Дардалион летел на юг над реками и равнинами, над холмами и лесами. Под Дренаном стояло второе вагрийское войско, не меньше тридцати тысяч воинов и двадцати тысяч лошадей. Городские ворота из дуба и бронзы разнесли вдребезги, и ни одного человека не было видно в стенах столицы. К востоку от города был выкопан громадный ров. Дардалион слетел к нему и в ужасе отпрянул. Ров был наполнен телами. Огромная могила, двести ярдов в длину и шесть в ширину, вмещала больше тысячи трупов, и ни на одном из них не было воинских доспехов. Укрепившись духом, Дардалион снова слетел вниз. Ров имел десять футов в глубину. Священник взмыл в ночное небо и устремился на восток, где на границе Лентрии ждали своего часа новые вагрийские войска. Лентрийская армия, состоящая всего из двух тысяч человек, стояла лагерем в миле от них, с угрюмой решимостью ожидая вторжения. Дардалион полетел вдоль моря на север и скоро добрался до восточных долин и крепости Пурдол. Битва за Пурдол шла и ночью, при свете факелов. Дренайский флот был потоплен в устье бухты, и вагрийская армия заняла гавань. Крепость, где было шесть тысяч дренайских воинов, еще держалась против сорокатысячного войска, которым командовал верховный военачальник Каэм.
Здесь вагрийцам впервые дали отпор.
Без осадных машин они не могли проломить высокие тридцатифутовые стены и полагались на лестницы и веревки, потому и гибли сотнями.
Дардалион свернул на запад, к Скултику, прибежищу темных преданий. Лес был огромен — чащи, поляны, холмы и долины тянулись на тысячи миль. В его пределах стояли три селения — Тонис, Преафа и Скарта, — одно из которых могло уже называться городом. Дардалион летел к Скарте.
Там разбил свой стан Эгель с четырьмя тысячами легионеров. Приблизившись, Дардалион ощутил присутствие чужого разума и выхватил оба своих меча. Перед ним парила стройная фигура в синих одеждах служителя Истока.
— Дальше пути нет, — спокойно сказал незнакомец.
— Как скажешь, брат.
— Кто ты, что зовешь меня братом?
— Священник, как и ты.
— Священник чего?
— Истока.
— Священник с мечами? Верится с трудом. Что ж, убей меня, если хочешь.
— Я не хочу тебя убивать. Я сказал тебе правду.
— Ты и в самом деле был священником?
— И остался им!
— От тебя пахнет смертью. Ты совершил убийство.
— Да. Я убил служителя Зла.
— Кто ты такой, чтобы судить?
— Я не сужу его — его дела говорят сами за себя. Что ты делаешь здесь?
— Мы несем дозор.
— Мы?
— Я и мои братья. Мы должны сообщить господину Эгелю о приближении врага.
— Сколько вас тут?
— Около двухсот. Сначала нас было триста семь, но сто двадцать человек ушли к Истоку.
— Их убили?
— Да, — печально ответил священник. — Убили. Черное Братство уничтожило их. Мы стараемся соблюдать осторожность в своем дозоре, но они быстры и безжалостны.
— Один из них пытался убить меня — и я научился сражаться.
— Каждый сам выбирает свой путь.
— Ты не одобряешь меня?
— Я не вправе одобрять или осуждать. Я не судья тебе.
— Ты думал, я тоже из Братства?
— Да — ведь ты вооружен.
— И все-таки заступил мне дорогу. Отважный же ты человек.
— Я не боюсь того, что меня отправят к моему богу.
— Как тебя зовут?
— Клофас. А тебя?
— Дардалион.
— Да благословит тебя Исток, Дардалион. Но сейчас тебе лучше удалиться. Когда луна достигает зенита, Черные Братья поднимаются в небо.
— Я покараулю здесь с тобой.
— Мне неприятно твое общество.
— У тебя нет выбора.
— Что ж, будь по-твоему.
Они молча ждали, а луна поднималась все выше. Клофас не желал разговаривать, и Дардалион рассматривал лес внизу. Эгель разбил свой лагерь за южной стеной Скарты. Священник видел, как шагают по краю леса часовые. Вагрийцам будет не так легко победить Северного Князя — в Скултике мало мест, где можно дать бой. С другой стороны, если они нападут на здешние города, Эгель сохранит свою армию, но защищать ему станет некого. Те же трудности испытывает Эгель. Оставаясь в лесу, он обеспечивает себе временную безопасность, но выиграть войну не может. Покинуть же Скултик — значит пойти на самоубийство: с его силами даже часть вагрийской армии одолеть нельзя. Остаться — значит проиграть, уйти — значит умереть.
И пока Эгель пребывает в раздумье, на дренайской земле продолжают избивать невинных.
Эти мысли угнетали Дардалиона до крайности, и он собрался уже вернуться в свое тело, когда услышал крик Клофаса.
Обернувшись, он увидел, что священник исчез, а вместо него в воздухе парят пять воинов в черных доспехах, с черными мечами в руках.
В бешенстве Дардалион выхватил свои мечи и бросился на врага. Пятеро не замечали его, пока он не обрушился на них, и двое исчезли сразу, когда серебряные клинки пронзили их астральные тела. Дардалион отразил чей-то удар левым мечом и широко махнул правым. Ярость наделила его быстротой молнии, глаза зажглись огнем. Изогнув правое запястье, он пробил защиту одного из воинов, и клинок пронзил горло врага. Тот исчез. Оставшиеся двое обратились в бегство и устремились на запад, но Дардалион бросился за ними и убил одного над самыми Скодийскими горами. Последний едва-едва успел шмыгнуть в свое тело.
Он открыл глаза и завопил. Солдаты сбежались к его палатке, и он, шатаясь, поднялся на ноги. Рядом с ним лежали мертвыми четыре его спутника.
— Какого черта здесь происходит? — вскричал офицер, расталкивая людей и входя в палатку. Взор его сначала упал на трупы, потом на того, кто остался в живых.
— Священники научились драться, — проговорил тот. Он прерывисто дышал, и сердце у него колотилось.
— Ты хочешь сказать, что их убили священники Истока? Непостижимо.
— Священник был один.
Офицер сделал солдатам знак уйти, и они охотно повиновались. Как ни привыкли вагрийские вояки к смерти и разрушению, Черного Братства они опасались пуще чумы.
Офицер сел на складной полотняный стул.
— Можно подумать, что ты увидел призрак, друг мой Пулис.
— Мне не до шуток. Я едва унес от него ноги.
— Что ж, ты тоже убил немало его друзей за последние месяцы.
— Это верно — а все-таки мне не по себе.
— Да уж. И куда только идет мир, если священники Истока опустились до того, чтобы защищаться?
Воин бросил на молодого офицера гневный взгляд, однако промолчал.
Пулис не был трусом — он доказывал это десятки раз, — но серебряный священник напугал его. Как и многие воины Братства, Пулис не был истинным мистиком и полагался на силу Листа, высвобождающую дух, но тем не менее испытывал порой пророческие озарения. Так было и теперь, с этим священником.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});