Ватикан некоторое время назад учредил в Палатинской гвардии компьютерный отдел и теперь содержал полный штат программистов и аналитиков. Битва со злом велась не только на улицах, но и в киберпространстве.
— С чего они взяли, что это наш князь? — спросил Аларик по-итальянски.
Голос Мартина звучал раздраженно. В Риме был тихий час — для Симоны точно, а может быть, и для ее папы тоже. Выздоравливающий Мартин сидел на болеутоляющих и много спал.
— Они проверяют списки пассажиров на всех прибывающих рейсах, как коммерческих, так и частных. Минувшей ночью в Нью-Йорк из Бухареста прибыл профессор истории Лучан Антонеску. Первым классом.
— Ну и что? — Аларику стало скучно. Во вчерашней операции не было ничего примечательного, кроме разве прыжка сквозь стекло. Меню завтрака, с которым он ознакомился по пути из бассейна, тоже оставляло желать.
— Копнули они этого профессора. Он в своем университете преподает уже тридцать лет, исключительно в вечернее время. Потом глянули на фото с обложки последнего профессорского труда — там мужику тридцать пять от силы.
— Подумаешь, фото. Не все авторы любят показывать, сколько им лет.
— У него в Сигишоаре загородный дом. Не просто дом — замок.
— У кого теперь нет замка в Сигишоаре. — Аларик взял с кровати пульт. «Теннессийский», приличный как будто отель, предлагал только один кабельный канал, Эйч-би-о, да и там не было ничего путного, кроме вампирского сериала. Аларик посмотрел немного: надо же, какие они тут милые, контролируют себя на все сто. Знали бы люди, как это бывает на самом деле.
— Мне кажется, письмо все же заслуживает внимания, — настаивал Мартин. — Фамилия женщины, разославшей его — Антонеску. Манхэттенская львица, муж ее — крупный риелтор. Раньше у нас не было повода подозревать эту пару, но теперь компьютерщики связали одинаковые фамилии, слово «князь» и список пассажиров. Наверху считают, что эту вечеринку невредно будет проверить. Нью-йоркская Антонеску, как удалось выяснить, всерьез полагает, что муж у нее королевских кровей, и титулует себя графиней. У них в Сигишоаре тоже есть какая-то собственность.
— Румынская королевская семья. — Палец Аларика, собравшийся вырубить голливудских вампиров, замер на пульте.
— Вот именно. Потому Джоанна мне и скинула это письмо — решила, что ты захочешь на него глянуть.
— Почему она его сразу мне не отправила?
— А ты как думаешь, тупая башка? — В раздражение Мартина вплелся юмор. — Ты этим не занимаешься, ты серийного убийцу преследуешь. Кроме того…
— Что кроме того? — Ночью Аларик спал плохо. Он сгреб в кучу все гостиничные подушки, но им все равно было далеко до его домашней пуховой роскоши. О том, что покажет стеганое одеяло при ультрафиолетовом свете, и помыслить-то было страшно. Аларик свернул его и запихал в стенной шкаф вместе с украшавшими номер «произведениями искусства».
— Хольцман приказал не отвлекать тебя от манхэттенского убийцы. По словам Джоанны, в твоем отношении к князю просматриваются личные мотивы… извини, друг.
Аларик чуть не подавился газированной минералкой из мини-бара.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — примирительно сказал бывший напарник, выслушав несколько экспрессивных выражений. — Думаешь, мне нравится сидеть сложа руки, когда такое творится?
— Бюрократы хреновы! — Аларик швырнул пустую бутылку в стену, где недавно висела так называемая картина. Она даже не разбилась, будучи пластиковой.
— Знаю, но ты взгляни на это с точки зрения Хольцмана. Тебя вряд ли можно считать беспристрастным, и протокол ты не всегда соблюдаешь, ведь правда? И с самоконтролем у тебя не так чтобы очень. Ты чем там кидаешься?
— Ничем. — Аларик встал и пошел за мечом. — И меня бесит предположение, что при встрече с князем тьмы я могу быть недостаточно профессионален. — Он наставил клинок на красивого телевампира. — Я вполне способен управлять своими эмоциями, отделяя голову этого ублюдка от туловища.
— Я знаю. Зачем, по-твоему, я тебе это письмо переслал?
Чертовы бюрократы. Аларик любил свою работу, но не мог понять одного: неужели до начальства не доходит, как осложняет их волокита жизнь рядовым сотрудникам?
Взять хотя бы Мартина. Он до сих пор скрывает от руководства, что состоит в браке с мужчиной. Один Хольцман знает. Хольцману, как и Аларику, до фонаря, кто ждет их товарища дома, лишь бы этот товарищ справлялся с работой (а в случае Хольцмана еще и не превышал бюджет).
Ну что ж, в мире все время что-то меняется… есть надежда, что перемены случатся и в папском дворце.
— Помни, что от меня ты ничего такого не получал, — сказал Мартин. — Ясно?
— Ясно. — Аларик убрал меч. — Спасибо. Ты как вообще?
— То так, то сяк. Пойду уложу Симону. Что планируешь делать сегодня?
— Как обычно, — ухмыльнулся Аларик. — Полечу в Нью-Йорк. Спасу мир.
Глава девятнадцатая
14.00 по североамериканскому восточному времени.
14 апреля, среда.
Здание АБН.
Мэдисон-авеню, 520.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
— Я уже знаю. — Нижняя губа Шерил дрожала, совсем чуть-чуть. — Шошона вчера сказала.
— Не плачь. — Мина взяла горсть бумажных платочков из ближайшей коробки и сунула ведущей актрисе. — Сейчас тушь потечет, ты же знаешь. А у нас режим экономии.
— Ничего, снова накрасят, — сказала Шерил, но все-таки промокнула глаза. — Просто не верится, что после стольких лет они повелись на эту вампирскую дешевку. Бедная Тейлор.
— Решение поступило сверху. — Мина не могла понять, зачем защищает Шошону. — Из КДИ. Уверена, дело в какой-то скрытой рекламе.
— Это еще хуже, — всхлипнула Шерил.
— Не говори никому, — Мина пыталась вселить в нее бодрость, — но я кое-что придумала для тебя. Просто фантастика.
Высказать свою идею вслух Мина пока не была готова. Почему? Кто его знает, хотя в общем-то ясно, что руководство канала добро на это не даст. Да и телефонный разговор с Лейшей несколько поколебал уверенность Мины.
— Летучие мыши? — переспросила подруга, выслушав по телефону отчет о происшествии у собора Святого Георгия.
— Именно, — подтвердила Мина.
— Перед собором Святого Георгия. Ладно… И этот случайный прохожий прямо взял и заслонил тебя своим телом?
— Меня и Джека Бауэра, — напомнила Мина.
— И он ничуточки не пострадал, хотя эти твари сыпались на него градом?
— В том-то и дело. А потом он меня проводил до самого дома, хотя я не говорила ему, где живу.