— И на полное завершение формирования корпуса примерно столько же времени надо, — задумчиво проговорил Сталин, показывая, что все эти расспросы для присутствующих, а сам он прекрасно осведомлен о текущем положении вещей в корпусе. Кивнув своим мыслям, он продолжил: — Знакомься, — и показал на стоящую рядом троицу: товарищ Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, генерал-майор и Начальник Центрального штаба партизанского движения, его заместители от вашего ведомства комиссар госбезопасности третьего ранга Сергиенко Василий Тимофеевич и от ГРУ полковник Корнеев Тарас Федотович[v]. А это товарищи, — Сталин кивнул на Сашку, — командир Первого отдельного смешанного авиакорпуса особого назначения НКВД СССР подполковник госбезопасности Стаин Александр Петрович. И не смотрите на его юный вид, — усмехнулся Сталин, — товарищ Стаин зарекомендовал себя, как знающий и боевой командир, ну а о личном мужестве подполковника говорят его награды.
Странно, четвертого, так и оставшегося сидеть и с интересом разглядывать Сашку, Сталин не представил. Сашка кивнул командирам, получил ответные кивки, и Иосиф Виссарионович продолжил, обращаясь к Сашке:
— Товарищ подполковник, ко мне обратились товарищи из Центрального штаба партизанского движения с просьбой помочь организовать снабжение действующих в тылу врага партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных групп. С приближением тепла обеспечение по воздуху становится невозможным. Те аэродромы, которые действовали зимой, становятся непригодны для приема самолетов из-за распутицы. Товарищи из штаба партизанского движения решили, что товарищ Сталин может приказать аэродромам высохнуть, — Сталин усмехнулся и посмотрел на покрасневших командиров, — такого приказа я отдать не могу, потому что природа пока нам не подчиняется. Но зато у нас есть ваш корпус товарищ подполковник с прекрасными машинами, которым не нужны подготовленные площадки. Так ведь, товарищ Стаин?
— Не совсем, товарищ Верховный Главнокомандующий. Требования к площадкам есть. И по размеру, радиусом не менее пятидесяти метров и по поверхности, не хотелось бы провалиться в болото. Но Вы правы, взлетно-посадочная полоса нам не нужна.
— Сколько вертолетов с экипажами будет готово через две недели.
— Десять, товарищ Верховный главнокомандующий. Обученных экипажей будет больше, но им не на чем летать. Мы и так забираем машины прямо из цеха.
— Этот вопрос мы решим с товарищем Милем. Пока, думаю, десяти вертолетов будет вполне достаточно. А товарищи из Центрального партизанского штаба за эти две недели подумают, как наиболее эффективно использовать то, что мы им можем дать. Все товарищи, я вас больше не задерживаю. Вопросы взаимодействия вы и без меня проработаете. Товарищ Стаин, Вы пока останьтесь, — остановил Сашку Сталин, увидев, что он собрался выйти вместе с партизанами.
Дождавшись, когда люди выйдут, Сталин не торопясь сел за стол и задумчиво стал набивать трубку. Раскурив ее, посмотрел на Сашку:
— Садись, Александр, — он ткнул рукой с зажатой в ней трубкой на стул напротив и обратился к тому самому незнакомцу, так и оставшемуся спокойно сидеть в уголке: — и ты, Яша, подходи, садись.
Мужчина встал и подошел к столу. Тяжелая, грузная походка, бледное лицо, видимо со здоровьем у незнакомца неважно. Взгляд властный, твердый и открытый. На поношенном полувоенном френче два ордена Красного Знамени. И хоть одет он был в гражданку, по выправке сразу становилось понятно, что жизнь человека была связанна с армией. Мужчина уселся рядом Сашкой, и Сталин сразу перешел к делу:
— Ну, вот Яша, это и есть тот самый Александр Стаин, наш гость из будущего.
Вызов к Сталину стал для Якова Яковлевича Гуляева[vi] полностью неожиданным. Вечером в его одинокой квартире раздался телефонный звонок и деловой голос сообщил, что товарищу Гуляеву необходимо прибыть в 12–00 в Кремль к товарищу Сталину. Пропуск на товарища Гуляева будет выписан. Интересно, зачем он понадобился Сталину? С Иосифом Виссарионовичем они были знакомы еще с Гражданской, с Южного фронта. Это Сталин вручал красному военлету Гуляеву его первый орден Красного Знамени. Да и потом частенько приходилось встречаться. Авиацию Сталин любил и к летчикам относился с большим уважением. Что, впрочем, не помешало ему перед самой войной отдать приказ на арест и расстрел целой группы военных летчиков, многих из которых Яков знал лично.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Верил ли он в их вину? Да! В вину верил! Но не в измену. А вот в разгильдяйство вполне. Всю жизнь свою он посвятил небу и знал не понаслышке, что порядок заканчивается там, где начинается авиация. Поэтому и не стал просить за своих знакомых, хотя мог. И не из страха, а потому что безоговорочно верил партии и Сталину, верил, что для такого тяжелого решения наверняка были веские основания. И будущее подтвердило, что товарищ Сталин оказался прав. ВВС были не готовы к войне! Столько самолетов, столько летчиков потерять без боя, на земле! Да это ни в какие ворота! И не надо рассказывать, что авиацией к тому времени командовали совсем другие люди! Рычагова арестовали в апреле 41-го, а через два месяца началась война! Что можно сделать за два месяца? Да практически ничего!
Принял Сталин его сразу. Тепло поприветствовав, расспросил о здоровье, об институте, о личной жизни, которая как-то не сложилась. А Яков ждал, когда же Иосиф Виссарионович перейдет к делу. Ну не для того же руководитель огромной воюющей страны вызвал к себе ветерана ВВС, чтоб поинтересоваться его здоровьем. И когда Сталин спросил, готов ли товарищ Гуляев еще раз послужить делу партии сердце бывшего лихого истребителя ёкнуло. Значит, снова в строй! Но…
— Товарищ Сталин, Вы же знаете, я всегда готов к любому делу, которое мне поручит партия. Но здоровье оставляет желать лучшего. Боюсь не справиться и подвести Вас, — да это было честно и правильно! Но как же обидно! Вот сейчас, Сталин кивнет и согласится, что да, негоден Гуляев к работе. А так хочется настоящего дела! И пусть оно будет последним, пусть он умрет, сгорит от перенапряжения, но все лучше, чем прозябать в серости будней. А Сталин, усмехнувшись, сказал:
— Ничего, Яша, ты справишься. Непосильную ношу мы на тебя взваливать не собираемся. Но сейчас нужен человек, которому я могу верить. А тебя я знаю и верю.
— Раз так, я согласен, товарищ Сталин, — отрубил Гуляев.
— Вот и отлично.
А потом пришлось подписать целую пачку расписок и подписок. После чего Сталин рассказал невероятную историю о мальчишке-летчике и бункере из будущего. Услышь Гуляев это от кого-то другого, не поверил бы. Но здесь и сейчас. Не стал бы Иосиф Виссарионович так шутить.
— Что требуется от меня, товарищ Сталин?
— Сейчас в структуре НКВД сформирован авиакорпус, командовать которым назначен Стаин. Тот самы мальчишка.
Брови Гуляева удивленно взметнулись вверх:
— Не рановато ли, товарищ Сталин? В 16 лет-то и сразу корпус?
— В апреле 17 будет, — уточнил Иосиф Виссарионович. — Рано, конечно, но так получилось. Сначала вся эта авантюра затеивалась, как дезинформация для немцев в преддверии наступления под Ленинградом. Ну и посмотреть хотели на Стаина в деле. Понимаешь, Яша, он вырос среди военных, его постоянно, днем и ночью готовили, как офицера, — брови Гуляева опять взметнулись вверх, Сталин усмехнулся, — Не удивляйся, звание офицера будем реабилитировать. Стране нужны советские офицеры. Хорошо образованные и подготовленные, свято чтящие традиции русской, советской армии, достойные наследники побед нашего оружия. Погоны мы уже ввели, принцип единоначалия тоже. Сейчас пишутся новые уставы и наставления. Работа эта сложная, не всем она по душе. Вот и ты кривишься, — Сталин усмехнулся, — а зря. Решение это давно назревало и готовилось. Но речь не об этом. Яков кивнул, а Иосиф Виссарионович продолжил: — Этот мальчишка умудрился с двумя полками и тремя вертолетами зарекомендовать себя так, что теперь у меня его требуют Жуков, Мерецков и Рокоссовский. А Шапошников оценивает его знания на уровне выпускника военного училища. Только вот знания его из другой эпохи и другой армии. И вот тут мне и нужен ты, — Сталин ткнул пальцем в Гуляева, — замом к нему пойдешь!