Читать интересную книгу Лирика - Афанасий Фет

– Я вашу тетрадку, почтеннейший, передам Гоголю, – сказал Погодин, – он в таком случае лучший судья.

Через неделю я получил от Погодина тетрадку обратно со словами: «Гоголь сказал, это несомненное дарование». <<...>>

А. А. Фет.

«Ранние годы моей жизни».

ГЕРО И ЛЕАНДР

Бледен лик твой, бледен, дева!Средь упругих волн напеваЯ люблю твой бледный лик.Под окном на всем простореТолько море – только в мореВолн кочующих родник.

Тихо. Море голубоеВзору жадному в покоеКаждый луч передает.Что ж там в море – чья победа?Иль в зыбях, вторая Леда,Лебедь-бог к тебе плывет?

Не бессмертный, не бессонный,Нет, то юноша влюбленный,Проложил отважный путь,И, полна огнем желаний,Волны взмахом крепкой дланиМолодая режет грудь.

Меркнет день; из крайней тучиВдоль пучины ветр летучийНаправляет шаткий бег,И под молнией багровойСтрашный вал белоголовыйС ревом прыгает на брег.

Где ж он, Геро? С бездной споряУдушающего моря,На свиданье он спешит!Хоть бесстрастен, хоть безгласен,Но по-прежнему прекрасен,Он у ног твоих лежит.

Бледен лик твой, бледен, дева!Средь упругих волн напеваЯ люблю твой бледный лик.Под окном на всем простореТолько море – только в мореВолн кочующих родник.

<<1847 >>

ТАЙНА

Почти ребенком я была,Все любовались мной;Мне шли и кудри по плечам,И фартучек цветной.

Любила мать смотреть, как яМолилась поутру,Любила слушать, если яПевала ввечеру.

Чужой однажды посетилНаш тихий уголок;Он был так нежен и умен,Так строен и высок.

Он часто в очи мне гляделИ тихо руку жалИ тайно глаз мой голубойИ кудри целовал.

И, помню, стало мне вокругПри нем все так светло,И стало мутно в головеИ на сердце тепло.

Летели дни... промчался год...Настал последний час –Ему шепнула что-то мать,И он оставил нас.

И долго-долго мне пришлосьИ плакать, и грустить,Но я боялася о немКого-нибудь спросить.

Однажды вижу: милый гость,Припав к устам моим,Мне говорит: «Не бойся, друг,Я для других незрим».

И с этих пор – он снова мой,В объятиях моих,И страстно, крепко он меняЦелует при других.

Все говорят, что яркий цветЛанит моих – больной.Им не узнать, как жарко ихЦелует милый мой!

<<1842 >>

ЛЕГЕНДА

Вдоль по берегу полямиЕдет сын княжой;Сорок отроков верхамиСледуют толпой.Странен лик его суровый,Все кругом молчит,И подкова лишь с подковойЧасто говорит.

«Разгуляйся в поле», – сынуГоворил старик.Знать, сыновнюю кручинуСтарый взор проник.С золотыми стременамиКняжий аргамак;Шемаханскими шелкамиВышит весь чепрак.

Но, печален в поле чистом,Князь себе не радИ не кличет громким свистомКречетов назад.Он давно душою жаркойВ перегаре силВсю неволю жизни яркойВтайне отлюбил.

Полюбить успев веригиМолодой тоски,Переписывает книги,Пишет кондаки.И не раз, в минуты битвыС жизнью молодой,В увлечении молитвыНаходил покой.

Едет он в раздумье шагомНа лихом коне;Вдруг пещеру за оврагомВидит в стороне:Там душевной жажде пищуСтарец находил,И к пустынному жилищуКнязь поворотил.

Годы страсти, годы спораПронеслися вдруг,И пустынного простораОн почуял дух.Слез с коня, оборотилсяК отрокам спиной,Снял кафтан, перекрестился –И махнул рукой.

<<1843 >>

ГРЕЦИЯ

Там, под оливами, близ шумного каскада,Где сочная трава унизана росой,Где радостно кричит веселая цикадаИ роза южная гордится красотой,

Где храм оставленный подъял свой купол белыйИ по колоннам вверх кудрявый плющ бежит, –Мне грустно: мир богов, теперь осиротелый,Рука невежества забвением клеймит.

Вотще... В полно?чь, как соловей восточныйСвистал, а я бродил незримый за стеной,Я видел: грации сбирались в час урочныйВ былой приют заросшею тропой.

Но в плясках ветреных богини не блисталиМолочной пеной форм при золотой луне;Нет, – ставши в тесный круг, красавицы шептали...«Эллада!» – слышалось мне часто в тишине.

<<1840 >>

* * *

<<...>> Говорите что хотите, а ум, выплывающий на поверхность, – враг простоты и с тем тихого художественного созерцания. Если мне кто скажет, что он в Гомере или Шекспире заподозрил ум , я только скажу, что он их не понял. Черт их знает, может быть, они были кретины, но от них сладко – мир, в который они вводят, действительный, узнаешь и человека и природу – но все это как видение высоко недосягаемо, на светлых облаках. Книга давно закрыта, уже давно пишешь вечерний счет и толкуешь с поваром, а на устах змеится улыбка, как воспоминание чего-то хорошего. <<...>>

А. А. Фет. Из письма И. С. Тургеневу

20 января 1858 г.

ВАКХАНКА

Под тенью сладостной полуденного сада,В широколиственном венке из виноградаИ влаги вакховой томительной полна,Чтоб дух перевести, замедлилась она.Закинув голову, с улыбкой опьяненья,Прохладного она искала дуновенья,Как будто волосы уж начинали жечьГорячим золотом ей розы пышных плеч.Одежда жаркая все ниже опускалась,И молодая грудь все больше обнажалась,А страстные глаза, слезой упоены,Вращались медленно, желания полны.

<<1843 >>

ДИАНА

Богини девственной округлые черты,Во всем величии блестящей наготы,Я видел меж дерев над ясными водами.С продолговатыми, бесцветными очамиВысоко поднялось открытое чело, –Его недвижностью вниманье облегло,И дев молению в тяжелых муках чреваВнимала чуткая и каменная дева.Но ветер на заре между листов проник, –Качнулся на воде богини ясный лик;Я ждал, – она пойдет с колчаном и стрелами,Молочной белизной мелькая меж древами,Взирать на сонный Рим, на вечный славы град,На желтоводный Тибр, на группы колоннад,На стогны длинные... Но мрамор недвижимыйБелел передо мной красой непостижимой.

<<1847 >>

* * *

<<...>> При отыскании красоты человек жил и мучился. <<...>>

В муках жизни и творчества бывают минуты не то чтоб отчаяния, но беспредельной тоски, какого-то безотчетного позыва, колебания, недоверия и вместе с тем умиления перед прошедшими, могущественно и величаво законченными судьбами исчезнувшего человечества. В этом энтузиазме... перед идеалами красоты, созданными прошедшим и оставленными нам в вековечное наследство, мы изливаем часто всю тоску о настоящем, и не от бессилия перед нашею собственною жизнью, а, напротив, от пламенной жажды жизни и от тоски по идеалу, которого в муках добиваемся. Мы знаем одно стихотворение, которое можно почесть воплощением этого энтузиазма, страстным зовом, молением перед совершенством прошедшей красоты и скрытой внутренней тоской по такому же совершенству, которого ищет душа, но должна еще долго искать и долго мучиться в муках рождения, чтоб отыскать его. Это стихотворение называется «Диана». <<...>>

Последние две строки этого стихотворения полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, более жизненного во всей нашей русской поэзии. <<...>>

Ф. М. Достоевский. «Г-н –бов и вопрос об искусстве».

* * *

Уснуло озеро; безмолвен черный лес;Русалка белая небрежно выплывает;Как лебедь молодой, луна среди небесСкользит и свой двойник на влаге созерцает.

Уснули рыбаки у сонных огоньков;Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;Порой тяжелый карп плеснет у тростников,Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.

Как тихо... Каждый звук и шорох слышу я;Но звуки тишины ночной не прерывают, –Пускай живая трель ярка у соловья,Пусть травы на воде русалки колыхают...

<<1847 >>

СОН И ПАЗИФАЯ

Ярко блестящая пряжка над белою полною грудьюДевы хариты младой – ризы вязала концы,Свежий венок прилегал к высо?ко подвязаннымкосам,Серьги с подвеской тройной с блеском качались вушах,Сзади вились по плечам, умащенные сладкоюамброй,Запах далеко лия, волны кудрей золотых.Тихо ступала нога круглобедрая. Так ПазифаюЮноша Сон увидал, полон желанья любви.Крепкой обвита рукой, покраснела харита младая,Но возрастающий жар вежды прекраснойсомкнул,И в упоеньи любви, на цветы опускаяся, дева,Члены раскинув, с кудрей свой уронила венок.

<<1842 >>