Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Торговец включает транзистор — он тоже продается. Современная музыка в примитивной пироге, в центре забытого временем поселка, неприятно режет слух. Мы пытаемся разговорить новых знакомых, которые в конце концов решили нам показать деревеньку, где живут женщины и дети.
Через два часа, в сопровождении армады пирог, теснящихся вокруг нашего судна, подплываем к деревне, где в прошлом году группу Кусто ждали полицейские... По правде говоря, мы не очень спокойны, поскольку углубились на танзанийскую территорию и никто не поверит, что мы заблудились...
Но пора подумать о возвращении — нам еще надо выбраться из болотного лабиринта. Окружающие нас люди держатся настороже, и мы воздерживаемся от фотографирования. Фотоаппараты лежат в водонепроницаемых коробках, времени на распаковку нет, да и баньямбо надо немного приучить к съемке. Это будет сделано позже.
Можно считать, что приняли нас достаточно сердечно, ведь мы ожидали другого. Правда, мы рассчитывали увидеть традиционный племенной быт, а нашли пластмассовые тазы, нейлоновые сети и радиоприемники. И все же европейцев здесь бывало мало. Стэнли, искавший истоки Нила, не добрался сюда. Сто лет назад по ту сторону Кагеры его ждали десять тысяч вооруженных воинов... Тогда в сердце Африки не удалось вступить ни одному белому человеку.
Жорж Вьен, Ги Вьен
Перевел с французского Аркадий Григорьев
«...истинные открытия в географии»
Над Большими Барсуками висит раскаленное майское солнце. Тащится тележный транспорт из полутора тысяч повозок, мерно шагают, позванивая колокольцами, пятьсот верблюдов, бредет рота пехоты, и с нею две сотни казаков, да полтора десятка матросов при трех унтерах, катятся на пароконной тяге две пушки. И все это растянулось на добрый десяток верст...
Лейтенант Бутаков тронул серого в яблоках аргамака, который с трудом забрался на вершину бархана. Здесь Алексей Иванович достал из седельной сумки термометр — красный спиртовой столбик поднялся уже выше сорокаградусной отметки.
До привала еще добрых два часа пути, но люди и кони уже еле волочат ноги. Одни лишь верблюды безразличны к этому пеклу. Колодцы здесь редки, да и запасов их едва хватает напоить тысячу голов скота, а только в тележном транспорте таких две с лишним. Вот и приходится тысячу верст тащить с собой ставшую теперь затхлой, противной, но все же живительную воду. Да еще снаряжение, припасы. Одна разобранная шхуна «Константин» едва уместилась на двух сотнях дрог. Но ничто не заставит их отказаться от цели — достичь Аральского моря.
Об Аральском море упоминали греческие и римские авторы, китайские летописи и арабские манускрипты. Посланец папы Иннокентия IV монах Плано Карпини прошел его по северо-западному берегу в середине XVI века, но принял за Азовское. А караваны русских торговых людей стали проникать к Аралу и обмениваться товарами с восточными народами с давних времен.
В 1552 году Иван Грозный велел «землю промерить и чертеж государства сделать». При Борисе Годунове этот чертеж был дополнен, а в 1627 году составили описание его — появилась «Книга, глаголемая Большой Чертеж».
«А от Хвалы некого моря,— говорилось в ней,— до Синего моря на летний, на солнечный восход прямо 250 верст. А в Синем море вода солона». Наконец Петр Первый в официальном документе употребил то название, которое бытует поныне: Аральское море.
В 1731 году один из наиболее дальновидных казахских ханов Абулхаир обратился к русскому правительству с просьбой о принятии его вместе с казахским народом в подданство России. Просьба эта была удовлетворена, и к Абулхаиру направили посольство, в состав которого входили два офицера-геодезиста. И с того времени северные берега Аральского моря стали достоверно изображаться на географических картах, остальная же его часть по-прежнему наносилась исключительно по расспросным данным.
В 1741 году геодезист Иван Муравин на основании маршрутных топографических съемок составил карту пути от Оренбурга до Хивы, на которой было изображено восточное побережье Аральского моря и впадающие в него реки, в том числе Сырдарья.
Почти сто последующих лет не дали каких-либо новых сведений об Аральском море. Лишь в 1825 году топографическая экспедиция полковника Федора Берга посетила его западный берег...
Насущную необходимость экспедиции для исследования и описи Аральского моря долго доказывали такие выдающиеся моряки-географы, как известный мореплаватель, один из открывателей Антарктиды адмирал Фаддей Беллинсгаузен и именитый полярный исследователь адмирал Петр Анжу. Они приняли и деятельное участие в подготовке экспедиции. А выполнить это научное дело выпало на долю лейтенанта российского флота Алексея Бутакова.
С назначением главы экспедиции по промеру и описи Аральского моря дело обстояло достаточно сложно. Бутаков невольно усмехнулся, вспомнив, как князь Ментиков, подписывая приказ, тут же оговорил, что Морское министерство дает только людей, а расходы, дескать, пусть уж несет Военное министерство, раз оно так ратует за исследование Арала и окрест лежащих земель. И одним росчерком пера поставил во главу экспедиции двух начальников. К счастью, штабс-капитан Генерального штаба Алексей Иванович Макшеев решительно не пожелал руководить тем, в чем он, по его же словам, смыслил мало. Так что «бразды правления» с первого же дня остались за Бутаковым...
Алексей Иванович оглянулся, отыскал глазами кибитку, катившуюся чуть в стороне от каравана верблюдов. В ней и ехал штабс-капитан Макшеев. Рядом с кибиткой шагали двое. Один в расстегнутом солдатском мундире и без ружья — Томаш Вернер; другой — в холщовой рубахе и плисовых шароварах, заправленных в сапоги —Тарас Шевченко. Оба по приговору суда были отданы в солдаты и определены в 5-й линейный батальон рядовыми. Вернер раньше был студентом горного факультета Варшавского технологического института и осужден «за крамольные речи».
«Художника Шевченко за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений... определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус, поручив начальству иметь строжайшее наблюдение, дабы от него ни под каким видом не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений»,— гласил суровый приговор. Николаю Павловичу он показался мягким, и император собственноручно приписал: «Под строжайший надзор и с запрещением писать и рисовать».
Прибыв в Оренбург, Бутаков, уже прослышавший о судьбе осужденных, обратился к начальнику корпуса генералу Владимиру Афанасьевичу Обручеву с рапортом о командировании в распоряжение экспедиции рядового Шевченко для зарисовки видов Аральского моря и рядового Вернера, знакомого с рудным делом. Добрейший Владимир Афанасьевич, поразмыслив, дал согласие. И вот теперь оба идут рядом с кибиткой Макшеева и, несмотря на палящий зной, оживленно беседуют...
Судно, перевезенное в разобранном виде через степь и пустыню, собрали и спустили на воду в русском укреплении Раим на Сырдарье. Причем не обошлось и без курьезов. Оказалось, что в Раиме вот уже год, как была построена шхуна «Николай», только принадлежала она опять-таки Морскому, а не Военному министерству и, следовательно, к экспедиции не относилась. 30 июля 1848 года первая научная экспедиция на Аральское море приступила к работе.
Но тут Арал показал свой норов. До острова Кокарал, который делит Аральское море на Малое и Большое,— напрямую миль 16 — шхуна из-за противных ветров и множества мелей добиралась вместо трех часов двое суток. Алексей Иванович Бутаков решил сделать обзор всего моря, двигаясь против часовой стрелки. На рассвете второго дня шхуна подошла к стометровой известковой стене мыса Каратюбе, где экспедиция приступила к съемке. Попутно Бутаков занялся геологическими исследованиями тех мест, где, по рассказам местных жителей, встречались обломки, схожие с каменным углем. Находка каменноугольного месторождения дала бы Алексею Ивановичу возможность решительным образом настаивать на основании пароходства на Аральском море. Бутаков справедливо считал, что для того, «чтоб извлечь из Арал-Тынгиза (Аральского моря.— П. В.) какую-нибудь пользу, необходимы пароходы, а с парусными судами сделаешь немного». Но особенно необходимы были паровые суда для изучения и освоения столь быстрых рек, как Амударья и Сырдарья.
Высадив на остров Барсакельмес топографическую партию с капитаном Макшеевым и прапорщиком Акишевым, Бутаков поспешил к мысу Изенды, где ранее были примечены куски каменного угля, по-видимому, выброшенные морем.
Уже 19 августа геологическая партия во главе с Томашем Вернером обнаружила несколько пластов прекрасного по качеству угля. Произведя необходимые астрономические наблюдения, Бутаков нанес это место на карту. Затем, тщательно исследовав месторождение, он пришел к заключению, что угля «на первый случай можно добывать тысячи до пяти или шести пудов: вот находка для пароходства...».
- Камни тоже плавают - Михаил Константинович Зарубин - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №04 за 1987 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Субмарины и минные катера южан. 1861 – 1865 - С.В. Иванов - Периодические издания