Лена вскочила с дивана и воинственно на нас посмотрела, словно мы тут сговорились встать на пути её счастья с мужчиной практически без недостатков.
— Ты же его даже не знаешь, — осторожно заметила Эльвира. — Может, у него характер отвратительный…
— Ой, не смеши мои подошвы. У кого он хороший? Всё равно не угадаешь — с виду может быть нормальный, а через пару лет-то и выяснится… Но семью-то всё равно хочется. Умом понимаешь, что лучше одной, чем абы с кем, а потом увидишь малыша на детской площадке — и хоть волком вой. А одна я не потяну. У меня мама насквозь больная, ипотека и сестра бедовая. На их помощь рассчитывать не приходится. Их самих периодически надо поддерживать. Там то одно, то другое… — Ленка невидящим взглядом уставилась за окно.
— Вы, наверное, думаете, что я совсем дурная.
— Вот ещё! — села рядом Тимея. — Я тоже дочку хочу ужасно, магически одарённую. Знаешь, под какого крокодила готова была лечь ради этого? И неоднократно, заметь.
— А теперь?
— А теперь рожу двух мальчишек, на них потренируюсь, а потом и дочку. Хоть бы и от донора. И пусть Давид хоть слово мне поперёк скажет, — улыбнулась Тимея. — Я тебя по-своему очень понимаю. Иногда хочется, чтобы кто-то взял и решил за тебя. И пусть получится неидеально, но у самой не факт, что вышло бы лучше. А тут ещё и губы можно надуть — мол, ты как-то не так решил. Перерешивай давай!
— Одной тяжело, кто же спорит, — вздохнула Эльвира. — Никто тебя дурной не считает, Лена. Это хорошо, что ты так смело говоришь, чего хочешь от жизни. Не нужно стесняться своих желаний. Ничего нет предосудительного в том, чтобы хотеть замуж и семью. Как и в том, чтобы этого не хотеть. Гораздо хуже давить в себе искренность. Видишь, ты желала — и всё сложилось так, чтобы желание сбылось. Хоть ты и не ведьма.
— Она ведьма по духу, поверьте мне! — хмыкнула я. — Как же теперь комдир без тебя?
— А вот пусть! А то знаешь… Леночка то, Леночка это… одни разговоры. Зарплату последний раз больше двух лет назад повышал, а у меня ипотека. А я ходила просить прибавку, когда ты уехала. Часть твоих дел на меня повесили. Гендир, знаешь, что сказал? Что времена тяжёлые, мы одна семья, надо затянуть потуже пояса. А я скоро и так пояс затяну, только на шее. Джинсы ношу ещё те, что в школе покупала. Благо с такой зарплатой сильно не поправишься. А ещё Глеб…
— Глеба мы ненавидим, — проинструктировала я подруг на всякий случай.
— Глеб — сволочь! — горячо кивнула Тимея. — А что он сделал?
— Мы в институте познакомились, учились в одной группе. Начали дружить, потом встречаться. Он такой был, не сказать, что красавчик, со своими недостатками. Но я на них глаза закрывала, думала, что пусть неказистый, но мой. Такой изменять не станет, не бросит в тяжёлой ситуации. И разговаривал он такие разговоры красивые! Про семью, верность, лояльность… А я уши развесила и после универа работать пошла, потому что жили мы в квартире у моей бабушки, а платежи разговорами никто не принимал, знаете ли. И в магазине за обещания продукты не давали. А Глеб… он науку двигал. В магистратуре отучился, поступил в аспирантуру. Поначалу зарплаты ему даже на сигареты не хватало. Потом были гранты, но как-то всё уходило на него же — то телефон новый, то ноутбук требуется, то родителям помочь. Так и жили. Я работала, а он кандидатскую писал. И всё время мне говорил, что вот за следующим поворотом мы точно заживём.
— Он хоть женился? — цокнула Тимея.
— Нет, какое там! Денег вечно не было… Да и у него один проект за другим. Бабушка с мамой жила, совсем была плохая, мы с сестрой помогали, ухаживали. Ушла бабуля тихо, во сне. После её смерти сестра в позу встала — квартиру делить. Мы продали, разделили деньги на три части, я взяла ипотеку. Денег в бюджете стало ощутимо меньше, Глеб был недоволен. Ещё и обиделся, что мы не расписались аккурат перед тем, как квартиру оформлять. Семь лет не женился и завтраками кормил, а тут приспичило. Но хорошо, что мама меня в чувство привела. В общем, не согласилась я жениться перед сделкой. А дальше недовольство пошло — то продукты не те куплю, то ехать до кафедры теперь дольше, то я стала на работе пропадать. В общем, такое. А я действительно работала много, хотела поскорее закрыть долг и о детях мечтала. А потом выяснилось, что науку он двигал не в гордом одиночестве, а в компании восторженной аспирантки, у которой папа профессор. И что она и моложе, и лучше, и мозг не выносит своим бытом. В общем, я его выгнала. Он ушёл, забрав свою кандидатскую и мою кофеварку. А я осталась одна в двадцать девять. И тут-то выяснилось, что хороших парней давно разобрали, а остался только всякий неликвид. Или нормальные, но у которых после первого брака при слове «женитьба» нервный тик начинается. И детей они больше не хотят, потому что они у них уже есть. А может, мне просто не везло….
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот обмудок! Нехило ты вложилась в российскую науку, — присвистнула Тимея.
— Ага. А он докторскую пишет. На той аспирантке женился через четыре месяца после того, как мы расстались, — сдавленно ответила Лена.
— Не расстраивайся, Ленка, мы его проклянём! Ведьмы мы или кто? — поддержала я подругу.
— Ты знаешь, жить с оборотнем тебе понравится! — резюмировала Тимея. — Он если и будет защищать, то не кандидатскую, а тебя от контакта с внешним миром. На ипотеку денег попросишь — он закроет, ребята они щедрые, этого не отнять. Будешь тут сидеть, вместе с нами. Если любишь растения, то можешь мне помогать. У меня в Великом Новгороде свой питомник растений и фирма ландшафтного дизайна, но я сейчас буду многое перевозить сюда. Там оставлю только часть персонала. Кого-то попробую сюда привезти невзначай. Вдруг кто ещё пару разнюхает, а мне подспорье. Там у меня в штате и люди, и ведьмы.
— Ты так легко об этом говоришь, — протянула Лена.
— После того как посидела в темнице в качестве смертницы, не воспринимаю перемены как что-то плохое, — философски изрекла Тимея, открывая новый виток вопросов со стороны Лены.
В итоге разошлись мы поздно, проведя весь вечер за разговорами.
Я опять охрипла.
Глава 8
О внезапной свадьбе
Второго января проснулась рано, снилось мне что-то муторное, не столько страшное, сколько противное и тревожное. К счастью, Артур лежал рядом. Нащупав его горячий бок, я немного успокоилась. Даже хотела поприставать к нему, но он так сладко спал…
Так что проснулась окончательно и пошла жарить оладушки на завтрак. Народу у нас теперь полно, а лежать в кровати, прокручивая в голове одни и те же мысли — занятие бесполезное.
Кухня встретила пустотой. Для начала вымыла все доступные поверхности, стараясь занять руки и голову простыми делами.
Оладушки получились на славу, пышные и округлые, по дому поплыл приятный запах, который выманил из комнат сонных Лену и Эльвиру. Мадина с Игорем ещё спали. Решив, что мужчины одними оладьями сыты не будут, нажарила ещё и котлет, а девочки быстро сообразили салатик из мясного ассорти, морковки по-корейски, консервированной фасоли и сухариков.
Когда время уже близилось к десяти, все собрались на завтрак. Тимея с Давидом пришли даже раньше. Красавица-ведьма сонно зевала в ладошку, а её огромный оборотень смотрел на это с нежностью.
— У меня сегодня утром забились щётки в роботе-пылесосе, — с такой гордостью сказал он, словно речь шла не о щётках, а о его безоговорочной победе на всех подряд олимпиадах.
— Ты радуешься, что смог сам их почистить? — зевнула его пара.
— Нет! Щетки забились. Волосами. Длинными чёрными женскими волосами, — просиял он. — Это так приятно.
Мы в недоумении уставились на него.
— В таком случае забитый её волосами слив приведёт тебя в полнейший восторг, — проворчал Артур, заходя на кухню.
— Приведёт. Просто я никогда раньше не жил с женщиной. А тут её волосы в щётки забиваются. Я чистил и радовался, — искренне поделился он.
Все улыбнулись.
— Я тоже утром захожу в ванную, а там столько баночек. Штук пятнадцать точно. Зачем они нужны — непонятно, но на душе от них как-то приятнее, — подхватил эстафету Игорь.