выходные. — Нахмурив брови, он забрал письмо и повертел его в руках. А потом и вовсе поднес к носу, шумно обнюхал и скривился.
Я кивнула и потянулась к невзрачной куртке, которую еще вчера прибрала к рукам. Но, чтобы точно без приключений сходить на почту, одной куртки мало. Слишком я отличаюсь от местных жительниц, даже отсутствие зеленого пальто не спасет положение. И непокрытая голова привлечет внимание, и прическа. Если выйду как есть, меня узнают в считанные секунды.
Избежать возможного скандала хотелось так сильно, что потянуло под ложечкой.
Должна же в этом доме быть и женская одежда. Например, моей бабушки. Сжимая в руках куртку, я направилась в зал. Открыла шкаф-купе и выудила из него пропахший нафталином коричневый пушистый платок. Не давая себе времени на размышления, повязала его на голову. Метнулась в сени и отыскала в углу среди груды пыльной и рваной обуви галоши размером чуть меньше лыж. Надела их и потопала по полу, приноравливаясь к непривычной обуви.
Маскировка такая себе, но лучше чем ничего.
Платок кололся и пах чужой немытой головой, и я пообещала себе сразу по возвращении устроить большую стирку. Выходить на дорогу из калитки я не решилась: шифроваться так шифроваться, — и пошла мимо пожарища.
Я оказалась так поглощена сменой образа, что едва не споткнулась о курицу, стоявшую посреди тропинки. С громким кудахтаньем пернатая скрылась под лежащими на обугленном хребте обломками шифера, откуда ей отозвались еще несколько голосов. Вот где они обустроили себе гнезда!
Вышла со двора я из-за сгоревшего дерева. Обошла лужу, которая за день не уменьшилась ни на сантиметр, и, выпрямив спину и расправив плечи, двинулась по центральной улице.
Почта обнаружилась на другом конце поселка, в небольшой избе с маленькими окнами, над которыми чернела залитая дождем и поросшая лишайником вывеска: «Ведунское почтовое отделение».
Я вошла в тесную каморку и принялась рассматривать помещение. Небольшое, но уютное. На стене календарь с красным квадратом вокруг сегодняшней даты: 23 марта 1951 года.
Однако. Еще бы карту мне…
На окнах белые гардины, в углу картина с пейзажем. Странная. Первый раз вижу светящийся золотистым светом лес.
И два стола впритык друг к другу, за одним из которых восседала крупная пожилая женщина.
— Здравствуйте, — перехватила я ее взгляд. Сделала шаг к стене и протянула руки к кафельной плитке, от которой шло тепло.
— День добрый, — отозвалась работница.
Ее рыжие с проседью волосы были собраны в пучок, а на кончике носа сидели очки с маленькими стеклами. На лице промелькнуло сосредоточенное выражение. Пытается вспомнить?
— Вы не подскажете, я могу подать объявление в газету? — спросила я и замерла в ожидании ответа. Но руки от теплой поверхности не отняла.
— В какую? — женщина поправила очки на носу и разложила на столе веером несколько газет.
Я выцепила взглядом ту самую, с задумчивым мужчиной, и, отойдя от теплой поверхности, коснулась ее.
— Можно посмотреть, как выглядит рубрика объявлений?
— Конечно.
И я принялась с конца к началу просматривать короткие и не очень заметки.
«Его светлость герцог Иолайт V назначил награду в 10 000 золотых за помощь в поимке неизвестного мага, который от семнадцатого февраля сего года нарушил запрет на приближение к дворцу. Примечание: в одиночку не атаковать, маг невероятно силен!»
— Я бы хотела разместить вот здесь, — вернула я газету работнице.
— В «Вестнике» реклама стоит один серебряный, — она склонила голову над своими заметками. — Объявления публикуются в порядке очереди. Вне очереди можно опубликовать за двойную стоимость.
— Как дорого! — вырвалось у меня против воли.
— Раньше ты не ворчала на цену. Совсем тебя Игнат заморил, — с сочувствием в голосе она посмотрела на меня поверх очков. — Не вызвала ему магоправов?
— Пока нет, — мотнула я головой. — Могу я взглянуть на свои предыдущие объявления?
— Отчего же нет? — Поджав губы, она зашуршала бумагами. — Вот последнее. А с магоправами не тяни. Дальше только хуже будет.
На стол упал листок квитанции об оплате. Два серебряных, публикация 4 февраля.
«Пускай у вас в саду благоухают розы», — значилось в заявке.
— Смотри, как красиво вышло. — Женщина на минуту отвернулась и извлекла откуда-то стопку газет.
Передо мной лег пожелтевший разворот. Словно это имело значение, текст был заключен в рамку, увитую бутонами роз. Типография и в самом деле постаралась, чтобы выглядело объявление симпатично. За два серебряных отчего бы не постараться… Непонимающим взглядом я продолжила гипнотизировать эти две строчки.
Ладно бы Настя зелья рекламировала. Но нет же…
На плечи, прижимая меня к земле, многотонной горой упала тревога, а к горлу подступили ледяные щупальца страха. Комнатка в один момент уменьшилась в размерах, а весь кислород из нее исчез.
— Спасибо, я в другой раз приду, когда с датой определюсь, — хватая ртом воздух, попрощалась я и торопливо, едва не зацепившись галошей за порог, вышла на улицу.
Конечно, объявление о зельях сделать надо обязательно, но целого серебряного у меня не было. У меня даже одного самого мелкого гроша сейчас было не сыскать.
Глава 14
Галоши противно чавкали, шерстяной платок атаковал кожу своими колючими ворсинками, а прохладный весенний ветер продувал куртку. Механистично обходя лужу за лужей, я шагала домой. Маскировка удалась, но эта маленькая победа меня уже не радовала.
— Где ты шлында… — Игнат уставился на меня во все глаза, вцепившись пальцами себе в бороду. — Там мать твоя объявилась.
— В смысле?
— Денег ей надо. Требует поделиться наследством, атось к Его светлости пойдет искать правду.
— Пусть идет, — обронила я, сбрасывая галоши.
— Я так и скажу, коли заявится. Нечего мне писать, пусть байстрючке своей пишет, — кивнул Игнат и скрылся в дальней части дома.