========== Астролог по имени Мона. ==========
Комментарий к Астролог по имени Мона.
не бечено, на ошибки не проверено, писалось поздно ночью, могла где-то сильно затупить(
контральто - самый низкий тембр у женщин (мне нужно было сравнение)
— Неправда ли это грустная история?
Голос шёл эхом в тёмном пространстве, но девушка знала, что его обладательница стоит прямо перед ней. Люмин уже почти не реагировала на этот постоянно повторяющийся диалог, но почему-то внутри, каждый раз, всё сжималось от страха. В глазах было темно, будто их и вовсе не было, но даже так, она ощущала чьё-то присутствие перед собой. Её тело хотело пасть ниц перед женским образом, из-за окутавшего страха и ощущения холода, но Люмин продолжала стойко стоять на ногах. Девушка была уверена, что в самом пространстве, где бы они сейчас не находились, холодно не было, он исходил от обладательницы низкого голоса, чем-то напоминающим тембр контральто*.
— Почему вы мне её рассказали? — девушка стояла с закрытыми глазами, не желая поднимать голову и пытаться разглядеть своего собеседника. Это была тридцать первая ночь, когда ей снится сон, в котором начинается один и тот же диалог. Люмин уже хорошо поняла, что рассмотреть хоть что-то, у неё не получится, сколько бы она не шагала вперёд, желая увидеть или дотронуться до женщины, наверное, женщины. Она не знает, действительно ли перед ней человек женского пола и вообще ли человек, она судит лишь по голосу, ибо больше не по чему.
К счастью для Люмин, это был открытый диалог, в котором её ответы влияли на дальнейшие его развитие. Но за тридцать попыток до этого девушка не смогла разобраться в происходящем. Сама не понимая того, что с ней происходит, она задавала одни и те же вопросы из раза в раз, хотя понимала, что ответа на них она не получит — на неё это было совсем не похоже. Возможно, дело было в чувстве страха или ощущения холода, но сегодня всё было иначе. Хоть Люмин чувствовала оголёнными участками своей кожи ощущение морозности, больше не было сильного холода, который пробирал до костей, как в Снежной. Может поэтому она пропустила один из стандартных задаваемых ею вопросов, и сразу перешла к чему-то новому.
— Тебе не жалко его? — вопросом ответил голос, заставляя девушку на секунду содрогнуться. Прямых ответов очень сложно добиться, но Люмин так хотелось прояснить хоть, что-то. Но она уже раз двадцать спрашивала: «почему вы мне снитесь?» или «что вам от меня нужно?» — и ответа не следовало ни разу. Она понимала, что времени осталось у них не так много, нужно было попробовать хоть что-то.
— Нет. — отрезала Люмин, ощущая, как холод начинал пробираться под её лёгкое платье. — Жалость это худшее чувство, которое можно испытывать к кому-либо.
Может, девушка и не показывала своих эмоций, но это не значит, что у неё их вовсе нет. С самого детства находились в организации женщины, которые считали нужным выразить свои соболезнования или пронести им лишний кусок хлеба из-за чувства жалости. Ни она, ни Итэр никогда не прикасались к этой еде, ощущая отвращение к этим женщинам и к самим себе. Люмин ничего не говорила, не благодарила, но и не просила замолчать. Молча слушала, хлопая золотыми глазами, а после шла на безжалостную тренировку, стараясь из-за всех сил, лишь бы её не считали жалкой.
— То есть ты не хочешь его спасти? — девушке показалось, что голос был удивлённым, но это лишь показалось. За тридцать дней она поняла, что у её собеседницы нет ни эмоций, ни чувств, тем более какой-либо интонации. Все её слова, вопросы и даже угрозы, звучали однотонно, но смысл слов никуда не девался.
Люмин молчала: также, как и в детстве, слушала и молчала, но только с закрытыми глазами. Она понимала, что речь одновременно идёт про героя сказки, который сжёг себя и всю свою семью, и про живого человека, которому сулит тоже самое. Но вот только чья это судьба — девушка не знала, несмотря на то, что имя героя ей было известно. А что если у настоящего человека не такое имя? Да даже если и такое, она не знает ни одного с таким именем. Девушка не знала, что ей ответить: что она не знает кого спасать или без понятия, как ей спасти кого-то. А может то, почему именно она должна это делать и должна ли вообще? Или то, что спасение нужно ей самой, чтобы вернуться назад в свой мир, хоть она ничего не помнит о нём.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люмин была полностью растеряна.
— Люди связаны между собой, хоть они не осознают этого в полной мере, — вновь послышался голос, когда ответа так и не прозвучало, — В этом мире судьба имеет особое значение, потому что обычный человек не способен избежать её. Но ты не из этого мира, поэтому если кто-то и способен поменять судьбу другого человека, так это ты или твой брат. Только вот, есть в судьбе то, что даже вам двоим не под силу изменить: например, красные нити, связывающие людей между собой.
— Красные нити… — прошептала девушка, открывая свои глаза и сталкиваясь с непроглядной темнотой.
— То что ты и твой брат из другого мира, не значит, что здешняя судьба не подготовила вам несколько сюрпризов. — после того, как голос перестал быть слышен, послышался громкий звон, заставивший девушку закрыть уши руками. Люмин понимала, что будет дальше. — Время вышло…
Золотистые глаза распахнулись в лунном свете, заставляя хозяйку вернуться в реальный мир. Подняв свою правую руку, девушка сфокусировала на ней взгляд, пытаясь восстановить своё зрение. Несмотря на то, что это лишь сон, тамошняя темнота полностью дезориентирует. Как только зрение вернулось в норму, рука невольно опустилась на грудь, и в этот момент Люмин ощутила, как быстро у неё колотится сердце. Спустив ноги на пол, но не поднимаясь на них, девушка сидела с приложенной рукой к груди, пытаясь хоть немного успокоить свой пульс и сбившееся дыхание.
— Не понимаю, что всё это значит.
***
Прошёл месяц со дня, когда подростки узнали правду о Фатуи. И после того, как Тарталья понял, что ему не о чем было волноваться, казалось бы, всё должно было стать намного проще, но оставались некоторые моменты, которые тревожили Предвестника: диалог на крыше, тишина в Ли Юэ и состояние Люмин. Первое никак не выходит из головы, а дрожащий голос девушки из раза в раз повторяет концовку сказки во снах Аякса, заставляя его просыпаться в холодном поту. Семья для него является самым важным и ценным, он делал и делает всё, чтобы у них не было проблем, из-за того, что старший сын является Предвестником Фатуи. Ему до сих пор не верится, что всё может придти именно к такому финалу. Тарталья постоянно повторяет себе, что это всего лишь сон, но эти слова никак ему не помогают.
Второе, ситуация в Ли Юэ никак не меняется, что не столько тревожит мужчину, сколько напрягает. Ему остаётся только отправлять своих подчинённых на различные задания, чтобы они узнавали информацию о том, что происходит сейчас в гавани, но все отчёты говорят о том, что пришло время затишья. Умом он понимает, что ему остаётся только ждать и не делать поспешных действий, но всё нутро так и требует поскорее разжечь ещё больший огонь ненависти между адептами и группировкой Цисин. Единственное, что его останавливает от этого — воля Царицы.
Третье, состояние одного из его учеников. За этот месяц Тарталья и Люмин заметно сблизились, но это произошло не из-за желания предвестника, а из-за положения Люмин. После того, как она рассказала ему о своих снах и о том, что её беспокоило, девушка изменилась. Внешне она оставалась такой же безэмоциональной, но теперь, когда Чайльд с ней разговаривал, он понимал, когда и что она испытывает. Может это и не она изменилась, а Чайльд стал её лучше понимать или она начала ему позволять себя понять — мужчина не знает. Страх был тем, что девушка не могла контролировать и прятать под маской: руки начинали дрожать, как и голос, а сама Люмин пыталась отвести куда-нибудь свой взгляд, лишь бы никто не увидел её состояния. И как ни странно, именно чувство страха в последнее время она испытывала больше всего, по наблюдениям Тартальи.