— Она так сказала?
— Ей не надо было говорить: я прочла это в ее глазах. Она несчастна не только потому, что скучает по Англии. Если она ревновала мужа к Вилле, теперь нет нужды ревновать. Но она все еще думает про это, дети встревожены и на грани срыва, а Питер уезжает на уик-энды в одиночестве или изображает, что один.
Польсон медленно кивнул.
— Понимаю. Если Вилла потеряла очки в начале лета, она могла купить точно такие.
— Я решила пойти завтра по магазинам.
— Хорошая мысль. Вы узнаете, продаются ли здесь такие. Они несколько необычные. Ну, что еще скажете про сегодняшний день? Он был приятный?
Грейс вспомнила холодное озеро, лес, Александра с его навязчивым страхом перед лесом и лосями.
— Польсон, а вы помните молодого человека из Британского посольства, который погиб на охоте? Ну тот несчастный случай? Его звали Билл Джордан.
— Конечно. Несколько недель назад. Об этом писали в газетах. «Трагический случай с британским дипломатом…»
— Вы говорите таким тоном, будто не верите ни слову. Питер мне рассказал, что он нашел труп. Ужасно…
— Ну, конечно, я не собираюсь говорить, что бедняга не погиб. Я просто не верю в официальную версию, как и многие другие не верят.
— Так это самоубийство? — ошеломленно спросила Грейс с дрожью в голосе.
— Это больше похоже на правду, чем то, что человек, владеющий оружием, мог случайно застрелить себя.
— Понятно. Но дело надо было замять. В посольстве не должно быть скандалов. А говорили о том, что в личной жизни Билла Джордана было нечто, что заставило бы его пойти на это?
— Не знаю. Знаю только, что Вилла считала это трагедией, которой могло не быть. Она говорила, что Билл Джордан — хороший парень, его все любили, он не крал из казны. Тогда почему?
«Не могу выносить эти кладбища с высокими деревьями, низкими каменными надгробьями, — писала Вилла. — Они такие мрачные, и кажется, что деревья важнее усопших…»
Грейс поднялась.
— Выпейте, Польсон. И я тоже выпью. Виски? А что вы сегодня делали? Вы с Магнусом?
— О, многое! — Лицо Польсона мгновенно переменилось, стало мягким и сияющим. — У Магнуса, между прочим, прекрасный аппетит. После ланча мы пошли в Хага-павильон. Вам тоже стоило бы там побывать. Маленький и элегантный. Его построил Густав III на французский манер. Там есть зеркальная комната и библиотека. А длинная крутая лестница ведет на чердак. Там, говорят, Густав держал свою королеву. Оттуда ей открывался вид на озеро.
— Что вы сказали? — спросила Грейс, замерев с бутылкой виски в руке.
— Оттуда ей открывался прекрасный вид на озеро.
— Нет, про чердак. «Бедная королева на чердаке!» — так написано в дневнике Виллы.
— Да, написано, но уверяю вас, тот чердак совершенно пуст.
— Значит, есть другой чердак, где кто-то заперт. Польсон, я не схожу с ума?
Он подошел к ней и нежно потрепал по волосам, затем тихонько закрыв ладонью ее губы, Польсон прижал Грейс к себе.
— Конечно нет, дорогая. Но не давайте волю своей фантазии. Это опасно.
— Не могу, в этой комнате так тихо, когда я одна.
— Не оставайтесь в ней подолгу. Завтра утром, пока у меня занятия в университете, походите по магазинам, поищите очки, а днем вместе посмотрим старый город.
— И поищем дверь с драконом? — прошептала Грейс.
Он снисходительно улыбнулся ей, и Грейс подумала, что именно так, наверное, Польсон улыбается своему сыну.
— Нет, очков в форме бабочки у нас не было.
Грейс везде отвечали: нет, таких очков не было. Это куплено не в Швеции, фрекен, может, откуда-то привезены.
Тогда Грейс позвонила к фру Линдстром, намеренно нацепив очки. Мадам, увидев ее, испуганно выпучила глаза.
— О Боже мой, фрекен Эшертон! Я подумала, что это фрекен Бедфорд. У вас те же очки.
Грейс сняла их. Эксперимент оказался слишком удачным. Но почему все так пугаются Виллы?
— Неужели моя кузина носила их не снимая?
— Только когда шла на работу. А вечерами или на уик-энды всегда надевала. Они были для нее — ну как бы вам сказать, — вроде косметики.
— А случалось, что летом она их не носила?
— Нет, не замечала. А почему вы спрашиваете?
— Я подумала, может, она их потеряла и купила другие?
— Я никогда не слышала, чтобы она теряла очки.
— А в день отъезда они были на ней?
Фру Линдстром задумалась.
— Пожалуй, нет, — сказала она, наконец. — На вашей кузине было пальто с мехом, шапка. Выглядела она очень симпатично, но точно без очков. Помню, как сияли ее глаза. Я тогда еще подумала, как жалко, что она всегда их прячет за темными стеклами.
— Кто-то ждал ее в тот день? — спросила Грейс, с удивлением подумав, почему не спросила про это раньше. Густав? Может, фру Линдстром видела его?
— Нет, — покачала головой фру Линдстром. — Она села в такси, помахала мне на прощание и укатила. А я стояла слишком далеко и не слышала, какой адрес она дала водителю.
Фру Линдстром не стеснялась признаться в своем любопытстве. Вдруг ее лицо стало подозрительным.
— А к чему все эти вопросы? Вот же ее очки.
— Я только хотела узнать, не было ли у нее второй пары. Потому что эти я нашла, — сказала небрежно Грейс, понимая, что ее объяснение не слишком убедительно. — Спасибо, фру Линдстром, простите за беспокойство.
— Никакого беспокойства. Я люблю поговорить, так что приходите. Жильцы все тихие, герр Польсон обычно занят, а старые леди плохо слышат, с ними не побеседуешь.
— Ну тогда вы, наверное, радуетесь, когда приезжает их племянник?
— Капитан Моргенсон? Очаровательный человек, у него, я думаю, в каждом порту по жене, и, тем не менее, он свободен. Вам неплохо было бы с ним познакомиться, но не относитесь к нему всерьез. Фрекен Бедфорд именно так и делала.
Так ли это? А может, именно его она назвала Густавом, а потом убежала с ним, забеременев и не захотев делать аборт? В дневнике, правда, сказано, что он очень немногословен. Но это могло быть отвлекающим маневром.
В середине дня небо прояснилось, похолодало, солнечный желтый свет освещал озеро. Маленькие лодки подпрыгивали на волнах. Грейс полила цветы в ящиках за окном, удивляясь, как Вилла могла оставить их погибать. Потом села за письменный стол и настрочила почтовые открытки нескольким друзьям: «Прекрасно провожу отпуск, спокойный интересный город и шведы тоже». Это успокоило нервы, и она сама почти поверила, что у нее и впрямь нормальный отпуск.
Отцу она написала более подробное письмо. Он жил в коттедже в Вилшире. Больное сердце делало его полуинвалидом, и время, поэтому он проводил тихо, однообразно: разводил георгины, гулял со своим стареньким спаниелем и двумя сиамскими котами. У него была женщина, которая приходила каждый день и, кажется, имела на него виды. Отец любил, когда его навещала Грейс, и хотел знать все о ее жизни, все, что она готова была рассказать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});