да… Вы правы, — осекшись, я приглашающее отодвинулась с прохода. Я все же пока студентка, а не научный работник… — Выход около десяти миллилитров. Думаете, этого хватит?
Максим Игоревич решил не утруждаться ответом и уверенно проследовал к шкафу. На полочках было гораздо меньше реагентов и посуды, чем в лаборатории по соседству, ведь я ещё толком не обжилась. От мысли, что, возможно, и не придётся, я жалостливо съежилась, стараясь побороть новый поток слёз. Подбородок дрогнул. Парень быстро обнаружил колбу с притертой пробкой, бережно выудил её и спрятал в широкой ладони, на которую спадал белый рукав. Перед тем, как уйти, он умело взболтал жидкость в свете лампы, словно бережно убаюкивая, окинул меня контрольным стеклянным взглядом и шагнул к двери.
— Сделайте, пожалуйста, ещё. Сегодня, — Максим сказал это настаивающе и так тихо, словно мог услышать, как гудела моя голова. — Ещё миллилитров двадцать не помешает, мало ли…
С заботой обо мне или к ненаглядной пробе он удалился на несвойственной ему деликатной ноте, и я вдруг поняла, что уход домой отменяется.
— Максим Игоревич, стойте! Антон Владимирович просил передать, что уехал на производство, — я выскочила за парнем в коридор, но он уже накинул куртку и едва обернулся ко мне, потянувшись к ручке металлической уличной двери. Это могло значить лишь то, что я оставалась на работе наедине с Алёной… Вызывающая помада, цокающие босоножки, расстёгнутый воротничок…
Мы осторожно переглянулись, внезапно пересекшись в коридоре. Женщина сбавила шаг, держа в руках мерные цилиндры, а затем вовсе остановилась передо мной. Это было чуть ли не впервые после чаепития в директорском кабинете. Раньше, когда мы сталкивались в университетских стенах, я ощущала ее в той шкуре, в какой находилась сейчас сама — молоденькая ассистентка, красивая, но без шансов уделить время чему-то, кроме химических наук. Но теперь от неё исходила прожжённая, матёрая и несгибаемая самоуверенность. Теперь я знала, что она побывала в одной постели с Антоном…
— Даночка, как хорошо, что вы мне попались, — несмотря на отсутствие посторонних, в которых она убедилась только что, Алена Борисовна решила продолжить играть в хорошую учительницу. Вздрогнув от ее обращения, я чуть не захлебнулась пробравшим меня волнением. — А не поможете мне сегодня?
— Что нужно делать? — девушка пристально изучала мое заплаканное лицо, пока я подключала все имеющиеся запасы напускного равнодушия. Не знаю, догадывалась ли она, чем директор решил заняться со мной в ее отсутствие, но от того, насколько стремительно усугублялась ситуация, мне становилось все более горько и неприятно.
— С производства прислали пару десятков выборочных образцов отдушек. Сделаем замеры плотности и показателя преломления, чтобы удостовериться, что все в порядке. Будет интересно, — задание и вправду звучало привлекательно. Я недоверчиво всмотрелась в хитро ухмыляющиеся накрашенные губы: конечно, работа с Алёной в одной компании не вызывала у меня восторга. Тем временем синтез простаивал, и каких-то минут десять назад я чуть не отдалась директору на столе…
— Хорошо. Только запущу установку… И приду к вам.
— Спасибо, Даночка, — Алёна Борисовна обхватила покрепче наманикюренными пальчиками химическое стекло и проследовала к мойке.
Спрятав руки, исцелованные директором, в карманы уже порядком заляпанного халата, я проводила её покачивающуюся походу тяжёлым взглядом. К чему только женщине понадобилась моя помощь?..
Если для меня были уготовлены новые угрозы в отсутствии свидетелей, то Алёну Борисовну ждали "замечательные" новости: я не собиралась делить с ней по очереди постель. Я готова была уступить…
Скрывшись в дверях лаборатории, я осмотрела пустые, поблескивающие столешницы. Нужно было приступать к синтезу, чтобы быстрее помочь и отделаться от сегодняшнего незадавшегося рабочего дня. Чтобы быстрее спрятаться дома и позволить себе выплакать обиду без оглядки на посторонних. Собранная ещё вчера установка ждала своего часа под вытяжкой: мне оставалось прикрутить круглодонную колбу с исходными веществами, внести катализатор и подключить холодильник.
У входа в лабораторию я опустила рубильник, и вытяжка привычно загудела. Затем я открыла окно, как и просил делать Антон Владимирович, сняла с вешалки респиратор и плотно затянула его лямки вокруг своей головы. Достала из шкафа бутыли с реагентами, пипетки, прозрачные цилиндры и перчатки.
Отмеряемые жидкости завораживающе заплескались в натертом стекле. Я старалась работать с мета-крезолом поживее, чтобы перестраховать себя от вдыхания его паров. На горлышко тут же прикрутила пробку. По методике довела объем оставшимся реактивом, прилила кислоту. Отложив всю посуду, принялась раскручивать лапку, чтобы посадить в нее горлышко колбы. И когда опустила в неё шлиф насадки, осторожно прошлась пальцами по каждому соединению. Всё было надёжно.
Откровенная пронзительная мысль вдруг закралась в мою голову: что если не нужно было отталкивать Антона…Что если я действительно его привлекала не только в плане секса… Но как оправдать то, как быстро он решил сменить девушку?… Слёзы снова принялись застилать взор: я с усилием всмотрелась в установку, расплывающуюся прямо у моего лица. Никак — никак это нельзя было оправдать. Так быстро не переключаются, если только это не одноразовая спутница на вечерок. А если директор планировал развлечься неоднократно, чередуя своих сотрудниц, переживать подобное разочарование оказалось бы невообразимо болезненно…
Мотивируя себя приближающимся общением с Алёной Борисовной, я с усилием пресекла бесконтрольный плач и глубоко вздохнула. Больше всего я бы не хотела показывать свою уязвимость перед ней: иначе я рисковала получать по больному каждую нашу встречу. Поэтому растерла запястьем влажные дорожки и уверенно потянулась к крану холодильника. Последний штрих — электрическая плитка. Я расположила её под реакционной колбой и раскрыла дверь лаборатории, чтобы поглядывать за ходом синтеза.
За соседней стенкой слышался приятный звон химической посуды, ловко оказывавшейся то в руках лаборантки, то на столешнице.
— Алёна Борисовна, я пришла, — перешагнув порог, словно подозрения в адрес слащавой преподавательницы, я постаралась отбросить и нехорошие домыслы.
— Отлично, Даночка. Бери флаконы, и пойдем к рефрактометру. Умеешь им пользоваться? — я направилась вглубь лаборатории и заглянула в раскрытую коробку с множеством баночек, укутанных в прослойки полиэтиленовой плёнки. Действительно, уйма работы…
— Да, в университете есть рефрактометры. Правда, старенькие уже, — мы осторожно переглянулись, и я увидела, как Алёна еле заметно тревожно опустила взгляд к распакованным образцам. Она взволнованно кусала губы, которыми продолжала прескверно улыбаться в знак показной вежливости.
— Всё-таки, нам повезло, что ты согласилась работать здесь, — совершенно излишняя неуместная похвала резанула по ушам. Но я продолжила перетаскивать коробку к подготовленному столику.
И решила ничего не отвечать. Мы разбрелись по разным углам: Алёна достала списки образцов и что-то помечала, каждый раз, когда переносила шприцом пробы отдушек в баночки, подготовленные на весах. Я же механично наносила капли