Спохватился. Самое главное же забыл!
Уронил обратно и вбил носок ботинка в пах. И еще раз — ломая пальцы, которыми он попытался заслониться.
Тот попытался что-то крикнуть, но я ребром ладони перебил его горло и он только захрипел.
— Миша! — Лена повисла на моей руке. — Дурак! Алиска тут!
Это на секунду меня остановило.
— Где? — Прохрипел я.
— На кухне.
— Черт…
Я оглянулся и осмотрел Лену. Она была такая маленькая, испуганная, красивая в своем узком черном платье и черных чулках. Встопорщенная, с умоляющими глазами, в которых стояли слезы… Черт, я ее захотел.
Вот как ее отдавать кому-то? Как ее оставить такую? Беззащитную. Мою.
Каждый урод в этом мире ее обидит, если я не защищу. И мою дочь тоже.
Я подхватил урода за шкирман и поволок к выходу из квартиры. Уже закрывая дверь, услышал голосок Алисы. Вышла все-таки. А я даже увидеть ее не успел…
Что-то горькое сжалось в душе. И злость на Ленку, что она подвергла опасности дочь, и ярость, что ее саму кто-то чуть не обидел. И где-то глубоко внутри — ядовитым озером разливалось понимание, что это я виноват. Если бы не я — с ними бы такого не случилось. Именно я взял на себя ответственность за эту женщину и своих детей, а потом продолбал ее из-за каких-то…
Тварь на полу зашевелилась, и я вернулся к делу.
Теперь можно спокойно обработать его так, чтобы выжить выжил, но потом всю жизнь ссался под себя и доползал только до раковины водички попить.
Закончив дело, я столкнул его с площадке ниже по лестнице и позвонил своим ребятам, чтобы забрали и засунули в какой-нибудь притон, пока не оклемается. И заодно объяснили, о чем стоит болтать, о чем нет. Впрочем, болтать ему теперь нечем.
Вернувшись к двери, я подергал ее — закрыта. Позвонил в звонок.
Тишина.
Гаркнул:
— Лен! Впусти руки помыть!
— Убирайся! — Раздалось неожиданно близко. У глазка стояла, небось. Караулила.
— Не уберусь. Я пришел к своей жене и сделал то, что надо.
— Убирайся, Миша! Без тебя справлюсь!
— Видел я, как ты справляешься.
— Все! Разговор окончен.
И сколько я ни звонил, ни стучал — она больше не отзывалась и к телефону тоже не подходила. Подумал и вызвал ей платную скорую. Пусть вколят что-нибудь успокоительное. А сам свалил с виду, ушел в машину, в которой всю ночь сидел под окнами, чтобы встретить ее с утра. Вытер пальцы влажными салфетками и задумался.
А потом завел машину и поехал к Наташе, в квартиру, которую держал для нее.
В дверях меня встретила вся расфуфыренная соска. Передничек на голое тело, жопой вертит, по квартире разносятся запахи еды.
— Милый… — говорит. — Я так скучала! Приготовила все, что ты любишь! Я так рада, что мы теперь будем жить вместе.
— Не будем, — говорю. — Полчаса на сборы и вали.
Опасности
Я боялась выйти из квартиры. У меня дрожали руки каждый раз, как я подходила к двери. Я выключила все телефоны и не решалась даже заказать доставку еды.
В ванной я долго терла кожу, почти до красноты, чтобы смыть с себя касания отвратительных рук, но ощущение грязи не проходило. Вот когда я пожалела, что у меня больше нет вина.
Но когда Алиска начала канючить, что не хочет кашу, а хочет нормальной еды и фантазировать, как здорово она бы сейчас «шпионила» в новой школе, мне пришлось все-таки включить телефон.
Первым дозвонился Дима.
— Что случилось? — Встревоженно спросил он. — Лен, у нас сегодня была назначена встреча. Я знал тебя как ответственного человека. Либо случилось что-то невообразимое, либо ты очень сильно изменилась.
— Я не изменилась, Дим… — проговорила я в трубку, едва удерживаясь от слез. — Я не изменилась.
— С Алисой все в порядке? — Встревоженно спросил он, и за это получил в моих глазах сразу миллион очков. Больше всего я подсознательно боялась, когда думала о том, что придется заводить нового мужчину — это того, что он не будет любить моих детей.
— Алиса в порядке, — облегченно выдохнула я. — Дим… Это я не в порядке.
— Сейчас приеду! — Заявил он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я даже трубку не успела положить.
Все-таки остались в нашем мире еще серьезные мужчины и настоящие рыцари.
И пусть он не посмел вступать в драку с Мишей, зато он приехал через полчаса, сразу выдал Алиске ворох разноцветных тетрадок, которым она очень обрадовалась, выставил на стол дымящиеся блюда из соседней чайхоны и протянул мне… мороженое.
Я, только что боявшаяся открывать ему дверь, сразу растаяла как это мороженое.
— Дим… ну я же не ребенок… — сказала, а сама распаковала яркую обертку со скоростью света.
— У тебя стресс. Его надо снимать сладким, — сказал он. — Пойдем, расскажешь мне все.
Он приобнял меня за плечи и не покушаясь на большее, отвел в комнату и усадил на диван.
Сначала мне было стыдно рассказывать, особенно почему-то про Мишу с его пьяными выходками, но постепенно я разговорилась. Наверное, дело было в том, что Дима ни в чем меня не упрекал, а только сжимал мои плечи сильнее, подбадривая.
Даже самый страшный момент ему рассказала.
Он почти перестал дышать, когда я говорила о том, как мне было страшно, когда этот черный человек шарил под моим платьем.
А потом Дима достал платок из кармана своего костюма и стер мои слезы, а заодно следы от мороженого с моего лица. Я сама не заметила, как начала плакать.
Он осторожно приподнял двумя пальцами мой подбородок, глядя мне прямо в глаза. Мне стало жарко и как-то неуютно.
А потом дотронулся губами до моих губ. Совсем легко.
Я больше пятнадцати лет не целовалась ни с кем, кроме Миши.
Это было такое необычное и непривычное ощущение, что я снова замерла и застыла, сравнивая ощущения. И даже потрогала свои губы пальцами.
— Дим… — сказала я тихо.
— Мы никуда не торопимся, — сказал он сразу и даже отодвинулся. — Леночка, я, конечно, никуда не буду тебя тащить. Тебе надо после такого события прийти в себя. Так что отогревайся, спокойно приходи в себя. А Алису я сам могу по утрам отвозить в школу.
— Нет! — Вскрикнула я, представив, что останусь одна в квартире без звонкого голоска дочери, и мне стало еще страшнее. — Мы завтра придем! Честно!
— Я все равно заеду за вами, — сказал Дима, вновь обнимая меня за плечи. — Мне так будет спокойнее. Ты не та женщина, которую можно оставить одну. Тебя надо оберегать от опасностей этого мира. И от бывшего мужа тоже.
— Ой! — Вспомнила я. — Мне же надо в суд! Узнать, как разводиться!
Беспокойство
Дима провел с нами весь оставшийся вечер.
Алиска сначала дичилась его, но он не зря, наверное, был школьным директором. Он показал ей, как танцевать танец африканских жирафов, научил неприличной детской песенке с припевом «Пук-пук!» и научил делать яичницу с сосиками в форме сердечка.
Я не могла не умиляться их отношениям и с замиранием сердца думать, что возможно там и придется жить… втроем. Если Ванечка не передумает.
Пока Дима с Алиской возились на кухне, я зашла на сайт мирового суда и выяснила, что все будет не так-то просто. Ведь нам придется делить много имущества, нажитого за последние пятнадцать лет. Все эти гигантские объемы, конечно, ужасали. Оказалось, я справилась с самой малой частью своих проблем. Все остальное было впереди.
Дима ушел после того, как они с моей дочерью съели яичницу, и я заперла дверь на все замки. Ложиться спать было почему-то очень страшно, но я уложила Алису, посидела немного на кухне и тоже пошла в постель.
Только сон не шел. Я вертелась, взбивала подушки, убирала их совсем, то наматывала одеяло, то откидывала его прочь.
Что-то меня очень сильно беспокоило.
Потом я поняла — что.
Миша после того, как выкинул того дворника из квартиры и пытался вломиться, больше никак себя не проявлял. Это было на него не похоже. Неужели он решил отступиться? Или его новая любимая женщина так заняла его своими эротическими штучками, что не было ни минуты подумать обо мне?