— Ты знаешь, кто отец?
— Только имя. Ирдаль.
— Ирдаль? Мне не знакомо, — нахмурилась Тимея.
— Вроде бы он погиб вскоре после рождения Мадины. Я точно не знаю. В общем, это вся тайна и история. Дальше всё было как обычно. С матерью я на эту тему больше никогда не говорила и не буду. Она к Мадине относится настороженно и предпочитает держать её от себя подальше. А в род меня не приняли, потому что иначе все бы сразу поняли, что Мадина мне не дочь, а сестра. Этого мать допустить не могла.
— Я один вижу тут связь? — Давид задумчиво потёр затылок. — Мать Лейлы, которую тоже не приняли в род, и которая жила отдельно. При этом такой высокий уровень дара у Лейлы, что само по себе очень странно.
— Лейла, ты говорила, что, начиная лет с тринадцати, твоя мама настаивала на том, чтобы ты на людях называла её по имени и сестрой? — нахмурилась Тимея.
— Да, но это вообще ничего не значит! Я мамина дочка, у меня отец есть!
— Который платил копейки в качестве алиментов, забыл к тебе дорожку, стоило только им развестись. И на которого ты ни капли не похожа. И который чуть не выдал тебя замуж за какого-то старика в Азербайджане. Знаешь, мне больше верится, что так поведут себя с падчерицей, а не с дочерью, — проговорила Тимея.
— Если наше предположение верно, то оно объясняет, почему Лейлу прятали у всех на виду, растили среди людей, — добавил Давид. — Но тем не менее за ней присматривали. Явно тринадцатых дочерей рожали не просто так. Возможно, специально для того, чтобы пророчество исполнилось.
Лена посмотрела на меня со смесью мистического и экзистенциального ужаса.
Я неловко развела руками и сказала:
— Ребят, вы чего? Это какие-то конспирологические теории. Слушайте, у меня есть фотоальбом, сейчас мы посмотрим. Мама хранила все фотографии, она очень любила делать снимки. Сейчас принесу!
Глава 7
О Глебе, которого мы ненавидим
Но фотоальбом не помог, он даже укрепил всех в подозрениях, потому что в нём не было ни одной фотографии беременной мамы. Ни единой! Отец присутствовал только с момента, когда я уже могла ходить (или как минимум стоять). Это лишь придало остальным уверенности в их теории, но лично у меня вызвало смятение и дрожь в руках.
Взяв телефон, с одобрения присутствующих набрала номер.
— Здравствуй, папа. Это Лейла. С Новым годом!
— Ну здравствуй, блудная дочь. Что-то нужно? Деньги, помощь, жильё?
— Почему ты думаешь, что мне что-то нужно?
— Потому что ты ни разу в жизни не звонила просто так, — упрекнул он.
— Могу то же сказать и о тебе. Но я звоню, чтобы задать вопрос. Ты мой родной отец?
В трубке повисла пауза, тяжёлая и вязкая. Я знала ответ, ещё до того как он начал говорить. Простое «да» не потребовало бы такой подготовки.
— Я не знаю, кто твой отец. Мария никогда не говорила. Мы познакомились, когда ты была совсем маленькой, и спустя полгода я тебя удочерил. Мария даже настояла, чтобы я выбрал тебе новое имя. Ты не моя дочь, но ты так похожа на Марию, что мы просто отшучивались, что ты её копия, а не моя.
— Ясно. Спасибо, папа. За всё хорошее, что было, спасибо, — пролепетала я, чувствуя, как уходит земля из-под ног.
— Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? Он тебя нашёл? — встревожился… отчим.
— Нет… — растерялась я.
— Мария всегда опасалась, что тебя найдёт отец. Она была уверена, что он настоящий монстр.
— Ты знаешь имя? Она кого-то называла?
— Про твоего отца не говорила вообще, у меня сложилось впечатление, что Мария не хотела связи с ним. О семье или прошлом специально тоже не упоминала, из некоторых обмолвок я понял, что у неё были сёстры, но они не ладили. Как и с твоей бабушкой.
— Да, с бабушкой поладить непросто, это я уже выяснила.
— Ты нашла своих родных? — удивился он.
— Они меня сами нашли. Это был не самый приятный опыт. Знаешь, меня тоже хотели выдать замуж. Видимо, есть во мне что-то такое… провоцирующее на этот шаг.
— Лейла, о том случае. Всё тогда вышло из рук вон плохо. Но раз уж ты обо всём узнала, мне стоит рассказать всю историю. За рулём машины, в которой разбилась Мария, был криминальный авторитет. Когда произошла авария, со мной связалась женщина. Я не знаю ни имени, ничего. Она просто сказала: «На всякий случай спрячь свою падчерицу. Если она тебе, конечно, дорога». Я тогда сильно испугался, потому что толком никто и не знал, что ты моя падчерица. Запаниковал и отправил тебя к своим родителям. Попросил их найти хорошего жениха и задержать тебя там. Кто же знал, что жениха они найдут такого… А дальше всё вышло так, как вышло. Но я никогда не хотел тебе зла. И Марии тоже. Хоть она и ушла, но я…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Конечно, ушла. Я бы тоже ушла, если бы мой муж захотел взять вторую жену!
— Значит, вот как она это преподнесла, — он замолчал. — Я не предлагал вторую жену, я предлагал суррогатную мать. Я хотел своих детей, Лейла, но Мария категорически отказалась рожать. Я уговаривал несколько лет. Потом предложил нянек и суррогатную мать, но она всё равно ушла. Не хотела пелёнок и подгузников. Вообще детей больше не хотела.
Я шокированно молчала. Вот так за один день всё моё прошлое перевернулось с ног на голову.
— Но как же…
— Лейла, я виноват перед тобой. Мы тогда разругались с твоей матерью в пух и прах. Во мне гордость взыграла, я много чего лишнего сказал и сделал. А когда попытался наладить контакт с тобой, то Мария запретила мне приближаться. Сказала, что ты не моя дочь, и пригрозила меня педофилом объявить, если я тебе стану навязываться. А ты… тоже хороша была. Понятно, что подросток, но некоторые твои слова я до сих пор помню. В общем, я плюнул и растёр. А потом у меня новая семья появилась, сыновья родились, на пару лет не до того стало. С малышами полно забот. Я несколько раз приезжал к твоей школе посмотреть, как ты выросла, но встречаться с тобой уже не хотел. Извини, что так получилось, Лейла.
Я прикусила губу. По щекам текли солёные слёзы.
— Прости, папа. Прости, что я себя так повела.
— И ты меня прости, дочка. Приезжай в гости, я тебя с семьёй познакомлю, — тихо предложил он.
— Знаешь, а я приеду. Вот немного разгребу свои дела и приеду. С женихом тебя познакомлю. Пап, один только вопрос. Тот женский голос, что тебе посоветовал меня спрятать, это не Ольга Петровна была?
— Ольга Петровна? Нет, конечно, голос молодой. А почему ты спрашиваешь?
— Просто стало любопытно. Ладно, пап. Знаешь, я рада, что всё выяснилось. Да. Рада. С Новым годом тебя!
— И тебя, дочка. Звони!
— Обязательно!
Я положила трубку и осела на диван прямо рядом с вытаращившейся Ленкой. Артур обнял меня, остальные смотрели сочувственно.
Вот так за короткий разговор я лишилась настоящего отца. Чужие мотивы иногда так сложно понять. Как отец он не очень, но как отчим? Могла ли мама действительно оттолкнуть его? Поставить ультиматумы, запретить? Это было вполне в её характере. И он не стал бороться, зная, что он мне не родной. Я вспомнила несколько отвратительных сцен, которые закатила ему в те редкие разы, когда мы всё-таки виделись после их развода. Да, я страдала и по подростковой глупости делала лишь хуже.
Артур прижал меня к груди, никто ничего не спросил. Окружающие прекрасно слышали, о чём шёл наш разговор. Мне требовалось время на переосмысление. Оказывается, я всю жизнь жила в паутине лжи.
— Думаю, надо выяснить, сколько у твоей бабки детей, — тихо высказался Давид, прерывая долгую паузу. — Если двенадцать, то можно смело утверждать, что ты такая же тринадцатая дочь, как и Мадина. Тимея, скажи честно, у тебя тоже в шкафу спрятался подобный скелет?
— Нет, от меня можешь точно подобного не ждать, я принята в род и прекрасно чувствую и мать, и сестёр. У меня не настолько большая семья.
— Ты можешь рассказать подробнее про ваши ритуалы? — нахмурился Игорь. — Мы не особо в курсе этого, только в общих чертах.