Бильдад и Цофар. Иов сидит в некотором отдалении; его лицо задумчиво, взгляд опущен к земле. Он словно прислушивается к чему-то.
Трапеза уже закончилась, и грязная посуда унесена; перед сидящими – только чаши и несколько кувшинов с вином.
Во всём чувствуется вот-вот готовое взорваться напряжение.
Бильдад (поднимая чашу): Ах, какое доброе вино, Цофар. (Пьёт).
Элифаз (поднимая чашу): Да, Цофар. В другом месте ты мог бы выручить за него целое состояние. (Пьёт).
Цофар: Тут всё дело в уходе. Если верно выбрать для виноградника место и не лениться следить за водой, результат не заставит себя долго ждать. Воды должно быть в самый раз, не слишком много, но и не слишком мало… А главное, ни в коем случае нельзя шуметь возле бродильных чанов, иначе духи вина могут испугаться и улететь. Никакого шума! (Наливает себе вина). Есть еще и другие хитрости. Например, перед тем, как разливать вино, неплохо выдержать его на солнце дня два или три. Этому меня научил один финикиец. (Пьёт).
Элифаз: Финикийцы знают в этом толк… (Протягивая чашу Иову, немного укоризненно). Выпей и ты с нами, Иов.
Бильдад: Выпей, Иов. Раз уж ты не прикоснулся к мясу, так хоть попробуй это чудесное вино.
Цофар: Выпей, Иов. (Посмеиваясь). А то говорят, муж, избегающий вина, в один прекрасный день проснётся в женском платье. (Смеется).
Элифаз и Бильдад смеются.
Иов (негромко): А ещё говорят, Цофар, смейся, пока смешно, и плачь, когда есть причина для слёз.
Цофар: И правильно говорят, Иов. Но только мне кажется, что лучше все-таки говорить, как говорят в тех местах, откуда я родом: спрячь свои слёзы, чтобы не подумали, что ты баба!.. Вот это будет правильно.
Бильдад: А у нас говорят: потерянного верблюда не вернешь слезами!
Элифаз: Или ещё так: слезами жажду не утолишь!
Элифаз, Бильдад и Цофар смеются.
Иов: Ну, вот, наконец, вы добрались и до меня, старые друзья! А то я уже начал думать, что не дождусь вашего лечения. Так и пропаду, не попробовав ваших лекарств.
Элифаз (осторожно): А для чего же существуют друзья, Иов, как не за тем, чтобы поддерживать друг друга в трудный час?.. Хочешь, зови это лечением. Ведь лучшего врача, чем преданный друг, всё равно нигде не найдешь!.. Верно, друзья?
Бильдад (надеясь сменить тему): Что касается лечения, друзья мои, то нет лучшего средства от всех недугов, чем вымоченные в вине листья руты. Они целят и человека, и верблюда, и даже овцу. Уж поверьте!
Цофар: А я скажу, что лучше всего лечит виноград. Корень. Листья. Ягоды. Всё! Ещё Адам лечился им. Он был первым виноградарем и совсем неплохо в этом разбирался.
Элифаз: Первый виноградарем был Енох.
Цофар: Нет, Адам.
Элифаз: А я говорю тебе, что это был Енох. Ещё отец рассказывал мне об этом. Это был Енох, а не Адам.
Цофар: И всё-таки тебе придется согласиться, что это был Адам.
Иов: Послушайте, лекари мои! Чтобы решить этот важный вопрос, вам совсем не обязательно было собираться в доме, где ещё вчера голосили плакальщицы и не выветрился запах поминальной трапезы! Для этого есть другие места.
Бильдад, Цофар и Элифаз быстро переглядываются. Небольшая пауза. Никто из них не решается заговорить первым, пока, наконец, Цофар не толкает в бок Бильдада, как, возможно, самого красноречивого из присутствующих.
Бильдад (осторожно): А разве это было вчера, Иов?.. Вот уже год минул с тех пор, как беда постучала в твою дверь. (Поспешно). И пусть поскорее ей на смену придёт радость и достаток!
Иов (с наигранным изумлением): Ты сказал «год»? Неужели, целый год, Бильдад? А я и не заметил. (Обернувшись к дому, жене). Ты слышала?.. Оказывается уже год прошёл, как наши дети успокоились в земле, а мы почему-то все ещё помним их и льём по ним слёзы… (Друзьям). Что ж, тогда совсем другое дело. Станем есть, пить и веселиться. Ведь целый год – это, пожалуй, почти Вечность, как ты думаешь, Элифаз? А ты, Бильдад? Разве можно тратить Вечность на такие пустяки, как память об умерших? Да, кто они такие, чтобы отнимать у нас время? Целый год!.. (Внезапно тихим голосом, без выражения). Вот только почему-то мне кажется, что это было все-таки вчера… (Сникает).
Элифаз и Бильдад смотрят на Цофара, возможно, ожидая, что он ответит, как самый старший из присутствующих. Короткая пауза.
Цофар (негромко): Твои слова больно колют и царапают нас, Иов. Они заставляют думать, что мы в чём-то провинились перед тобой. А ведь это не так.
Иов молчит.
Не сердись, Иов, но ты напоминаешь мне мальчика, который гордится полученными царапинами и спешит поскорее похвастаться ими перед приятелями.
Иов: Ты сказал, царапинами, Цофар? Какими царапинами я мог бы похвастаться, это ты знаешь не хуже меня.
Цофар: Чтобы унять боль, не следует раздирать раны. А ты сначала посыпаешь их солью, а потом с удовольствием пустословишь над ними, как будто это доставляет тебе радость… Будь же благоразумен, Иов. Живи в ладу с Истиной и позволь времени смягчить твою боль!
Бильдад и Элифаз согласно кивают.
Иов (недобро усмехаясь): Раз уж ты заговорил об Истине, Цофар, то разве стану я скрывать от тебя, что как раз недавно она приходила ко мне во сне?.. Жаль, вот только тебя не было рядом.
Элифаз: Тебе снилась Истина?
Иов: Да, еще какая! В виде огромной рыбы, закованной в медную чешую… Знали бы вы, как от неё воняло!
Бильдад (брезгливо): Иов!..
Иов: Нет уж, послушайте, лекари мои! (Поднявшись на ноги, идет по сцене вокруг сидящих). Сначала она сожрала всё, что было на её пути. А когда дошла очередь до меня, то она открыла свою пасть и спросила: «Отчего это ты не благодаришь меня, Иов? Отчего не кланяешься, отчего не возносишь мне хвалу?..» У неё были человеческие глаза, такие пустые, какие можно встретить только у людей.
Цофар: Не погрешу против истины, если скажу, что твои речи весьма двусмысленны, Иов.
Иов (остановившись за спиной Элифаза): Ты, верно, хотел сказать «сны», старый друг?.. Ночью мне снятся двусмысленные сны, а днём они порождают двусмысленные речи, ну, а всё вместе, это, наверное, свидетельствует о двусмысленности моей жизни… Ты ведь это имел в виду?
Цофар: Вот опять ты колешь и царапаешь.
Иов: А ты ждал, что я буду ворковать, как мартовский голубь?
Элифаз (примирительно поднимая руки): Друзья мои, друзья!.. (Иову). Послушай нас, Иов, ну разве же сегодня ты не среди друзей? Друзей сострадающих и не мешкающих в помощи? Разве это не мы сидели здесь год назад, разодрав наши одежды и посыпав пеплом головы, вознося к Престолу наши слабые молитвы?.. Заклинаю тебя нашей дружбой – растопи, наконец, своё сердце и доверься нам, как доверялся прежде, чтобы мы снова понесли