едва ли правдоподобно озабочен моей реакцией на ещё свежие утехи с другой. О чём он только думал… — Это же твои засосы…
Прозвучавшее хамское вранье вынудило меня пораженно раскрыть рот, а затем в мои губы угодили очередные мелкие ласковые поцелуи. Директор осторожно притянул меня за голову, измываясь над моим исчерпывающимся терпением, судя по всему, не понимая, что я не гожусь на роль проститутки. Тогда я зарядила ему смачную пощёчину.
— Я по-твоему идиотка? — дыхание сбилось у обоих, только на этот раз не от возбуждения. Мне тут же стало страшно при виде его ошарашенного почерневшего взгляда. Ужас поселился в моих судорожно затрясшихся руках. — Извините…
Желая как можно быстрее спастись от неизведанного гнева Антона Владимировича, я бросила бороться с неподдающимися пуговицами, сгребла в охапку бюстгалтер и халат, направляясь к двери, но он крепко поймал меня за запястье. В груди с холодом заклокотало от слепой животной паники.
— Дана… — я нервно сглотнула, ожидая вердикта директора о мгновенном увольнении… В эту же самую секунду умоляя господа, чтобы это оказалась моя единственно возможная расплата. — Тихо, успокойся… Не выходи в таком виде.
Ошарашено вслушавшись в здравое предложение Антона Владимировича, я с дрожью выдохнула. От растерянности смирно уложила ком на стол и принялась одевать тело, клокочущее от болезненной ломоты. Сама я словно не понимала, где оказалась.
Упрямые пальцы не сразу позволили мне вернуть прежний облик, но я старалась не испытывать терпение начальства, пристально наблюдающего за моими сборами. Не знаю, почему я подумала, что он захочет мне отомстить… Наконец, на мне оказался халат, а я постепенно осознавала все больше усиливающееся болезненное неудовлетворение и нескрываемое разочарование.
Мужчина наклонился за джинсами, и я увидела, что его спина исполосована свежими животными царапинами… Глаза безжалостно защипало от едких горячих слёз, в горле образовался тугой ком, и я не смогла сдержать всхлипа.
— Извини, — он потеряно опустил суровый взгляд к моим ногам, будто разрешая мне выйти в коридор. — Побудь какое-то время на рабочем месте и иди домой. И скажи всем, что я уехал на производство…
Глава 10
Я закрылась в лаборатории. Почему-то слёзы безостановочно стекали на металлическую столешницу, сколько бы я их не утирала… Прежде мутные фантазии на счёт Антона Владимировича рассеялись: стало яснее, чем отражение моих покрасневших мокрых глаз — его сердце не просто занято другой, оно принадлежало всем без разбора. Директора интересовал вопрос самоутверждения и получения удовольствия в самом узком и прямом смысле…
И хоть мне было приятно чувствовать внимание Антона… Видеть, как он реагирует на тщательно подбираемые часами наряды и щедро осыпает меня смущающими комплиментами. Как невзначай прикасается к коже или внаглую заигрывает, отнимая у моих ног способность держаться твёрдо. Как заглядывает в самую глубину глаз, не оставляя мне шансов и думать о чём-то, кроме поглощающей ясной голубизны вокруг его бездонных зрачков… Сухое общение с Алёной Борисовной не вразумило меня от трепета перед директором. Сталкиваться с агрессией в каждом её зорком взгляде становилось всё более неприятно, но, как же она не понимала, что это ничего не могло изменить…
Кроме самих поступков мужчины. Я тут же уяснила, что я не особенная, а очередная. И место в списке передо мной уже принадлежало Алёне до моего трудоустройства. Не зря девушка так обхаживала Антона, так старательно вертелась вокруг, выдавая всё более гениальные идеи и предложения. Я помешала им договориться о посещении выставки: почему-то решила, что у меня хватит на это сил… И пока я робко пыталась игнорировать наше заметное неумолимое соперничество, лаборантка, похоже, времени зря не теряла.
Стоило быть умнее… Поберечь себя от чувств, с которыми легко было обойтись пренебрежительно, сравнять с ничтожными попытками совокупиться. Может, это такой гадкий невольный самообман — настолько доверчиво торопиться открыться человеку, а столкнувшись с его любвеобильностью, так резко дать по тормозам… Я ведь вовсе не была слепой. Наблюдала за их сладким шушуканьем с Алёной Борисовной, и сама поддалась заурядным ухаживаниям. Только мне и в голову не могло придти, что между двух директор выберет сразу оба беспроигрышных варианта…
Меня всю трясло от слёз и случившегося прозрения. Ещё каких-то пару недель назад я монотонно посещала учёбу и не видела конца издевательствам: но, проведя это время с нетерпением от рабочего дня до рабочего дня, обнаружила, что без искушённых взглядов Антона смысл утрачивался. Мне теперь нужно было отказаться от мыслей о нём, не фантазировать за книжками и тем более не помышлять о большем в его компании — и, едва пережив любовное разочарование, я уже ощутила рутинную тоску и опустошенность. Ещё неизвестно, что будет больнее — остаться и придушить чувства или оказаться уволенной… Когда кто-то постучал в дверь, я позволила себе притихнуть, сипя от плача, и сделать вид что в лаборатории пусто. Только когда Максим раздраженно прикрикнул в коридоре, я поняла, что он видел, как я забегала обратно от директора…
— Дана Евгеньевна! Откройте!
Нехотя поднявшись со стола, я шагнула в сторону двери, утирая дорожки горячих слёз. Наверное, Максим Игоревич многое знал о личной жизни директора, будучи его лучшим другом со школы… Я мерзко скорчилась, когда додумалась: наверняка Антон уже огласил ему план действий с молоденькой лаборанткой, а может уже и прихвастнул успешными «химическими опытами» с Алёной…
— Вы спите? — я провернула ключ, толкнула створку, и в следующие миг мы сцепились взглядами. Лицо худощавого парня ещё больше досадно вытянулось от неприкрытого изумления. — Вы вся красная… Как медный порошок…
— А вы очень тактичны, — ощущая, как голова болезненно горит от жара, я сдержанно скрестила руки и выжидающе отвернулась. — Я всё помыла, посуда сушится. Вчерашний синтез в шкафу у вытяжки. Сегодняшний ещё не ставила…
Обходясь с Максимом наравне грубо, я всё ждала, когда он удалится из выделенной для меня лаборатории. Здесь я пребывала недолго, но успела ощутить себя ограждённой от недоброжелательного наблюдения. Я собиралась воспользоваться указом директора покинуть рабочее место после обеда.
— Я как раз по поводу него, — слегка призадумавшись, будто подбирая правильные слова, лаборант продолжал неприлично высверливать меня взглядом. Его бесполезным попыткам вести себя чуточку вежливее я всё-таки удивилась… — Позвольте, я заберу пробу на хроматографию.
— Зачем? — утерев по инерции стекающую последнюю слезу, я почему-то с подозрением уставилась на Максима. Я ещё не успела показать опыт директору, как он уже пришёл забрать колбу…
— Что значит «зачем»? Проверить чистоту и состав! — парень тревожно вскинул голову, тряхнув копной сальных темных волос. — Мало ли, что вы там насинтезировали!
— Ну