Читать интересную книгу Тайны Французской империи - Радзинский Эдвард

В это время Республика была окружена пылающим кольцом. Наступали войска интервентов. Восстала крестьянская Вандея. Заполыхала огромная территория. Крестьяне, вооруженные порой одними вилами, героически сражались с революционными войсками… Восстал Лион. Сдался англичанам главный порт Франции – Тулон. И тогда произошло невероятное…

По предложению якобинцев само государство решением Конвента декретировало террор. «Террор – это лучший друг свободы, делающий свободу непобедимой», – сказал Робеспьер. Помешанный на добродетели, он объявил, что нынче «сама добродетель без террора ничто, так же как террор без добродетели… Террор страшен для врагов, но дисциплинирует друзей и создает единство».

Правил страной теперь уже не Конвент. Управляло Францией главное учреждение террора – Комитет общественного спасения во главе с Робеспьером. У Комитета были приводные ремни – Революционный трибунал, руководил которым общественный обвинитель Фукье-Тенвиль, и Комитет государственной безопасности, где одну из главных ролей играл художник-революционер Давид.

И началось… Они забыли про все, ради чего делали революцию. От великого лозунга «Свобода, Равенство, Братство или Смерть» осталась только «Смерть».

Свобода мнений, свобода собраний – все отменено. Закрыта Академия, та самая Академия, которая была символом Просвещения. Закрыты оппозиционные газеты…

Графиня Дюбарри. Гравюра XVIII в.

Террор обрушился на «недобитков» – роялистов, как учил покойный Марат. Остатки аристократических семейств, не успевших бежать из Франции, поехали в телеге палача на гильотину.

Туда же отправили символ прошлого режима, несчастную графиню Дюбарри. Палач Сансон вспоминал, что ему пришлось слышать много рыданий в своей телеге. Но никогда он не слышал, чтобы так невыносимо горько плакала женщина.

На эшафоте она молила: «Минуточку, ну еще одну, хотя бы одну минуточку, господин палач!»

Мольба, которая потрясла Достоевского.

И, конечно, Мария-Антуанетта. Бывшую королеву перевели из Тампля в Консьержери. Незадолго до этого у нее отобрали сына.

Впервые забыв о гордости, как тигрица, сражалась она с охранниками, молила оставить ей мальчика. Отняли…

Дофина теперь воспитывал сапожник. Учил ругаться, петь революционные песни и называть шлюхами мать и тетку…

В Тампле Антуанетта часами ждала у окна, чтобы увидеть, как выводили сына на прогулку.

В Консьержери окна ее камеры тоже выходили во двор. Здесь, во дворе, шла жизнь. Заключенные во время прогулок стирали в маленьком фонтанчике, пили из него воду. Порой здесь назначались любовные встречи.

Но она не выходила из камеры и в окно не смотрела. Она часами неподвижно сидела на стуле…

Cуд над Антуанеттой – «вдовой Капет», как теперь ее называли, – был недолгим.

Обвинения порой звучали самые гнусные: «Погрязшая в разврате, она склоняла к прелюбодеянию собственного сына…»

Камера Марии-Антуанетты в тюрьме Консьержери

Но она выдержала даже это, сказала коротко:

«Отвечать этому господину – ниже человеческого достоинства».

Ее приговорили к смерти. Она ни о чем не просила. Молча ушла с гордо поднятой головой.

Всю последнюю ночь она не спала. Сначала написала письмо сестре короля Елизавете – свое завещание.

Я видел это письмо… Буквы часто расплывались – она писала и плакала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Четыре пятнадцать утра… Сестра, меня приговорили к смерти. Но смерть позорна только для преступников. А меня они приговорили к свиданию с Вашим братом… Я надеюсь умереть с таким же присутствием духа, как и он… Я прошу моего сына никогда не забывать последних слов своего отца. Вот эти слова: «Мой сын, ты никогда не будешь стараться отомстить за мою смерть». Напоминайте их ему чаще, дорогая».

Не забыла простить и она: «Я прощаю всех, причинивших мне зло. И сама прошу у Господа прощения за все грехи, которые совершила со дня рождения. Надеюсь, Он услышит мою молитву… Я думаю о том, что моя смерть принесет очень много горя моим друзьям. Но я прошу моих друзей помнить, что моя последняя земная мысль была о них».

Суд над Марией-Антуанеттой. Гравюра XIX в.

Так она простилась «с самым любящим и самым любимым человеком».

И в конце письма, уже обращаясь к Елизавете: «Боже мой, как тяжело расставаться с Вами! Прощайте, прощайте, прощайте!»

Робеспьер велел оставить главной моднице столетия всего два платья. Черное платье вдовы она носила каждый день. Белое приберегла на свой последний выход в свет.

Королеву Франции везли на гильотину в телеге палача. Ее посадили спиной к лошадям, со связанными руками.

Последнее письмо Марии-Антуанетты к мадам Елизавете. Национальный архив Франции

Везли по улице Сент-Оноре, где в кофейной процессию поджидал художник-революционер Давид. Он не мог пропустить великий миг революции.

Тогда Давид и сделал бессмертный рисунок: Антуанетта в телеге со связанными руками. На голове – чепчик с черной лентой вдовы. Плечи прикрыты белой косынкой. А лицо… Какое лицо! Революция поработала на славу – королева рококо превратилась в старуху.

Сегодня мы можем увидеть ее тогдашнюю. Мадемуазель Тюссо, пока обедали гробовщики, успела – отлила в гипсе отрубленную голову Антуанетты.

Принцесса Елизавета не получила письма покойной королевы – ей его не передали.

Мария-Антуанетта перед казнью.

Жак Луи Давид. 16 октября 1793 г.

Революция не забыла и о ней. Сестру короля гильотинировали как участницу заговора против Республики, о котором смиренная принцесса не имела даже понятия.

Наконец настало и их время.

Давид рисует Марию-Антуанетту перед казнью.

Неизвестный художник. XIX в.

На революционную гильотину потекли потоки революционеров. Все конституционные монархисты, участвовавшие в Революции при ее праздничном «бархатном» начале, заняли места в телеге палача Сансона. И, конечно же, среди них был знаменитый оратор Барнав…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Началась охота на остатки жирондистов. Слово «жирондист» стало таким же бранным, страшным, как при большевиках слово «троцкист». Жирондистов искали, ловили по всей стране и отправляли на гильотину.

Великий Кондорсе спасался вдалеке от Парижа. Он долго прятался, наконец не выдержал заточения, решил прогуляться и зашел перекусить в таверну с томиком Горация в руках. Но истинный патриот сразу понял, что добрые граждане с Горацием не ходят… И отправился великий Кондорсе в тюрьму, где принял заботливо припасенный им яд.

Другой свободолюбец, жирондист, философ Шамфор зарезался.

Госпожа Ролан, красавица, муза жирондистов, конечно же, была арестована. Пол теперь не спасал…