Валя схватил первый попавшийся хлыст. Не медлил, не раздумывал. Замахнулся. И рассек воздух. Шумно и гулко ударил Галку в спину.
Она по змеиному извернулась. Саднило будь здоров. Полоска раны припекала и жгла, как от огня.
И пока Валя пьяно пытался на ногах удержаться, Галка чуть развернулась, попыталась встать, и прямо по руками, по груди прошелся второй удар. Она закричала. Завопила. Больно было невыносимо. И страшно.
Гала видела как Валя замахнулся в третий раз, но его окликнули. Коротко, громко и четко.
Лада Идавна.
Она стояла на балконе второго этажа, и глядела на сына хмуро.
— Мрак тебя подери, не мог найти другого времени? У нас гости!
Валя заулыбался, развел руками. Каждое движение неловкое показывало, как же сильно он налакался. Подошел к Галке, путаясь в собственных ногах, и сдернул с нее платок окончательно.
Ухватился за ткань накидки, и потянул с усилием в разные стороны. И прямо по рассеченной хлыстом линии разошлась вся одежда. Он раздел Галу. Без стыда, без зазрения совести.
И осталась девушка без единой возможности укрыться, спрятаться. Она была полностью голой. С долговязыми еще несформировавшимися юношескими руками и ногами, с чуть оформленной линией талии, с девичьей грудью и огромным пушистым хвостом.
Лада глядела на нее обнаженную. И было в ее лице то ли скука, то ли разочарование. Она дала отмашку:
— Избавьтесь от нее, люди не должны узнать, что ночью неспокойно было.
И как по команде из конюшен служанки беспокойные показались. Подхватили Галу за подмышки и поволокли. Девушка только и успела ухватить красную тряпку. Даже на Валю не взглянула. А он как стоял, моргая медленно, так и остался стоять.
Тащили долго. Волочили по земле, сдирали кожу, оставляя ссадины. Вывели за пределы имения. К полям с высокой некошеной травой. И медлили. Должны были убить. Но тянули.
Галка не стала испытывать судьбу. Дала деру, ускользнула от них, постаралась затеряться в траве. Бежала и бежала. Пятки ныли. Ноги неловко путались, оступались на острых камнях. Но Галка не обращала внимания, неслась, не сбавляла ходу. Боялась даже оглянуться.
Внутри било набатом сердце, мешало вздохнуть.
Это была как охота. Но теперь на нее. И не остановиться — иначе смерть.
Она замедлилась, только когда сил больше не было. В глазах темнело и кружилось. Упала.
Дышала тяжело.
Грудь поднималась и опускалась. Горло горело. Легкие крутило. Испарина по всему телу выступала.
И кровь, почти запекшаяся, еще пачкала все вокруг.
Галка скосила взгляд на собственные руки.
Дура.
Полнейшая бестолковая дура.
Она от испуга так и не выпустила из сжатых ладоней тряпку накидки. Неслась по полю, и как знамя красное за собой тащила ткань.
Дура.
Но за ней будто и не гнался никто.
Никто не пришел.
Галка перевалилась на спину поглядела на темное небо.
Никто и не придет.
Провалялась еще немного.
Тело постепенно давало о себе знать. Все ссадины, царапины, шлепки, удары новой силой отдавались.
Мучительно. Нестерпимо. Больно.
И жалко себя было.
Гала позволила себе поплакать. Только чуть-чуть. И тихонечко, чтобы не услышал никто.
Давала слезам катиться по щекам. Рыдала от души. Сжимала руки до боли.
Чувствовала, как тонет, и не знает как выбраться. Как когда-то в пруду чувствовала свое беспомощное отчаяние. Тогда она одно запомнила: в полнейшей темноте нужно просто идти к свету.
И встала. Кряхтя и с надрывом выпрямилась.
Плакать не переставала. Шмыгала носом, ревела, но поднялась. Огляделась.
Из-за полей, в низине, у реки виднелись далекие огни деревушки.
Гала накинула плащ, укрылась от холода и стала шаркать в сторону поселения. Хныкала, да. Сопли утирала. И шла.
Очень хотелось где-нибудь просто укрыться, свернуться калачиком и полежать. Будь здесь конюшня, спряталась бы там. Хотя Влад говорил идти к нему, если случилась беда.
Придешь к нему теперь, как же.
А он тебя чик, и в жертву Богине какой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как скоро он узнает, что Галки нет в имении? И станет ли ее вообще искать?
А ей что делать? Пытаться самой его найти?
Или домой добираться?
У деревни как раз река, если вдоль нее идти, рано ли, поздно, выйдешь к поместью Златова. Только в какую сторону идти? Если вниз по течению, то вообще сказка. Плот можно соорудить и поплыть.
Галка думала об этом и сама не верила, что станет заниматься такой глупостью.
А что теперь, ждать и надеяться, что хозяин ее найдет, что вообще будет искать?
Пока главное — добраться до деревни, а то поля эти Галку пугали. Пустынные, жуткие, темные. С неухоженными, взъерошенными, когтистыми ветками. С жухлой, помятой, непричесанной травой. С беспорядоком. Того и гляди из теней Мрак лапы призрачные вытянет и схватит Галку. Утянет, измучает.
Так непроглядно было, так темно, что и Мрак сам не показывался, за тучами темными отсиживался. Боялся полей Яровой. Трус.
Хорошо, что его нет. Гала не чувствует, как ее разум туманится. Не проклял ее еще глупый шарик с неба. И то хорошо.
Стоило боятся людей. Они собак охотничьих могли спустить. А если служанки ищут? А если в деревни жители ее невзлюбят, захотят покалечить?
Ну, вот если захотят, тогда и будет Галка что-то решать.
Она ведь и раньше на улице жила. И ничего.
И замечательно было.
Никаких дел, обязанностей, работы. Не думаешь ни об урожае, ни о службе, ни об учебе. Благодать.
И если уж выбирать: быть принесенной в жертву, но с семьей или быть свободной, счастливой, беззаботной, но одной… Гала бы не знала, что выбрала.
Смольное небо серело медленно. Близилось раннее утро. Гала надеялась еще до рассвета до людей дойти. Может в тиши удалось бы одежды своровать иль куска хлеба.
Но собственное тело подвело. Чуть пониже живота скрутило отчаянно. Пронизывало тупой, крутящей болью. Галка хоть и пыталась игнорировать по-началу дискомфорт, не смогла пересилить. Свалилась на землю. Прямо носом уткнулась в землю холодную и пахнущую гнилью. Взвыла.
Тянуло живот нешуточно. Только и оставалось, что лежать и страдать. Гала сжалась вся, старалась стерпеть. И думала: "Неужели я здесь и умру? Как глупо".
После получаса уже попросту мечтала, чтобы все кончилось. "Да хоть помру, только остановилась бы пытка".
И так измотала девушку боль, что она сама не заметила, как уснула. Беспокойно. Рвано. То просыпалась и как в бреду проваливалась в сон обратно. Только Жара разбудила окончательно. Палящими лучами в глаза била, слепила.
Гала встала и поплелась в деревню. Не заметила ни пятно на красном плаще, ни подтеках на внутренней стороне бедер. Больше крови, меньше — считать ее что ли?
Мимо пары одиноких изб прошла. Случайные жители на нее косо глядели, но молчали.
Дошла до главной улицы, где ярмарка как пир тянула к себе. Вот тебе и куклы самодельные кто-то продает. Вот тебе мед, ягоды, мясо. Овощи, травы.
И как подобает речной деревне — рыба. Много рыбы. Вонючей, лупоглазой. Побольше и совсем малютки. Жирные, мясистые и тощие худышки. Рыба. Рыба-рыба-рыба.
Галка как и любой ребенок вообще-то рыбу не любила. Но проголодаться успела. А запах еды манил. И была лавка с совсем худосочной воблой. И торговала стояла девочка. Даже для своего возраста маленькая. Для своей одежды крохотная. Смешно и нелепо смотрелась в своей косынке громоздкой и рубахой не по плечу. И выражение лица — смурное и серьезное не по годам.
Галка решила всего одну рыбешку утащить, пока торговка занята будет. Да, красть неправильно. Но Гала немного возьмет и на весь день растянет.
Вот подобралась тихо. Встала незаметно рядом. Мало ли какие оборванцы по ярмарке шастают. Только стала тянуть за хвост лакомство свое, как за шкирку ее схватили.