— Ладно, да.
— Уволь кого-нибудь. В первый раз, когда кто-то скажет что-то неуважительное, пни его под зад.
— Я усвоила урок, но тебе не кажется, что это немного грубо?
Он пожал плечами.
— Честно говоря, в зависимости от того, насколько враждебна эта рабочая среда, тебе, возможно, придётся продолжать увольнять людей.
Смеясь над безумием его предложения, я решила, что не одна сегодня на грани сумасшествия.
— Ты предлагаешь, чтобы я каждый вечер сама обслуживала ужин?
— Я предлагаю тебе сделать всё возможное, чтобы взять эту кухню, твою кухню, под контроль. Ты явно не можешь продолжать так работать. И ты не должна была этого делать. Ты — босс.
Его воодушевляющая речь была произнесена с такой убеждённостью, что я не удержалась и повторила:
— Я босс, — как будто говорила это впервые.
— Ты босс, — повторил он. — Так происходит обычное посвящение шеф-поваров? Вы приходите на чужую кухню и должны убедить всех слушать вас?
Я задумалась над его вопросом и пожала плечами.
— Не всегда. Иногда повара приводят своих собственных су-шефов. Чаще всего они продвигаются внутри, так что персонал уже уважает новое руководство. Я никогда раньше не была шеф-поваром, поэтому у меня нет су, чтобы взять с собой, и я, очевидно, не продвигаюсь по службе внутри компании.
— У тебя нет выбора, — заметил он. — Тебе придётся кого-нибудь уволить.
Я пошевелилась, чувствуя себя неловко от этой мысли.
— Я не знаю.
— Я имею в виду, что ты можешь уволить их всех и начать с нуля. Я уверен, что у тебя есть друзья в отрасли, которые будут готовы работать на тебя.
Обдумывая его слова, я поняла, что для того, чтобы заставить знакомых работать на меня, мне придётся переманивать их у друзей. Это был не вариант.
И начинать всё с нуля тоже не вариант, если я хочу вернуть "Бьянку" за разумное время. Мне нужны были люди на кухне, которые знали бы, что делают, которые уже верили в её миссию и хотели для неё лучшего. Мне нужны были люди, которым было наплевать на ресторан, но которые слушали бы меня.
— Боже, меня тошнит, — пробормотала я, медленно соглашаясь с тем, что его предложение имело смысл. Уволить кого-нибудь? Мне? Это потребует мужества. Очень много мужества.
Кем я себя возомнила? Гордоном Рамзи? Я никогда не кричала на людей. Я убеждала их быть моими друзьями, а затем заставляла делать то, что я хотела, уважительно попросив их выполнять свою работу. Не в моём характере было входить во враждебное рабочее пространство и отнимать у кого-то средства к существованию только для того, чтобы заставить всех проснуться и обратить на меня внимание.
— Могу я нанять их обратно? — спросила я его.
Его подбородок дёрнулся от удивления.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, знаешь, уволить кого-нибудь. А потом, когда все поймут, что я говорю серьёзно, пусть уволенный снова вернётся на работу?
Он медленно покачал головой, словно всё ещё пытаясь осмыслить мой вопрос.
— Это сводит на нет все попытки заставить их уважать тебя.
Он был прав, но я, очевидно, не могла сказать ему этого, его эго и так уже было достаточно велико.
— Значит, ты хочешь сказать... просто нужно войти туда и уволить первого, кто меня не послушает?
— Или огрызнётся, или закатит глаза, или будет дышать так, что тебе не понравится. Но да, это общая идея.
— И как только я разрушу жизнь этого одного человека, все остальные волшебным образом начнут меня слушать и выполнять приказы?
— Ты никому не портишь жизнь. Ты делаешь свою работу. Точно так же, как эти идиоты, работающие на тебя, должны делать свою. Они губят свою жизнь, когда ведут себя как придурки. Ты — босс. Независимо от того, как ты получила эту работу, или считают ли они, что ты её заслуживаешь, ты её заслуживаешь. Босс. Это означает, что они следуют протоколу или находят другую работу. О ком-нибудь из них сложилось впечатление, что они ищут другую работу?
Я серьёзно задумалась над его вопросом. Находились ли они в поиске? Они постоянно опаздывали всю неделю. Они были постоянно небрежны, непослушны и умышленно тупы. Но они появлялись каждый божий день.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это создало у меня впечатление, что они не хотят другой работы, они просто не хотят, чтобы на их нынешней работе была я.
Но если я начну увольнять людей волей-неволей, они могут передумать.
Честно говоря, я ненавидела то, что происходило прямо сейчас. Кроме того, я не могла в одиночку управлять кухней.
— Ты когда-нибудь использовал эту тактику? — спросила я, надеясь, что он даст мне честный ответ.
Он помолчал несколько секунд, прежде чем признаться:
— Нет. Мои сотрудники всегда уважали меня.
Его слова прожигали меня насквозь, разрывая свежие раны ещё шире.
— Ох.
— Тем не менее, — продолжал он, — я имел дело с теми, кто не воспринимал меня всерьёз. Я знаю, каково это — быть молодым в бизнесе. Трудно заставить кого-то воспринимать тебя всерьёз, но особенно твоих сверстников. Иногда люди ведут себя так, как им положено, и всё идёт так, как следует. А иногда приходится пробиваться через стены и выкраивать себе место. Это не самый весёлый способ работы, но он того стоит, — он поймал мой взгляд. — Если ты любишь своё дело, оно того стоит.
Огонь, который он разжёг во мне, превратился во всепоглощающее пламя, движимое желанием и убеждённостью, о существовании которых я даже не подозревала. Я хотела эту работу. Больше всего на свете я хотела этого.
Честно говоря, я жила в основном очаровательной жизнью, и мне никогда не приходилось хотеть большего. В материалистическом смысле. Как бы то ни было, я знала, как работать. Я бы не стала слишком много думать о том, что это была первая настоящая вещь, которую я хотела и не могла легко получить.
Лгунья, прошептало моё сердце. Ты хотела, чтобы твой отец любил тебя. И что вышло?
Ты хотела, чтобы твоя юность закончилась иначе.
Я не знала, смогу ли когда-нибудь оправиться от этих лет.
Игнорируя болезненное напоминание о том, что не всё, что я когда-либо хотела, было вручено мне на серебряном блюде, я мысленно надела на себя стальную броню. У меня была чёртова смелость.
— Ты прав, — сказала я ему.
Его губы дрогнули в том, что могло сойти за намёк на улыбку. Я не обратила внимания на то, какое очаровательное выражение было на его обычно сварливом лице.
— Что это было?
Закатив глаза, чтобы он понял, что мне не нравится повторяться, я сказала:
— Если я хочу, чтобы они обратили на меня внимание, я должна идти с оружием в руках. Я не могу позволить им запугивать меня. Я должна взять этого быка за рога и, чёрт возьми, оседлать его.
— Ого, как много метафор, — когда я посмотрела на него, он дерзко ухмыльнулся. Я ответила более суровым взглядом. — Но я думаю, ты поняла, что к чему, — закончив работу, он начал пятиться к улице и магазину, который оставил без присмотра на последние двадцать минут. — Если я вернусь на работу, ты ведь не попытаешься бросить кирпич в окно или что-нибудь в этом роде?
Я сжала губы, чтобы не улыбнуться.
— Я передумала заходить.
Его улыбка смягчилась, поразив моë женское естество своей сладостью.
— Удачи тебе, Батист. Не проливай сегодня слишком много крови. Помни, ты не можешь управлять кухней в одиночку.
— Я вызову тебя на подмогу, если что-то пойдёт не так. Если ты не умеешь готовить, то, по крайней мере, можешь быть моим свидетелем, когда копы спросят, что случилось, — он рассмеялся над моей шуткой, и у меня осталось пьянящее чувство триумфа. В самую последнюю секунду я вспомнила о хороших манерах. — Эм, спасибо, Ванн.
Он отмахнулся от меня, как будто в этом не было ничего особенного. А может, и нет. Может быть, он не был таким добрым и внимательным, каким я рисовала его в своём воображении. Может быть, он просто разговаривал с сумасшедшей дамой.
Теперь это уже не имело значения. Независимо от причины, которую он выбрал, это был совет, в котором я нуждалась. Это был совет, которым я собиралась воспользоваться.