до часа пик, то есть до комендантского, десяти вечера. Завтра же произойдет частичное отключение электроэнергии. Не пугайся, запасись фонарями и свечами. Я высылаю тебе список и жду вас не позднее, чем через сутки после вашего роспуска с работы. Не тяните время. Ты знаешь себя, как можешь притягивать неприятности. Целуем и ждем.
На следующее утро мне принесли информацию об объявлении ЧП у нас в области и правилах поведения горожан. Передав бразды работы в руки следующих дежурных журналистов, прыгнула в машину и бросилась к дому, предварительно позвонив Эйтану. Он был мне нужен, как рабсила. Он уже стоял у подъезда, когда я подъехала. Запрыгнув, быстро пристегнулся.
— Вот что значит дисциплина, — подумала я, наблюдая за его автоматически привычными движениями. — А я так и не привыкла.
Заехав в уже почти заполненную площадку под остановку машин, мы прошли на базу, где продавалось все от шнурков до мини тракторов. Кстати, один такой был у отца в селе. Он им пахал землю под картошку.
Мы покупали все по списку. Я складывала, а Эйтан таскал за мной огромную тележку. Ему было все интересно. Он говорил, что у них тоже есть такие магазины, но здесь они просто огромные. Потом складывали пакеты в багажник и возвращались, складывали и вновь возвращались. Полные, все отвезли домой. Там опять складывали в коробки и обвязывали скотчем. Это все были промтовары. Продовольствие покупали уже к вечеру в ближайшем супермаркете при огромных очередях. Уже чувствовалось раздражение и мандраж, как покупателей, так и обслуги. Часто раздавались недовольные вскрики и русский мат. Пока народ еще держал себя в руках, но это уже чувствовалось ненадолго. Скупали все подряд. Просто сметали с полок. Домой ехали уставшие и довольные, что все успели до комендантского часа.
А дома застала картину, что называется, приплыли. В кухне за столом сидели двое, моя заплаканная подруженция и молоденькая девушка с испуганным взглядом больших синих глаз. Я обалдела! На мой вопрос, что случилось, она рассказала, что в их больнице уже просто нет места для больных, палаты переполнены, люди лежат в коридорах и просто на полу. Санитары устали выносить мертвых и загружать в труповозку. Теперь их даже не кремируют, а просто вываливают в огромный ров за городом и присыпают известкой, как животных. Не хватает медработников — одни умерли, другие сбежали. Вот она со своей девочкой соседкой и прибежала ко мне, советоваться, что же делать.
— А что у девочки, нет родителей? — спросила, оглядев худенькую светловолосую девчушку лет семнадцати с йорком подруженции на руках.
— Нет теперь у нее родителей, — качнула головой Людмила. — Оленька осталась сиротой. Сегодня скончалась ее мать. Отца нет. Осталась одна и пришла ко мне. Я же не могу ее бросить, Надежда. Что же делать? Ты можешь сказать?
И она всхлипнула.
— Так, прекратить слезы. Все утрясем завтра. А сейчас в постель и спать всем. Лена, можно Эйтан ляжет с вами? Там большая постель, а этих девушек я положу в гостиной.
— Да-да, — закивала Лена. — Конечно. Он ляжет с нами. Мы привычные. Часто так бывало и раньше.
Простившись, ушли в спальню, где уже спал малыш. Оля пристроила притихшего йорка на постель и сама начала раздеваться. Мы с Людмилой ушли на кухню.
— Ну, а теперь рассказывай, — налила нам чай.
Обхватив ладонями горячие стенки кружки, она рассказала еще более страшную правду. Лекарств нет, скорые, переоборудованы под труповозки, уже подбирают людей и на улицах.
— А самое главное, — зашептала она, — всего только три дня дается человеку после заражения. Но когда оно это заражение произойдет, никто не может определить. И еще подтвердилось, что чем моложе человек, тем легче болеет и даже может выздороветь или совсем не заразиться. Так что дети до какого-то возраста почти не подвержены заразе. И что это за зараза такая? А? Как ты думаешь? Как будто кто-то все делает, вычищая планету от пожилых людей. Абсурд просто! А кто же будет учить молодежь, воспитывать, передавать опыт и знания? Я сломала себе голову. Мысли просто ужасные и даже страшные. Может это инопланетная зараза, или специально запущенная нашими, земными сволочами? Вот что хочешь, то и думай.
Она замолчала, прихлебывая чай.
— А еще слышала, что будут разгонять теперь скопления народа, где больше четырех. Как теперь в магазины идти? Аптеки закрываются, все сметается и там.
Я рассказала о сегодняшней своей поездке на базу. И еще о нашем отъезде к отцу. Она вытаращилась на меня и замолчала.
— Мы едем с тобой, — выдала она. — И попробуй только отказать, прокляну!
Я засмеялась и хлопнула ее по руке.
— Сама хотела тебе предложить. А теперь о девочке. Ее, как понимаю, берем с собой?
— А куда? — скривилась она. — Не на улицу же. Она сама ко мне пришла и села у порога, понимаешь. Села и молчит. Я ей что случилось, а она смотрит на меня с испугом и молчит. Еле отпоила.
— Теперь о деле. У тебя есть возможность собрать что-то из лекарств и мелочей типа тонометров, хиругических вещичек, термометров и что еще нужно для оказания медпомощи? Ты же врач, тебе ли мне советовать.
Она молча смотрела на меня, а потом кивнула.
— Есть. Завтра оставляю девчонку здесь, сама лечу домой собирать вещи, потом в больницу. Ты заедешь за мной, как только сможешь. Перевезем все к тебе. Здесь будет наша база.
И я вспомнила о том ангаре и машине с прицепом. Теперь нас будет шестеро.
Глава Одиннадцатая. "Вместе весело шагать…"
После утренней смены нас собрали в актовом зале и шеф объявил, что мы свободны в выборе посещать работу или нет. Кто будет уезжать или откажется приходить, должны отметиться у кадровика. Жалование выплатят немедленно вместе с трудовой книжкой. Когда все закончится и можно будет вернуться, всех возьмут обратно на свои же рабочие места.
— Можно вопрос? — поднял руку один из моих «голубых дружков». — А если все уйдут, кто будет вещать?
— Тогда попрощаемся и закроемся. Еще есть вопросы? Нет вопросов. Всем желаю здоровья и дай нам Бог! — закончил свое выступление шеф.
Лицо его было печальным.
— Надежда, — остановил меня в коридоре, — ты куда-то собираешься?
— Пока никуда, — повела я плечом. — Но есть возможность и я, вероятно, уеду.
— К отцу? — спросил тихо.
— Да, — удивилась я его интонации.
— Вот какое дело, — он подтянул меня к окну и облокотился на подоконник. — Если поедешь, не найдется ли у тебя место для моего оболтуса и его парня? Я не смогу уехать.