Читать интересную книгу Тайны Французской империи - Радзинский Эдвард

Согласно Этикету, король принял палача, стоя к нему спиной.

Сансон изобразил на доске лезвие и объяснил устройство механизма. Надо заметить, что Людовик обожал столярничать! В Версале у него даже была мастерская. В столярном деле он был куда искусней, чем в деле управления страной…

Людовик сразу оценил изобретение, ему понравился этот прогрессивный способ.

Однако после некоторого раздумья король сделал существенное замечание. Он спросил:

– Для чего на лезвии выемка?

Действительно, на треугольном лезвии нижняя грань лезвия имела выемку. Сансон объяснил, что эта выемка – для шеи приговоренного. Король заметил, что шеи бывают разные, поэтому выемка может быть хороша для одной шеи, но для другой будет мала.

Сансон посмотрел на шею стоящего спиной короля – она как раз была слишком толстой для выемки – и понял: король прав…

В это время король Франции взял мелок и, убрав выемку, провел сплошную линию – лезвие стало треугольником. Вот так король Франции стал соавтором гильотины.

Доктор Гильотен сделал доклад в Национальном собрании. Он объявил, что изобретен самый передовой, самый гуманный способ казни, достойный Великой Революции. Теперь казнь – «как дуновение приятного ветерка. Он над вами прошелестит, вы потеряете голову и даже не почувствуете».

Жозеф Игнас Гильотен. Жан-Мишель Моро. XVIII в. Музей Карнавале

Национальное собрание задохнулось в хохоте. Долго смеялись и долго аплодировали.

(Три четверти этих весельчаков очень скоро ощутят на себе дуновение приятного ветерка.)

Было решено провести опыты – сначала на мертвецах, потом на овцах.

Опыты прошли успешно. Теперь на эшафот можно было запускать людей.

Так начался последний этап революции, который мы назовем «Гильотина».

Четырнадцатого сентября 1791 года король подписал новую Конституцию. Мавр сделал свое дело, и мавр должен был уйти.

Часть III

«Век просвещения! Я не узнаю тебя – в крови и пламени не узнаю тебя – среди убийств и разрушений не узнаю тебя!.».

Н.М. Карамзин

Конституция принята, король подписал ее, и мечта конституционных монархистов стала явью. Конституция покончила с самодержавием, во Франции теперь, как и в Англии, – монархия, ограниченная законом. Рупор конституционных монархистов Барнав (тот самый, который вез короля и семью из Варенна), заявил в Национальном собрании:

«Общий интерес заключается в том, чтобы революция остановилась… Нам причиняют огромное зло, когда продолжают до бесконечности революционное движение – оно уже разрушило все, что можно разрушить. Те, которые совершили революцию, должны понять, что она достигла предела, и слава Родины требует, чтобы она не продолжалась дальше».

Бедняга тоже верил, что Революцию можно остановить. Он был одним из влиятельнейших членов Якобинского клуба, считался великим оратором (о нем говорили: «Когда он выступил, дебаты прекращались»).

Праздник 14 июля 1790 года. Шарль Тевенин. 1795 г. Музей Карнавале

Но Революция не послушалась великого оратора. Она стремительно катилась дальше. И в Якобинском клубе уже не было места для монархистов. Барнав и его сподвижники вынуждены были покинуть клуб.

После принятия Конституции состоялись выборы в Законодательное собрание. В Собрании в большинстве оказались депутаты от департамента Жиронда – самого большого департамента материковой Франции. К жирондистам примкнули великие интеллектуалы Собрания, начиная с маркиза Кондорсе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марикз Кондорсе.

Гравюра XVIII в.

Маргерит-Эли Гаде.

Гравюра XVIII в.

Жан Мари Ролан де Ла Платьер.

Неизвестный художник XVIII в.

Пьер Верньо.

Рисунок XVIII в.

Арман Жансонне.

Гравюра XVIII в.

Клод Фоше.

Гравюра XVIII в.

Медаль члена

Законодательного собрания.

Гравюра XVIII в.

Оплот жирондистов – салон самой умной женщины Европы – мадам Ролан. Эти просвещенные богатые буржуа считают, в отличие от монархистов, что революцию останавливать рано. Ее следует продвинуть, но немного. Надо убрать декорацию – этого безвластного короля, который по новой Конституции все еще является номинальным главой Франции.

Короля следует низложить, но мирно, без крови. Во Франции должна быть Республика, которой будут править они – просвещенные буржуа.

И они придумывают.

В это время прусский король и австрийский император встретились в старинном саксонском замке. Они объявили, что будут поддерживать Людовика Шестнадцатого всеми имеющимися у них средствами.

Жирондисты тотчас предложили нанести превентивный удар по этим врагам Франции. Они предлагают (как впоследствии большевики) принести на штыках революцию в Европу. Они верят, что великое знамя Французской революции – знамя свободы – разбудит всеевропейскую Революцию.

Коварство плана заключалось в том, что официальным врагом Нации становился теперь австрийский император – то есть родной брат королевы! Он будет сражаться с французскими войсками. К нему, конечно же, примкнут сбежавшие из страны принцы – братья короля. И тогда «австриячка» и король поневоле окажутся под подозрением в измене.

(Как у нас во время мировой войны «немка» Александра Федоровна). Про «королевский заговор» заговорит вся Нация, и королю придется добровольно уйти. «Мавр удалится».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот тогда можно будет закончить революцию.

Но повторим снова и снова:

люди не управляют Революцией,

Революция управляет людьми.

И пока третье сословие готовилось стать официальной Ввластью, на арену Истории вышла новая сила. Историки часто называют ее четвертым сословием. Это парижская беднота – голь, люмпены, низы общества.

Вольнолюбивые аристократы, просвещенные философы, богатые буржуа, устроившие революцию, не поняли ее обязательного закона: угнетенные, которых они вчера освободили, сегодня сами хотят стать хозяевами и ненавидят вчерашних освободителей.

Приближался апофеоз – Революция гнева и мести темных низов.

И жирондисты, вчерашние любимцы Революции, теперь – ее незаконные дети.

Центр революции переместился в Якобинский клуб.

Нынче здесь заправляли радикалы. И во главе – их новые боги, вожди Революции гнева и мести.

Кто они? Робеспьер. Он очень изменился. Исчезла патетика. Теперь это оратор с негромкой (знает – будут слушать!) логической речью и пронзительным гипнотическим взглядом. Рядом с ним человек-громада – Дантон. У него волосы, похожие на шерсть вепря, лицо страшное, как сама Революция, и громоподобный голос.