Читать интересную книгу Газета Завтра 48 (1097 2014) - Газета Завтра Газета

По фантастической версии Кормилова, главной целью моей книги о русском гении было желание сравнить Куняева с Лермонтовым. Он так и пишет: "главная его идея выражена на одной, даже в одной фразе" - это сблизить план Лермонтова об издании журнала, где нет "ничего переводного, а своё собственное", то есть исключительно одна русская национальная литература, и программу "Нашего современника", который сегодня и впрямь является, по мнению большинства писателей, чуть ли не единственным органом русской национальной литературы. Я и впрямь согласен с близостью журнальных программ Лермонтова и "Нашего современника" с точки зрения - "ничего переводного". Но писать ради этого книгу в шестьсот страниц вряд ли стал бы.

И такими передёргиваниями заполнена вся статья Кормилова - надеюсь, Валерий Михайлов отметит передёргивания в свой адрес сам, но я приведу ещё несколько примеров.

Вот начётчик пишет: "Разумеется, совсем неведомой ему осталась фамилия, зашифрованная в экспромте "Русский немец белокурый"". Почему же, есть в книге и сам немец М.И. Цейдлер, есть и ссылка на его мемуары, где упоминается госпожа Софья Стааль фон Гольдштейн. Не надо додумывать за других, господин начетчик! И если я пишу, что "в годы до второй кавказской ссылки Михаил Лермонтов создал почти все наиболее значительные произведения", в том числе и пьесу "Маскарад", это не значит, что "Маскарад" был написан во "время между двумя ссылками", по ещё одному фантастическому варианту Кормилова. То же самое - с перевиранием авторства "Луки Мудищева". Как пишет Кормилов в свойственной ему манере передёргивания: "К числу эротических стихов Баркова он (т.е. я, Владимир Бондаренко, - В.Б.), по народной традиции, относит анонимную поэму с именем главного героя Лука Всякому, кто с ней знаком, по языку понятно, что она не может принадлежать И.С. Баркову"

Во-первых, насчёт "всякого", до сих пор в солидных издательствах (к примеру, "Астрель", 2012 год) "Лука Мудищев" так и выходит, с предположительным авторством Баркова. Во-вторых, хотел бы я знать, где в своей книге я называю автором этой поэмы И.С. Баркова? В суд мне, что ли, подавать за клевету? Я пишу: "В отличие от пушкинских или даже барковских эротических стихов (и далее через запятую, - В.Б.), в отличие от Луки Мудищева" юнкерские поэмы Лермонтова". Я не называю никого автором знаменитого "Луки", и, кстати, считаю версию Кормилова о том, что её написал брат Пушкина Лев, более чем сомнительной и бездоказательной. Но он имеет право так предположить, а вот я вроде бы никаких прав не имею.

Не думаю, что Сергей Кормилов столь небрежно читал книгу, - всё-таки доктор наук, профессор МГУ, но читал он её лукаво, с определённым замыслом, подбирая и домысливая разные неточности.

Вот ещё один наглядный пример явного передёргивания. Кормилов "разоблачает" меня: "Бондаренко пишет: "Великий русский поэт оказался в компании вместе с Барухом Спинозой, Стефаном Цвейгом, Чарли Чаплином, Альбертом Эйнштейном и другими евреями". Компания не самая плохая, только не объединяемая ничем, даже национальностью. Живший в США англичанин Чаплин сыграл еврея-парикмахера, оказавшегося на месте диктатора, в комедии "Великий диктатор" - пародии на Гитлера. Разъярённый фюрер объявил его евреем и своим личным врагом И многие, включая патриота Бондаренко, оказались в этом вопросе солидарны с Гитлером"

Во-первых, в чём солидарны с Гитлером? В том, что Чаплин мог быть евреем? А неужели это было бы так плохо? Неужели Сергей Кормилов страдает антисемитизмом, и причисление того или иного человека к евреям для него равно унижению человека? И он, в таком случае, подобно Гитлеру, зачислил бы Чарли Чаплина в свои враги?

Но я лично в своей книге нигде не сравнивал Лермонтова со Спинозой и Чаплиным. Опять начётчик нагло передёрнул. Я пишу: "Израильский историк Савелий Дудаков в одной нацистской наукообразной книге обнаружил портрет Лермонтова, размещённый со многими другими для характеристики еврейского типа внешности. Великий русский поэт оказался здесь в компании вместе с Барухом Спинозой, Стефаном Цвейгом, Чарли Чаплином, Альбертом Эйнштейном и другими евреями. Казалось бы, возьми и опровергни эту глупость" Увы, не опроверг ни израильский историк Савелий Дудаков, подыскав Лермонтову другого, более достойного отца, вместо Юрия Петровича Лермонтова, - французского еврея Ансельма Леви, личного врача бабушки Лермонтова в Тарханах, ни Сергей Кормилов, публикующий сведения из нацистской наукообразной книги, приписывая эти сведения мне. Теперь уже я опровергаю его - увы, не глупость, а подлость.

Упрекает Кормилов меня даже в том, что опровергнуть ничего не стоит, но заказ есть заказ. Пишет: "Кстати, не раз автор говорит, что в Гродненском полку Лермонтов служил в самом Новгороде, а не в нескольких десятках верст от него, совсем в глухомани. Уж это-то мелочь". Обратимся за этой мелочью к моей книге, и находим: "Высочайшим приказом от 11 октября 1837 года Михаил Лермонтов был переведён из места своей первой ссылки на Кавказ в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, стоявший под Новгородом Полк в то время дислоцировался в 145 верстах от столицы империи в местечке Селищи в знаменитых селищинских казармах" Что ещё надо для опровержения клеветы? Или он и впрямь не читал книгу, или врёт откровенно и нагло.

Заодно уж не ему меня учить, где находится Петрозаводск и где Новгород, если я всю жизнь вырос на русском Севере, и от Петрозаводска до Новгорода разве что пешком не ходил. Но, "мечталось мне", а вдруг бы и заехал Михаил Лермонтов в Петрозаводск, оставил бы ещё одну памятку о себе на русском Севере. Точно так же - по поводу Пятигорска и начала изумительного стихотворения "Сон". Уж кто только не писал об этом предсказании Лермонтовым своей гибели "с свинцом в груди", "в долине Дагестана", и никого пока не упрекали, что Пятигорск-то далековато от Дагестана расположен, неверное предсказание. Просто Кормилов мыслит мелко и примитивно, если в долине Дагестана, то там и лежи, нечего в Пятигорск рваться! О метафорах, сравнениях, иносказаниях этот филолог и знать не знает (или помнить не помнит?) ничего.

Собственно, из таких передёргиваний и состоит вся эта псевдонаучная белиберда. Вот уж верно: "ничтожество есть благо в здешнем свете", как бы кто ни понимал значение слова "ничтожество": как небытие, несуществование, или никчемность, ненужность.

Я понимаю, на такую "скандальную знаменитость", как Бондаренко, поступил заказ, и его надо выполнять. Но зачем же было налетать и на моего коллегу Валерия Михайлова? Не понимаю.

Сергей Кормилов пишет: "Почему редакция "Жизни замечательных людей" в один год с книгой такой скандальной знаменитости, как Бондаренко, выпустила ещё одну на ту же тему, да притом более пространную? Чтобы "демократично" представить разные точки зрения?" Я-то считаю, что про Лермонтова и десять книг можно было выпустить, не помешало бы, - авторства умных и достойных людей разных взглядов. Но я, в свою очередь, не понимаю, либеральный журнал решил в очередной раз устроить разгром Бондаренко - всё понятно, но зачем для подвёрстки Сергей Кормилов взялся громить ещё и книгу Валерия Михайлова, и на таком же мелком, передёргивающем уровне? "Парящий в эмпиреях", "антинаучный", и т.д. - одни пустые слова, без доказательств. Михайлова-то за что? Неужели - "за компанию"? Мол, не водись с Бондаренкой Но вроде бы сам Кормилов многим обязан именно Михайлову, как же можно так мелко "благодарить"?

Тут уж поговорим и о нравственном облике доктора-начётчика филиолгических наук Сергея Кормилова. Он ведь не первый раз выполняет такие топорные заказы. Вот, совсем недавно обрушился на антологию корейской поэзии, подготовленную московским востоковедом Л.Р. Концевичем. Какова широта познаний мелких подробностей у Кормилова?! Вчера подмечает, точно так же передёргивая, мелкие факты из жизни древних корейских поэтов, сравнивает различные переводы с корейского, будто бы знает корейский язык, сегодня погружается в эпоху начала девятнадцатого века, в эротические поэмы Баркова и Льва Пушкина. И так же, как при разборе лермонтовских книг Бондаренко и Михайлова, - никакого спора с концепциями, ничего о восточной философии, о влиянии даосизма на корейскую поэзию, никакого сравнения китайских и корейских поэтов в синхроническом и диахроническом аспектах. Голословные утверждения о том, что Анна Ахматова ничего не переводила, за неё это делали другие, она лишь делилась гонораром. Тема эта сложная, может, в тяжёлые годы Анна Андреевна и давала таким образом подработать своим коллегам, щедро даря своё имя, но тут нужны не смутные воспоминания, а строгие доказательства. Если в сборниках корейской поэзии стоит имя Анны Ахматовой, то его так просто нельзя перечеркнуть и выпустить антологию, указав лишь предполагаемое имя соавтора. Точно так же по-пустому передёргивается и сама идея антологии. Мол, "почему москвич опубликовал антологию корейской поэзии в петербургском издательстве "Гиперин"? Чтобы книга не дошла до Алматы?"