Стихи Константэна Григорьева о группе "Лосьон"
Красотка - девчонка
на свете жила,
За группу "Лосьон"
жизнь она отдала.
Стрелял на концерте
враг в группу "Лосьон"
Стрелял вроде метко,
прицелившись, он.
Но наша девчонка
пошла на ружье,
Все пули попали,
ребята, в нее.
Убийца был пойман
и в рог получил
Старик ненормальный,
что "панк" не любил.
Девчонка лежала
безвольно, как труп,
И лишь струйка крови
стекала из губ.
Вдруг приподнялася
и крикнуть смогла:
"Я счастлива, что
за панк-рок умерла!"
И весь стадион
зарыдал в этот миг...
Был жутко отпизжен
убийца - старик.
И вот музыканты
за гробом идут.
Красотке - девчонке
от панков салют!
Недаром жила,
музыкантов спасла.
За русский панк-рок
свою жизнь отдала.
Всем известная красавица Аннет
Вместе с Жориком пришла на стадион.
Вдруг раздался грохот, вырубили свет,
Заорала вся толпа: "Давай "Лосьон"!
И на сцену с воплем выскочил Грачев.
Тут рубилово такое началось,
Что остался бедный Жорик без очков,
Заметался, словно неуклюжий лось.
И затоптан был гигантскою толпой.
Громко взвизгнула красавица Аннет,
Потому что сзади, пьяный и тупой,
Лапать стал ее какой-то мелкий шкет.
Но Сафонов к ней на помощь подскочил,
Сделав сальто к ней со сцены прилетел,
Бас-гитарой негодяя замочил
И обратно, сделав сальто, улетел.
И Аннет, конечно, вытерла слезу,
Стала прыгать, веселиться и орать,
Подсмотрев, как делать пальцами "козу",
Затряслась и стала хаером махать.
Не на шутку наша разошлась Аннет
Лифчик сдернула, на сцену зашвырнув,
И когда к ней вновь полез сопливый шкет,
Кулаком ему всадила прямо в клюв.
А потом совсем разделась догола,
Прыг на сцену и давай там танцевать,
С ходу стойку микрофонную смела,
К музыкантам стала гнусно приставать.
...Ах, Аннет когда-то скромницей была,
что за странный случай с ней произошел?
Вроде водку в этот вечер не пила...
Виноват во всем, конечно, рок-н-ролл.
Раньше рэйв и диско слушала Аннет,
И не слушала совсем тяжелый рок,
А теперь прозрела в 19 лет,
Ведь "Лосьон" ее ударил, словно ток.
У нее теперь улыбка до ушей,
Разноцветный ирокез на голове,
И косуха ломовейшая на ней.
Рок-н-ролльной она нравится братве.
Вся Аннет в татуировках и цепях,
Для себя открыла множество кайфов
Банка пива у нее всегда в руках,
А на пальцах- перстни в виде черепов.
Жорик послан ей давно ко всем чертям,
И забыта рэйв-тусня, как страшный сон.
А Аннет на все концерты ходит к нам,
Громче всех она кричит:"Давай Лосьон"!
Послание коту моему Катрюшке. "Я так бессмысленно чудесен, что Смысл склонился предо мной!" (Игорь Северянин, "Интродукция", 1918 год)
С утра я хмур, пью крепкий кофий, А котик на меня глядит. Кошачий взгляд - он как магнит, Он выше всяких философий. Взгляд не бессмысленный, о нет, Но взгляд бессмысленно - чудесный, Слова людские - вздор и бред Пред этой тварью бессловесной. По разуменью моему, Мой котик не подвержен сплину. "Ну что глядишь?" - скажу ему, а он зевнет и выгнет спину. Я много книжек прочитал, Сам написал стихов немало, И что - счастливей, что ли, стал? Что, жизнь осмысленнее стала? А котик не читает книг, В депрессию он не впадает, Увидит муху - прыгнет вмиг, И счастлив. Он ведь не страдает. Поесть, поспать и поиграть, И самочку покрыть весною Вот смысл жизни. Меньше знать. А больше жизнью жить самою. И мы для этого живем, В нас гедонизм - первооснова, Все прочее есть ржавый лом, Конструкция ума больного. Я улыбнусь, допив свой кофий, Тебя я, котик, видеть рад, Воистину, твой, котик, взгляд Превыше всяких философий.
ххх
Я послан в этот мир, как многие, Работу сделать и уйти, Напасти, беды и тревоги я Встречаю на своем пути. Иду как будто независимо, До срока слеп, до срока глух, Но выполняю свою миссию Спокойно формирую дух. За мною - чудища ужасные (всех прочих чудищ разорвут), а с неба ангелы прекрасные советы часто мне дают. Зачем свою работу делаю, Мне вряд ли суждено узнать, Но речью слабой и несмелой Уж приближаю благодать. Помру, и к ангелам: "Поверьте мне, Товарищи, вот мой отчет, А вот и пропуск мой в бессмертие... Секундочку... а, вот он, вот".
Бардодым Александр Викторович
Родился в 1966 г. в Москве.
Поступил в Литературный институт на факультет художественного
перевода (абхазская группа). Учеба была прервана службой в армии.
В 1991 г. окончил институт, работал спецкором "Курантов".
Имеются публикации стихов в центральной прессе.
В сентябре 1992 года убит в Абхазии.
Автор сборника стихов "Прорваться за грань" (1993, посмертно).
Черный Гранд-Коннетабль ОКМ.
Мой Image
Очарует рифм розарий
Куртизанку и святую.
В Петербурге я гусарю,
На Кавказе джигитую.
Грациозным иностранцем,
Ветреным до обалденья,
Бейбе с трепетным румянцем
Я наполню сновиденья.
Миг - и сон ее украден.
Даже при случайной встрече
Сексуально беспощаден
И блистательно беспечен.
Бойтесь, барышни, джигита!
Словно ветра дуновенье,
Налетит, и жизнь разбита
От его прикосновенья.
Дерзкий вызов
Допивая искристое кьянти
На приеме у герцога N .,
В этом Богом забытом Брабанте
Я увидел графиню Мадлен.
Я сразил ее огненным взглядом.
"Mon amour!" - сорвалось с ее губ.
Бледный муж, находившийся рядом,
Был, естественно, гадок и глуп.
С грациозностью раненой птицы
Протянула мне розу Мадлен,
И она заалела в петлице
Сюртука от маэстро Карден.
Муж безумно глядел через столик
И, естественно, приревновал.
Он с презреньем сказал: "Алкоголик!"
Я с усмешкой наполнил бокал.
В окруженье принцесс и маркизов
Я одернул манжет, а затем
Графу бросил перчатку и вызов,
А графине - букет хризантем.
Я сказал: "Есть большая поляна
За заброшенной виллой в саду...
Для тебя этот день, обезьяна,
Станет черным, как ночь в Катманду!
Ты расплатишься, словно в сберкассе,
Алой кровью за гнусный поклеп,
А тяжелая пуля расквасит
Твой набитый опилками лоб.
А когда за заброшенной виллой
Ты умрешь, как паршивый шакал,
Над твоей одинокой могилой
Я наполню шампанским бокал!"
Полковнику никто не пишет
Полковнику никто не пишет,
А в чем причина - он не знает.
Он ждет. Зимой на стекла дышит
И смотрит вдаль. Не помогает.
Но нет, не пишут! Это странно...
А впрочем, было бы не слабо,
Когда с курьером утром рано
Пришла б депеша из генштаба
Или любовная записка,
Пусть небольшая - пара строчек,
А в ней какая-нибудь киска
В углу поставит вензелечек.
Полковник смотрит вдаль упрямо.
Пусть Розалинда или Маша
Пришлют с вокзала телеграмму:
"Встречайте. Я навеки ваша".
А вдруг письмо придет под вечер
С эскортом черных бэтээров,
И в нем укажут место встречи
Однополчан-легионеров.
Он вспомнит старые делишки,
Его медали забренчат,
Ему герл-скауты - малышки
Розаны свежие вручат...
Все тщетно. Ночь прохладой дышит.
Окно. Бинокль. Чистый лист.
Полковнику никто не пишет,
Но он, однако, оптимист.