Излучающая установка радиолокационной станции орудийной наводки СОН-2а (английская GL-MkII). На ее основе выпускалась отечественная СОН-2от. В войсках ПВО Красной армии СОН-2 позволяли качественно повысить боевую эффективность среднекалиберной зенитной артиллерии
Ставились РЛС и на подводные лодки: это позволяло командирам успешно атаковать корабли и суда ночью и в плохих погодных условиях, а в августе 1942 года немецкие подводники получили в свое распоряжение систему FuMB, позволявшую определять момент облучения субмарины радаром корабля или патрульного самолета противника. Кроме того, командиры субмарин, уклоняясь от вражеских кораблей, оснащенных радарами, стали активно применять малые ложные радиоконтрастные цели, имитировавшие собой рубку подлодки.
Далеко вперед шагнула и гидроакустика, на которую до войны больших ставок адмиралы не делали: были разработаны и доведены до массового выпуска гидролокаторы с активным и пассивным трактами, станции звукоподводной связи. А в июне 1943 года на вооружение американской противолодочной авиации поступили первые радиогидроакустические буи.
Несмотря на всю сложность практического использования новой техники, союзникам удалось добиться с ее помощью определенных результатов. Одним же из наиболее эффективных и успешных случаев боевого применения радиогидроакустических буев является совместная операция по потоплению немецкой подводной лодки U-575, проводившаяся 13 марта 1944 года в районе к северо-западу от Азорских островов.
После того как U-575 была повреждена бомбами, сброшенными с патрульного самолета «Веллингтон», несколько часов спустя ее обнаружил самолет из боевого состава корабельного авиакрыла эскортного авианосца «Боуг». Самолет выставил серию РГБ и навел с их помощью на вражескую субмарину противолодочные корабли и авиацию. В уничтожении немецкой подлодки приняли участие противолодочный самолет из состава 206-й авиаэскадрильи Королевских ВВС, американские корабли «Хаверфилд» и «Хобсон», а также канадский «Принс Руперт».
Кстати, в ВМС США радиогидроакустические буи успешно выставлялись и с надводных кораблей и судов малого водоизмещения: обычно это были катера-охотники за подводными лодками. А для борьбы с немецкими акустическими торпедами союзники разработали прибор акустических помех, буксировавшийся за кормой кораб ля. Немецкие же подводники широко использовали имитационные патроны, сбивавшие с толку неприятельских акустиков.
С другой стороны, практически на протяжении всей войны советские подлодки не имели ни РЛС, ни ГАС. Причем и перископные антенны появились на отечественных субмаринах только в середине 1944 года, да и то всего на семи ПЛ. Советские подводники не могли эффективно действовать в темное время суток, не могли выходить в бесперископные атаки, ставшие нормой во флотах других стран, а для приема и передачи радиодонесений необходимо было всплывать в надводное положение.
И раз уже речь зашла о флоте, вспомним, что Вторая мировая война стала золотой эрой торпедного оружия — все флоты применили в те годы десятки тысяч торпед. Только подводные силы ВМС израсходовали почти 15 000 торпед! Именно тогда определились многие направления развития торпедного оружия, работы по которым продолжаются и по сей день: создание бесследных и самонаводящихся торпед, разработка систем беспузырной стрельбы, создание неконтактных взрывателей различного типа, проектирование новых, нетрадиционных энергетических установок корабельных (лодочных) и авиационных торпед. А вот артиллерийское вооружение подводных лодок сошло фактически на нет.
Иллюстрации Михаила Дмитриева
Семен Федосеев , Владимир Щербаков
Исправление и наказание
Фото: АНДРАШ ФЕКЕТЕ
C тех пор как существуют суд и уголовное право, перед цивилизацией стоит реальная проблема: как обеспечить исполнение наказания? Один из самых популярных ответов, данных миру в последние несколько веков, заключен в словосочетании «исправительно-трудовой лагерь».
Не вполне благозвучную аббревиатуру — ИТЛ — придумали в Советском Союзе. Но началось все, как водится, с усвоения европейского опыта. 5 сентября 1918 года постановлением Совнаркома «О красном терроре» учреждались так называемые концентрационные лагеря для изоляции классовых врагов. Тогда еще новое для русского уха выражение было перенято у испанцев, которые оборудовали свои первые campos de reconcentración, «сборные зоны», еще в 1895 году на Кубе , когда эта последняя крупная колония королевства восстала против метрополии. В такие лагеря без разбора сгоняли местных крестьян, подозреваемых в связях с повстанцами. Правда, заключенных там не заставляли работать и кормили, хотя и довольно скудно. Добивались при этом, конечно, не какого-то фантастического «перевоспитания», а только изоляции — чтобы системно лишить партизан продовольствия и фуража.
Опыт оказался универсально удачным: главные герои мировой политики бросились с энтузиазмом его развивать. Британцы во время Англо-бурской войны 1899—1902 годов вывели его на новый уровень, распространив на военнопленных и снабдив оригинальной идеологической базой. Нежелательных империи буров под предлогом обеспечения безопасности мирного населения самих бурских республик, с которыми Англия воевала, помещали в концентрационные лагеря (тогда впервые возник этот термин) за линией фронта и под охраной войск Ее Величества. В общей сложности от голода и болезней погибло 26 000 человек — ничтожно мало на фоне убийственного размаха в ХХ веке...
От бурских событий — уже каких-то 20 лет до наших, последовавших спустя полгода за указом «О красном терроре»: 15 апреля 1919 года в России выходит новый декрет — «О лагерях принудительных работ». Теперь должно организовать не менее одного лагеря на 300 человек при каждом губернском городе, естественно, под надзором местных ЧК. На сей раз целью содержания заявляется уже не просто изоляция, но и перевоспитание представителей эксплуататорских классов. Истинно революционная идея большевиков к тому и сводилась, чтобы врагов нового строя не просто содержать под стражей, растрачивая вдобавок на то казенные средства, но и заставить их отработать эти средства.
Наказание для рабов и рабы наказания
У каждого общественного явления всегда имеется историческая подоплека. Надо полагать, что и до возникновения ИТЛ «в чистом виде» цивилизация создавала какие-то их прототипы. Впрочем, в Античности принудительный труд осужденных не был слишком распространен. Это и понятно: ведь в экономике тех же Древних Греции и Рима важную роль и так играло рабовладельческое хозяйство. Рабами становились в подавляющем большинстве военнопленные или рожденные от тех, кто уже жил в кабале. Своих граждан древние государства в невольников почти не обращали — эта участь в отдельные эпохи могла грозить только несостоятельным должникам. Но и их, как правило, обращали в сравнительно мягкое домашнее рабство, не связанное с тяжелым физическим трудом. Никаких наказаний в виде принудительных работ не значится, например, в известнейших римских Двенадцати таблиц законах. Напротив, согласно им, даже если должник оказывался в заключении, он не обязывался там работать, а ежедневное пропитание должен был получать либо за свой счет, либо за счет кредитора. Правда, если за 60 первых дней, проведенных в тюрьме, виновный не возмещал долга, его могли предать жуткой смерти — разрубить на части. Но заставлять его отрабатывать искомую сумму никому не приходило в голову — закон не позволял. Очевидно, так сложилось оттого, что в римском гражданском правосознании унизительный подневольный труд считался хуже смерти. С другой стороны, по отношению, собственно, к «настоящим» рабам трудовые наказания применялись. Провинившихся или особо строптивых направляли на тяжелые общественные работы — в каменоломни добывать мрамор, на серебряные, медные, оловянные или золотые рудники, на мельницы, где условия считались особо тяжелыми из-за вечной пыли в воздухе, или гребцами на галеры. Там рабов, кстати, приковывали к скамьям, что обрекало их на смерть при кораблекрушении. Здесь, с одной стороны, труд выступал в качестве кары, а с другой — помогал решать некоторые экономические задачи, прежде всего торговые. Позднее в истории произошла некая «метаморфоза» такой унизительной рабской работы: в отдельных случаях приговоренных к смерти римских граждан в качестве милости могли взамен тоже обречь на тяжкий физический труд, но в этом случае они становились как бы тоже рабами — «рабами наказания». «Уведите его, пусть на него наденут тяжелые кандалы. А потом ты отправишься на каменоломню, и если другие успеют обтесать восемь глыб в день, а ты не сделаешь сверх того по крайней мере половины, то получишь тысячу ударов», — так звучит один из дошедших до нас приговоров.