«Как смирю грызущую муку?..»
Как смирю грызущую муку?Сколько слез этой ночью вылью?Как на казнь, мы шли на разлуку,Ветер веял с развалин пылью.
Мы по улицам шли знакомымСамых первых свиданий наших,Но слова стали в горле комом,Каждый шаг был тягуч и страшен.
Шли — не веря еще и веря —Мимо прошлого, мимо, мимо…Гарью дула в лицо потеряБезнадежно, непоправимо.
На губах еще долго стылоЛедяных твоих губ касанье, —Потому что последним было,Как последнее целованье.
«Дай руку из небытия…»
Дай руку из небытия,Вернись в наш плотный, громкий день,Ты, радость прошлая моя,Без света свет, без тени тень!
Склонись к бессилью моему,Мой ропот злой останови,И снова на плечи возьмуЯ бремя горя и любви.
«Грозы серебряная тьма…»
Грозы серебряная тьма,Косой и щедрый ливень,И похоронный ароматЗеленоватых лилий.
Чернеет мокрая скамья,Цветы мотает ветер.«Родная, слышишь, это я!»Не слышит. Не ответит.
Душа напрасно знака ждет, –Он ею не заслужен.И только облако плыветВ поголубевшей луже,
И солнце свежее в травеБлестит таким покоем,Что не смутить его вовекЗемной моей тоскою.
«Утром птица на кресте поет…»
Утром птица на кресте поетИ дымится ранняя роса.В перьях птицы радугой восход,А твои померкнули глаза.
Над тобой поставлен стройный крестИ венком петуньи расцвели,И тебя давно корнями естЖадный пласт прихлынувшей земли.
Может быть, ты — лилий белый мед?Шмель, гудящий в солнечном луче?Может быть, ты птица, что поетУ креста высоко на плече?
«Теперь могу уйти во тьму…»
Теперь могу уйти во тьму,Не причиняя зла, —Я всех пережила, комуЯ дорога была.
Кто взмолится: «Не умирай!»Кто запретит уйти?Всё тихо. В заповедный крайОткрыты все пути.
«Уходишь, всё легче во мглу скользя…»
Уходишь, всё легче во мглу скользя, —Прости, прошу!Казалось, дышать без тебя нельзя,А вот — дышу.
Хоть радость неслышно ушла с тобой,Есть жизнь во мне:Должно быть, для жизни важнее — боль,Нужней, родней.
«Позабудь и стоны и хрипы…»
Позабудь и стоны и хрипыТех, кто смотрит в лицо концу, —Крупнолистую ветку липыПритяни к своему лицу:
Есть в расцвете ее блаженномТо, что выше смерти и лжи, —И так медленно, так мгновенноНаше горькое счастье – жить.
«Там, шурша, струятся колосья…»
Там, шурша, струятся колосья,Словно шелк, на сухом ветру.Там находит тропинка лосьяЧерный пруд в вековом бору.
Там, по пояс в низком тумане,Над болотами, не спеша,Утомленный проходит странникС богомолья — моя душа.
«Над просохшим сидишь ручьем…»
Над просохшим сидишь ручьем,Утомилась ты,И лукошко легко твое:В нем одни цветы.
Ты напрасно бродила тут,У семи берез, —Без дождя грибы не растут,Как стихи без слез.
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
О. Сергию ЛягинуЧутко спит престарелый Иосиф.Чтоб Ее он услышать не мог, —Покрывало ночное отбросив,Пробежала — не скрипнул порог.
К первым лилиям сонного садаПо ступенькам спустилась босой,Где зари золотая прохладаВ скудных травах мерцала росой.
Вот источник — струя ледяная, —Ей умывшись, легка и смугла,С полным ковшиком, капли роняя,Все на грядке цветы обошла.
Ветер дунул в тугих кипарисахРанним горьким дымком очагов,И еще на ступеньках не высохСлед неслышных девичьих шагов,
А она у простого налояВ чистых сумерках кельи одна —Вся молитвой над пылью земною,Словно крыльями, вознесена, –
Отдавая смиренную душуБогу — юной, но крепкой рукой…Вдруг, молитвенный сумрак наруша,Солнце хлынуло в тихий покой.
И, глаза ослеплен но зажмуря,Их раскрыла, — и в пламени был —Нет, не солнце, — небесная буря,Горний ветер, гонец, Гавриил.
А в руке его лилия садаВ свежих каплях, стройна и бела,Что сейчас сорвана у оградыИ в чудесном огне расцвела.
И над малым, над плотничьим домом,Где Мария стоит чуть жива,Грозной музыкой, радостным громомПрозвучали святые слова.
И умолкли… Всё так же, всё то же,Тесно, бедно простое жилье, —Только стала избранницей Божьей,Дух Господень сошел на нее.
Только радость земную отбросив,Скорбь и счастье Ее вознесли, —И взглянул в Ее очи Иосиф,И склонился пред Ней до земли.
В ГОРОДЕ
1. «Черной пылью покрыт подоконник…»
Черной пылью покрыт подоконник,В зябких сумерках замкнутый двор.Воробьи на пожарном балконеТоропливый ведут разговор.
Вдруг — молчок. Осторожно и быстроГрадом падают в крошки и — хвать.И взлетают, как серые искры,И поодаль щебечут опять, —
И щебечут, щебечут, щебечут,Как людей они видят насквозь,Как им темный подвох человечийБыстротой обойти удалось…
И, готовя им новые крошки,В одинокой своей тишине,Он стоит, улыбаясь, в окошке,Благодарный их звонкой возне.
2. «На стволах студеный зимний глянец…»
На стволах студеный зимний глянец.В серых ветках ветер затяжной.На пустой скамейке двое пьяницСели тесно, к северу спиной.
Вот один откинулся и замер,Вижу локоть выгнутой руки, –А другой следит, и пьет глазами,И считает долгие глотки.
Им обоим нет дороги к домуИ никто им на земле не рад…Оторвался первый и второмуМолча, нежно отдает, как брат.
«Я стихов не пишу за столом…»
Я стихов не пишу за столом,У меня просто нету стола:Вечно близкий отъезд за углом,Так и жизнь потихоньку прошла.
Но тетрадок плотнеющий весЯ по свету возила всему, —Только в самый последний отъездДаже этих стихов не возьму.
«Цвета серого железа…»
Цвета серого железаПухлый шрам среди ствола.Боль от старого порезаПосочилась и прошла;Но тверды и кругло-грубыНавсегда его края, —И сочувственные губыК ним прикладываю я.
«Не спрашивай, что будет там, потом…»
Не спрашивай, что будет там, потом,Когда настанет миг прощанья и свободы, —Ведь если что-то ждет — какое чудо в том!А если ничего… Какой великий отдых!
СТИХИ. Избранное (Нью-Йорк, 1980)
«Здесь, в этом мире многосменном…»