Легким прикосновением быстрой змеи скользнуло чье-то магическое воздействие. Кажется, оно шло от Лары, но было настолько осторожным и незначительным, что Мера не поставила бы на это свою жизнь. Запнулась, еще раз прочистила горло и продолжила слова. Кто-то хочет помочь ей по доброте душевной? Или просто уже разгадал ее тайну? Тяжело сглотнула и пробормотала заключительную часть.
Браслет ожил! Металл замерцал, Мере показалось даже, что от него отлетело несколько серебристых искр.
— Отлично, — похвалила Луклей и раскрыла рот спросить еще что-то, когда в аудиторию постучали и в открывшейся двери появился смотритель академии.
Мера нахмурилась. Она видела этого мужчину два или три раза, но сейчас он казался таким озабоченным, что его захотелось пожалеть.
— Прошу прощения, профессор Луклей, — проблеял визитер, — отпустите Эру Тарт, пожалуйста. К ней внезапно нагрянул родственник. Очень спешит и просил о встрече.
— Можете идти, Эра, — ехидно улыбнулась женщина, давая понять, что сегодняшнее занятие для студентки закончено, но пытка продолжится на следующем.
Мера послушно вышла из аудитории. Вопросительно уставилась на смотрителя.
— Вас ждут в вашей комнате, — сухо сообщил тот и, кивнув на прощание, отправился в другую сторону.
Поспешила к себе, пытаясь унять выскакивающее из груди сердце. Сейчас она узнает очередную тайну книги. Удивительно, как быстро Лиярт отреагировал на письмо! Значит, удалось найти что-то важное. Улыбнулась. Может, наконец, и от нее будет польза? Хорошо бы… С удовольствием бы заткнула глотки сплетникам! Чтобы больше не слышать за спиной, что Эмера Вальт ничего, кроме как раздвигать ноги, не умеет.
Остановилась около двери от внезапно охватившего тревожного предчувствия: в коридоре отчетливо угадывался след от магии бугая Дормата, телохранителя Тея. Зачем Лиярт притащил мага сюда, совершенно неясно. Может, принц решил передать ей послание? Кровь прилила к лицу и множеством молоточков застучала в висках, руки похолодели. С Теем нет никакого будущего, но Мера не отказалась бы даже от клочка бумаги, хранящего тепло настойчивых рук бывшего.
Набрала в грудь побольше воздуха и толкнула дверь.
Хватила ртом как выброшенная на берег рыба и будто ударилась о что-то тяжелое: тело сжалось, притаилось, ожидая дальнейших команд от головы, но их не последовало. В растерянности застыла на входе. Жар волнения разлился по груди, а на ладонях выступил липкий предательский пот. Не клочок бумаги, сам Тей, теперь уже не ее Тей, был здесь. Он сидел на диване и смотрел на дверь: идеальная осанка, взгляд, по обыкновению, полон благожелательного равнодушия. Увешанные перстнями руки собраны в замок. Лощеный, дорого и со вкусом одетый мужчина, ни дать ни взять настоящий принц.
Мера отчего-то подумала: здесь, в комнате студенток, особенно заметно, что он старше на двенадцать лет. Его взрослость казалась неуместной среди узких девичьих кроватей и обоев в цветочек. А потом ей вспомнились его руки, эти самые руки, жадно сжимающие чужие ягодицы. И стоны, переходящие в довольное оханье. Глаза зачесались подступающими слезами, но смущение уступило место злости. Его высочество изволит объясниться? Послушаем, что он может нам поведать.
Прикрыла дверь и присела в приличном для женщины ее положения реверансе.
— Несказанно польщена визитом столь важной для всех нас персоны, — проговорила она, как положено склонив голову и опустив глаза.
— Я пришел молить о прощении, Эмера, — на одном дыхании выпалил Тей, и по проскользнувшему выражению его глаз Мера поняла, что он тоже волнуется. Не так сильно, как она, но все-таки. Бывший нахмурился, вероятно, раздумывая, подняться со своего места или нет. Остался сидеть и неторопливо продолжил: — Не знаю, что на меня нашло. Она и не нравилась никогда. Прости. Я не должен был.
Мера выпрямилась и пристально посмотрела на бывшего:
— Мне показалось, ваше высочество благодетельствовал подданную без всякого принуждения с ее стороны…
— Прекрати обзываться высочеством! Не рассчитывал я, что ты застанешь нас, — Тей покачал головой. — Обедали втроем, в мужской компании. Отец снова намекал на женитьбу, вещал, что в моем возрасте мезальянс не страшен, страшно жениться тогда, когда уже не можешь зачать наследников. Брат смеялся, подтрунивал, говорил, что я и так тебе верен, так какая разница, в каком статусе буду славным птенчиком и домашним мальчиком. Я так разозлился! Испугался, что больше не могу распоряжаться собой, своей свободой. А тут подвернулась девчушка из свиты невестки, я и решил доказать себе, что орел. Что еще вполне могу ощипать постороннюю курочку. Ждал тебя к вечеру. А когда ты пришла, просто растерялся. Впервые в жизни.
Мере показалось, ноги не хотят ее держать, и она пошарила рукой в поисках опоры. Разум нырнул в беспросветную черную бездну. А на поверхности появился только один вопрос: за что?
— Позвольте поинтересоваться, — выдавила она сквозь подступающие слезы, — отчего ваше высочество злилось на родственников, а одарило своим протестом меня? Безмерно польщена оказанной честью, но для вашей покорной слуги это было чересчур щедро.
Закрыла глаза, разрешая слезинкам скатиться по щекам. Вот она, цена четырех счастливых лет: одна глупая провокация, неосторожно сказанное слово, и для наделенного властью мальчишки все становится неважным. Плевать, если кому-то сделаешь больно, потом можно будет порадовать искренним раскаянием.
Великий бог Нориаль, чем она заслужила такие испытания? Лучше бы он и не приходил вовсе. Со временем мука превратилась бы в глухую тоску, и жизнь как-нибудь вошла бы в обычное русло. А кто подскажет, что делать теперь?
Тей подскочил к ней и заключил в объятия. Прижал крепко-крепко, словно пряча от всего вокруг.
— Пожалуйста, прости. Прости своего идиота. Без тебя так тошно, — прошептал он, поцелуями собирая ее слезы. — Хочешь, поженимся, если тебе это так важно…
— Нет, — покачала головой Мера. — Это не имеет смысла, потому что неважно для тебя.
Казалось бы, объятия бывшего должны были успокоить, но ей хотелось ударить его. Выместить наконец свою бессильную злобу.
— Люблю тебя, — прошептал принц, и Мера чуть не зарычала. Какое он имеет право говорить о любви!
— Не верю, Тей, — отстранилась она и посмотрела бывшему в глаза. — И не хочу больше отношений без будущего. Ничего не изменится, и в браке ты будешь наставлять мне рога и просить прощения, а мне придется глотать обиду и мучиться каждый день. Не думаю, что это путь к счастью, — тяжело вздохнула: — Знаю, обошлась слишком дорого, но, надеюсь, ты не в накладе. Каждый мой вздох принадлежал моему принцу, пока он не решил, что больше не нужно.
— Нужно! — снова прижал к груди. — Полжизни отдам за твое: «Люблю, Тей».
Мера шмыгнула носом и покачала головой. Дела важнее слов… Но в его объятьях все еще было слишком сладко! И прощать нельзя, где один раз, там и другой, а учитывая разницу положений, ничего хорошего ее не ждет. Надо бы отрезать все пути, не ровен час она дрогнет и все начнется сначала.
— Уже неважно, — твердо выпалила Мера. — Я беременна от другого.
Затаила дыхание, ожидая реакции на свою ложь. Объятья ослабли на мгновение, но тут же снова восстановили статус-кво.
— Возвращайся, — так же твердо, в тон ей, ответил Тей. — Избавимся от досадного недоразумения и сделаем вид, что ничего не произошло, — поцеловал в макушку и потерся носом о голову. — Если захочешь, наделаю тебе породистую замену в любом количестве.
— Уходи, прошу, — прошептала Мера. — Пожалей меня.
— Не отдам никому, — заверил принц и, приподняв за подбородок, поцеловал в губы. — У тебя неделя, чтобы вернуться добровольно. Просто напиши Лиярту. А после я возьму ситуацию в свои руки. Ты не хуже меня знаешь, что это значит.
Мера проглотила застрявший в горле ком. Хватка у принца была железная. Не хотелось бы, чтобы он взялся за возвращение всерьез.
— Уходи, пожалуйста, — повторила она.