Читать интересную книгу Нержавеющий клинок - Фока Бурлачук

Нарядно, по-праздничному одетые люди все прибывали и прибывали на главную площадь. Когда кремлевские куранты пробили десять, Овчаренко, подхваченный людским потоком, направился к Большому театру.

Бывшие фронтовики, в гражданских и военных костюмах, с начищенными до блеска орденами и медалями, помолодевшие и подтянутые, толпились группами на площади. Некоторые держали в руках таблички с номерами бывших полков, дивизий и армий. Авось кто-то найдется!

Объятия, поцелуи, возгласы, слезы радости. Бойцы вспоминали о павших друзьях, об умерших уже после войны… Овчаренко стал свидетелем этих незабываемых встреч. Многое он отдал бы, чтобы встретить хотя бы одного знакомого. Может, кто-то и был, да попробуй найди их здесь, среди тысячи людей. Пройдет еще два-три десятка лет, думал Овчаренко, наступит день, когда к Большому театру уже не придет ни один фронтовик и новое поколение не услышит чарующего звона фронтовых орденов и медалей…

А на площади продолжались встречи фронтовиков. Были и курьезы: два друга-фронтовика долгие годы переписывались, а повидаться все не выпадало, и, вот теперь встретившись, они не узнали друг друга. Пришлось знакомиться снова… Со всех сторон слышались фронтовые песни. Рядом кто-то запевал: «Ой Днепро, Днепро…», а в стороне, под аккомпанемент гармошки, мужские голоса тянули: «Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось…»

Велика сила фронтового братства!

Овчаренко стало грустно оттого, что не встретил никого из знакомых. Он отошел в сторону и присел на скамейку, наедине со своими воспоминаниями. Но глава по-прежнему блуждали по возбужденным лицам фронтовиков. Впереди прохаживалось двое. Пожилой полковник медицинской службы держал за руку стройную седеющую женщину в такой же форме, но с двумя звездочками на погонах. Они остановились в нескольких шагах от Овчаренко, спиной к нему: решали, каким транспортом лучше добираться. Рядом была остановка такси. Голос женщины показался Овчаренко знакомым, но никак не мог вспомнить, где он его уже слышал. Приподнялся, сделал несколько шагов в их сторону, а потом резко повернулся, взглянул в лицо женщины и обомлел: перед ним была Рита.

Потрясенный такой неожиданностью, Михаил замер на месте, словно парализованный, хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. В это время, заскрипев тормозами, остановилось такси. Полковник торопливо подошел к дверце, открыл ее и помог сесть женщине. Машина тут же тронулась и скрылась за поворотом…

Словно после тяжелого сна, Овчаренко подошел к скамейке и почти упал на нее. Он не мог осмыслить случившегося. Так просидел до самого вечера и, только когда на площади загорелись огни, побрел в свою гостиницу.

Он так никогда и не понял, что с ним тогда произошло: была это действительно Рита или же ему только привиделось…

Сегодня у Михаила был случай еще раз убедиться в справедливости народной мудрости, утверждающей, что если о чем-то знают двое, то это уже не тайна. В воскресный день он вышел на улицу малость поразмяться. Был конец марта, снег уже сошел, оставив на дорогах большие и маленькие лужицы, и в них, радуясь солнечному дню, весело купались воробьи.

— Михаил! — услышал позади себя голос работника заводоуправления Болотова. Они перекинулись несколькими словами, а на прощанье Болотов доверительно сказал: — Вчера, Михаил, обсуждали твою кандидатуру.

— С какой это еще стати?

— В Чехословакию подбирают специалистов для оказания помощи в освоении новой техники…

— Что ж это — без меня женили?

— Пока, разумеется, предварительно, но ты помалкивай.

Ко всяким слухам Овчаренко относился с недоверием, но сообщение Болотова как-то встревожило его. В чехословацкой земле навсегда остались многие его боевые друзья, и, разумеется, он был бы не прочь побывать там, поклониться их праху, а заодно взглянуть на обновленную страну, снова пережить свое боевое прошлое. Ведь прошло много лет с тех пор, как он там был…

Прага встретила его солнечным воскресным утром. Город на пяти холмах, разделенных Влтавой, выглядел помолодевшим по сравнению с сорок пятым годом. Устроившись в гостинице, Овчаренко долго бродил по улицам, любовался новыми жилыми кварталами, парками и скверами.

Солнце клонилось к закату, когда он, изрядно уставший, возвратился в гостиницу. Дежурная, подавая ему ключи от комнаты, сказала:

— Вас долго ожидал молодой человек. Просил, чтобы вы ему позвонили. Он оставил номер своего телефона.

— Это, очевидно, ошибка, — удивился Овчаренко. — У меня здесь нет знакомых.

— Нет, нет. Он назвал вашу фамилию и сказал, что вы сегодня прибыли из Советского Союза. Позвоните ему, пожалуйста, он очень просил.

Михаил набрал номер. На противоположном конце услышал приятный мужской баритон:

— Здраствуйте, товарищ Овчаренко. Поздравляю вас с приездом в наш город. Если вы не возражаете, я сейчас к вам приеду. Я инженер завода, на котором вам предстоит работать.

— Пожалуйста…

Через час в комнату постучали. А когда распахнулась дверь, Овчаренко увидел симпатичного молодого человека. Его широкие плечи облегала светлая куртка на молнии. Большие серые глаза улыбались.

— Юзеф Пачек, главный инженер завода, — представился гость и протянул руку.

С первых минут Овчаренко проникся уважением к гостю. Его удивило то, что он говорил на русском языке.

— Вы уже бывали в Праге? — спросил Пачек.

— Сразу после ее освобождения, несколько недель.

— Считайте, что не были. Вам еще придется ее посмотреть. Я к вашим услугам. А пока я приглашаю вас к себе. Мы живем здесь недалеко. Познакомитесь с моей семьей. Покажу вам свою библиотку, в которой много русских книг. В детстве я с отцом жил в Москве… Он работал в Коминтерне.

Первое, что бросилось в глаза Овчаренко на квартире у Пачека, это портрет Ленина, что стоял в рамке на письменном столе. «Неужели он?»

— Скажите, этот портрет у вас давно? — спросил Овчаренко.

— Очень давно. Меня тогда еще на свете не было. Отец привез из Москвы. Ему подарил его Свердлов, на обороте есть надпись. А что?

— Дело в том, Юзеф, что точно такой портрет был во время войны у меня, я отдал его вашему гражданину…

— Одну минуточку, — сказал Пачек и вышел в другую комнату. Вскоре он возвратился с газетой в руках.

— Две недели тому назад в нашей газете было напечатано письмо бывшего советского танкиста, разыскивающего чеха, которому он подарил портрет. Это случайно не вы? Да, да, здесь и фамилия ваша, я как-то не обратил внимания…

Сообщение Пачека обрадовало Овчаренко. Он рассказал ему, что письмо было написано почти двадцать лет назад, а отправлено только теперь, когда того гражданина, наверно, уже и на свете нет…

Пачек оживился:

— Гражданина, может быть, и нет, а портрет мог сохраниться. У меня много знакомых журналистов, попрошу их включиться в поиск. Это будет всем интересно…

Пачек выслушал рассказ об истории портрета Ильича.

— О, это великолепно! — воскликнул он. — В таком случае его обязательно надо найти и продолжить славную историю. Жаль только, что вы не знаете, откуда родом был тот гражданин. Завтра мы вместе сходим в редакцию газеты. Может, они уже что-нибудь нащупали?

Утром Пачек встретил Овчаренко на заводе и сообщил ему:

— Я уже договорился с редактором. Сегодня он нас ждет в удобное время. Хочет с вами поговорить и кое о чем расспросить, газетчики народ дотошный, они с ходу поняли, что случай с портретом выходит за личные рамки, — пояснил Пачек и, подумав, добавил: — Если отыщутся следы потрета, вам нужно будет выступить у нас на заводе.

— Не будем забегать вперед, Юзеф. Прошло столько времени с тех пор! Как говорят, много воды утекло…

Михаил находился под впечатлением вчерашнего телефонного разговора с женой. Валя сообщила, что жена Бурки получила письмо от юных следопытов сельской школы, нашедших могилу ее мужа, командира партизанского отряда, пропавшего без вести в годы войны. Подробностей еще не знали, но то, что через много лет отыскались следы без вести пропавшего дорогого для Михаила человека, взволновало его. В безжалостном водовороте войны исчезли миллионы людей, но вспоминания о каждом погибшем близком человеке всегда тягостны. Больно сжималось сердце от собственной беспомощности изменить что-либо. Михаилу вспомнился первый день войны, выступление Молотова с обращением к народу и слова директора института коммуниста Бурки: «Гитлер забыл, что путь от Москвы до Берлина намного короче пути от Берлина до Москвы. Мы должны ему напомнить об этом».

Редактор газеты вышел из-за стола навстречу гостям и оживленно заговорил:

— Прошу, прошу. Очень рад с вами познакомиться.

Молодой, но уже с сединой на висках, газетчик сразу перешел к делу: