Этель надевала перед зеркалом накрахмаленный передник и чепчик. К мытью полов она готовилась как к именинам.
— Ты знаешь комнату, где я жила при прежней королеве?
Она посмотрела на меня сонным личиком и долго соображала, о чем же это я ее спросила.
— А! Знаю, конечно…
— Там живет кто-нибудь?
— Там сейчас парики и туфли. И пылища.
— А вазы там нет? Голубой с золотой вязью?
— Вазы?..
Этель так медленно соображала, что мне хотелось ее убить!
— А королева Юлиана сказала, что это ее любимая ваза, и забрала к себе в спальню.
— Послушай, — я подошла к ней вплотную, — давай я схожу сегодня помыть полы вместо тебя?
— Ты что с ума сошла?
— Я схожу вместо тебя.
По-моему, я была ужасна в своей решительности, потому что сонная Этель испуганно попятилась от меня, развязала фартук и протянула мне.
— На…
Я натянула чепчик на самые уши и прихватила ведро и тряпку.
**********************************************************
**************************
В спальне королевы Юлианы было пусто. Я добросовестно возила тряпкой по полу, подбираясь к тому месту, где стояла на трюмо моя ваза. "Это не воровство", — говорила я себе, — "это мои деньги, если они там еще лежат!" Я так волновалась, что даже тошноты не замечала. "А если их там нет? Идти на поклон к матери? Или, может, рассказать Зариху? Ну, уж, нет! Нужен ему твой ребенок! Он о тебе и думать забыл, уродина несчастная! Разве он упомнит всех своих служанок?.. Он любил тебя до утра как принцессу, а большего он и не обещал!"
Шаги послышались внезапно, порывистый и звонкий стук каблучков о паркет. Я едва успела отскочить за выступ камина, мне никак нельзя было сталкиваться с королевой, которая меня сразу узнает.
Она упала на кровать. Сразу, с разбегу. И зарыдала! Она каталась по кровати и выла как раненная тигрица, эта прекрасная, беспощадная королева. Ее медные волосы метались по подушке как всполохи огня, тело страстно выгибалось, руки хватали и комкали одеяло. Ей было чудовищно плохо, и на какую-то минуту мне стало ее даже жаль, но потом я вспомнила Лили, Корби, Молли Моури, настоящую Юлиану, наконец, себя, сброшенную с моста, и всё во мне восстало против этой женщины. Она заслужила свои мучения.
Пока она выла и кусала подушку, мне удалось прошмыгнуть к окну за занавеску. Правда, ведро стояло на самом видном месте, но ей было не до ведра!
Потом вошел слуга и сказал, что ее хочет видеть Зарих. Она мгновенно взяла себя в руки и села.
— Пусть подождет пять минут!
От слез не осталось и следа. Королева стремительно подбежала к зеркалу, схватила пудреницу, потом румяна… потом кинулась к шкафу, сбросила с себя всё и надела роскошный шелковый халат, отороченный лисьим мехом. Как же она хотела ему нравиться!
Когда он вошел, эта лже-Юлиана лениво возлежала на своем пышном ложе, словно только что проснулась. Халат небрежно спадал со смуглого точеного плеча, волосы ниспадали на другое плечо в ослепительном беспорядке.
Зарих на эту красоту внимания не обратил. Он был хмур и озабочен.
— Моя венценосная мать, кажется, проснулась?
— Мой прекрасный сын, кажется, соизволил меня навестить?
Она протянула ему руку для поцелуя, но он только усмехнулся и не двинулся с места.
— Зачем пришел? — спросила она нахмурившись.
Зарих протянул ей лист бумаги.
— Подпиши.
— Что это?
— Условия барона Оорла.
Королева быстро прочла и покачала головой.
— Он слишком много хочет!
— Да. Но без него мы белогорцев не одолеем. И он это знает.
— Всё равно это слишком много! Он хочет отобрать у меня почти полкоролевства, твой барон!
— Если ты не подпишешь, ты потеряешь всё королевство. Главное — победить, а с бароном я потом разберусь. Подписывай.
Она свернула бумагу в трубочку и протянула Зариху назад.
— Нет, мой дорогой, так дела не делаются.
— Это как понимать?
— Это так понимать, — она засмеялась короткими смешками, — что сейчас ты наконец сделаешь то, что я хочу. Потому что ты никуда не денешься без этой бумажки! И я не подпишу ее до тех пор, пока своего не добьюсь!
— Опомнись, несчастная, — усмехнулся Зарих, — если я сейчас плюну и уйду, ни тебе, ни твоей стране не продержаться больше двух месяцев.
— Ты не уйдешь, — сказала она, — никуда ты не уйдешь. Я наконец нашла твое слабое место, мой прекрасный сын. Ты не плюнешь на свою дорогую Лесовию.
Я думала, его сейчас затрясет от злости, но он только тяжело вздохнул.
— Как я от тебя устал!
— Ты же такой искусный политик, Зарих! — усмехалась она, — ты прекрасно знаешь, как добываются нужные бумаги… вон их у тебя сколько! А чем я хуже какой-то триморской великой княжны? Или дочери этого купца… как ее? Кажется, Матильды? А перекупать слуг и делать из них шпионов, по-твоему, более нравственно, чем уступить женщине?
— Твоя осведомленность в моих делах безгранична.
— Ну, так и не строй из себя святошу!
Потом я не поверила собственным ушам.
— Ладно, мне некогда с тобой препираться, — спокойно сказал Зарих и расстегнул камзол.
Королева, похоже, тоже не ожидала, что он так запросто согласится. Она на время потеряла дар речи и только поворачивала вслед за ним голову. Зарих снял рубашку, потом невозмутимо вытащил королеву из халата и опрокинул на подушки.
— Красивое у тебя тело. Я красивей не видел. Сколько ты заплатила за него?
Она только застонала, не то от тоски, не то от удовольствия. Я надеялась, что он будет с ней груб и насмешлив, но он был добросовестно ласков, эта похотливая мартовская кошка получила от него сполна! Я затыкала уши от ее грудных, похожих на звериный вой, криков и жмурилась от тошноты! Лучше б меня сожгли на медленном огне!
— Всё равно ты мой, — бормотала она, ползая по нему и покрывая всё его тело беспорядочными жадными поцелуями, — я не позволю, чтобы другая женщина целовала тебя, прижималась к твоей груди, гладила твои золотые кудри… ты весь мой, я родила тебя и никому не отдам! Скажи, любил тебя кто-нибудь так как я? Ласкал тебя кто-нибудь так, как я? Ни одна женщина не сделает для тебя столько, сколько я! Скажи, чего ты хочешь? Только скажи! Чего?
— Верни мне Юлиану.
Королева отскочила, как ошпаренная, сначала замахнулась, чтоб ударить его, потом эту же руку сунула себе в рот и прикусила. Зарих сел и начал медленно одеваться. Она не шевелилась, так и сидела как статуя из желтого дерева и следила за ним.
Он протянул ей бумагу и перо.
— Подписывай.
Она подписала безоговорочно, а потом, когда за ним закрылась дверь, ходила по спальне, тихо всхлипывая и подвывая словно побитая собака.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});