. И звучал он просто: эскортировать эту Пипу в Манаан.
Я возразил:
— Нам безопасней и правильней отправиться всем вместе.
— Юнкер, вам напомнить, что вы не кавалерия, а пехота? — едко осведомилась собеседница. — Пока ваша центурия дойдёт… Время не терпит!
Я кивнул, соглашаясь, но как поступить правильно, не знал.
Нашу вдумчивую беседу прервала голубая вспышка света, осветившая сгущающиеся сумерки.
Вокруг раздались ругательства, многие упали на колено, все, не исключая меня, схватились за оружие. Мы были на войне, к этой мысли инструкторы на учебной базе приучали не только юнкеров, но и кандидатов в легионеры. Оглядевшись, я остался в целом доволен своими людьми. Опыта им ещё недоставало, но рефлексы правильные.
В темнеющем небосводе Единства сияло око Вечности, заливая всё вокруг ядовитым голубым сиянием. Казалось, что око смотрело на нас с самыми недобрыми намерениями, как будто огромное небесное существо заметило древнего врага и теперь не собиралось ни при каких обстоятельствах выпускать его из вида.
Прежде чем я успел даже испугаться, привычный силуэт пульсара — вытянутый овал, пересекаемый длинным шипом, охватывающим треть неба — начал искажать и изменять свою форму. Пока в небе не засияла эмблема, которая была совершенно мне не знакома.
— Что, мать вашу, это всё значит? — не выдержал я.
— А вы не знаете? — спросила меня Пипа ван дер Джарн, удивив меня своим вопросом.
— Я похож на человека, который задаёт риторические вопросы? — холодно ответил я, пристально глядя на чиновницу.
— Ох… Я всегда подозревала, что образование наших военных не соответствует общим стандартам, — сказала она с легкой насмешкой.
— Да ну? — недобро прищурился я.
Меньше всего мне хотелось, чтобы меня отчитывали, как двоечника у школьной доски.
— Великий цикл Единства завершился, и сейчас начинается новый. Всё как обычно, юнкер, — холодно улыбнулась Пипа, слегка прищурившись. — Око Вечности показывает, какой знак будет покровительствовать новому циклу.
Я почувствовал лёгкое головокружение от накатывающей на меня злости. Мне не хватало только местного астролога! Но я всё же поинтересовался:
— Эти знаки действительно как-то влияют на события или это просто местное предубеждение?
— Зря вы так, юнкер, — продолжила улыбаться Пипа. — Небесные Знаки нередко становятся причиной новых событий, бедствий и устанавливают правила, которые влияют на жизнь Кругов Жизни.
— Но мы же вроде бы не внутри Круга Жизни, а вне его…
— Это ничего не значит Кир. Возможно, этот Небесный Знак предвещает изменения в наших судьбах.
— Вы знаете, что значит конкретно этот Небесный Знак? — спросил я, указывая пальцем в небо.
— Конечно, — кивнула Пипа. — Этот символ переводится как «Дикая Охота». Очень плохой цикл для торговцев, путешественников, уязвимых поселений и вообще для всех, кто хочет жить тихой мирной жизнью. Дикая Охота испытывает народы, населяющие Единство, на прочность. Привычные законы перестанут существовать.
— И что нам делать?
— Продолжать жить, — равнодушно пожала плечами Пипа. — Продолжать делать то, что делали раньше. Возможно, придётся поискать новые способы и пути. Но в целом для нас это благоприятный знак. Существа со Звёздной Кровью выходят на промысел и войну, из-за чего слабые должны будут либо погибнуть, либо присоединиться к сильным, а сильные станут ещё сильнее. Мы — сильные.
Я кивнул.
— Мы сильные, — уверенно повторил я, словно заклинание.
Однако никакой уверенности я не испытывал.
— Отправляемся, юнкер, — произнесла Пипа с нетерпением. — Я жду вас в своей карете.
Я кивнул и направился к Брогану.
— Что случилось, командир? — спросил он настороженно.
Вместо объяснений я протянул ему приказ ван дер Киила. Третий сержант прочитал его, шевеля губами.
— Кого вы возьмёте с собой? — спросил он, возвращая пакет.
— Я почти не знаю наших парней. Кого мне посоветуешь?
Броган снял шляпу и почесал лысый затылок.
— Хорошо бы посадить по легионеру на каждого цезаря, но нам не разрешат. На подножки кареты встанут двое, двое сядут сзади на запятки, один рядом с кучером, — начал размышлять вслух Броган. — Может, разрешите мне заняться охраной?
— Я бы с удовольствием отправился вместе с центурией, — возразил я. — Но в приказе на этот счёт всё ясно и однозначно. Генерал приказывает мне лично из-за того, что я Восходящий.
— И то верно, командир, — кивнул он мне в ответ, возвращая шляпу на своё законное место.
Ещё некоторое время ушло на то, чтобы выбрать добровольцев и растолковать им приказ, но через четверть часа я уже сидел на мягком сиденье в шаткой деревянной карете, напротив бронзовой Восходящей, закутанной в свои меха. За окном мелькали идеально прямые стволы копейника с гладкой коричневой корой.
Кроме удивительной геометрической формы, деревья отличались ровными ветвями, расположенными под строгим углом к стволу и друг к другу. Листья копейника светло-зелёные, крупные, были собраны в плотные кроны, превращая и без того низкую освещённость в кромешную тьму. Благо, что карета была оборудована чем-то вроде прожекторной фары, разгонявшей темноту впереди. Деревянные колёса с металлическими ободами гулко грохотали по мощёной камнем дороге.
Несмотря на шаткость и скрипучие рессоры, внутри кареты было довольно уютно и приятно пахло. Бронзовая Восходящая, закутанная в меха, сидела напротив меня, погружённая в свои мысли. Её глаза, похожие на два светящихся светлых янтаря, смотрели прямо перед собой, не выражая никаких эмоций.
Карета легко набирала