― Боже правый, нет, конечно! Ты же знаешь мое отношение к правилам, ― возразила.
― Ну, всякое может быть… ― хмыкнула она, скрестив руки на груди. ― Но я тебе советую держать ухо в остро. Хватило нам бед от твоего…
Она умолкла, заприметив черту, за которую многие боялись зайти, ведь считали это как целесообразное вмешательство. Я же продолжила на нее испытующе смотреть, всем своим видом лишь подчеркивая маленькое значение, ― как бы больно не приходилось произносить в сердце имя, я смогла делать вид отсутствующим и безразличным, вовсе это не о нем идет речь.
― Прости, если мои слова показались грубыми, просто я так переживаю за тебя. Ты перестала откровенно разговаривать, это меня тяготит.
― Не переживай, ― утешительно положила руку на ее плечо, поджимая губы в слабой улыбке, ― я в порядке. Тем более на данный момент.
― Все же…
― Мам! У меня никогда и ничего не будет с этим мужчиной. Он…он слишком взрослый для меня. Ты такая у меня фантазерша.
― Это волнение, доченька, ― рассмеялась она, притягивая к себе. ― Как у тебя дела с колледжом? Хорошо обдумала?
― Если честно, нет. Давай куда-нибудь уедем, ― захныкала я, утыкаясь лицом в ее зеленый пиджак.
― Так проблемы не решают, милая. У тебя есть еще два дня, если что обращайся ко мне. Я всегда рядом.
― Я так люблю тебя.
― И я, моя единственная родная кровушка.
Выходные пролетели крайне долго. Возможно, мне одной так казалось. Передвигаясь в пределах территории университета, я то и дело бросала взгляд на мимо проходящих или толкающих людей, без стеснения обжимаясь на глазах у многих. Никогда не любила всеобщее внимание чего-то личного. Сморщила нос, пока разглядывала парочку, решившая съесть друг друга прямо посреди парковки. Быстро отвернулась, не желая себя провоцировать глупыми мыслями, которые могут присоединиться к войне за право выбора.
Все что я могла делать в своей комнате на протяжении выходных, это несколько раз проверять свои задания и перечитывать лекции для предстоящих самостоятельных работ; уходить в себя при определении своего истинного пути; или же куда хуже ― затрагивать больную тему, давя себя тысячи килограммовым блоком. Я могла из любых точек получать один стресс, недомогание или одновременно с ними головную боль. Места себе не могла находить, так как заковырянное решение вот-вот должно быть озвучено, а я могла лишь упираться в свои дурацкие чувства. Что-то мне не давало прийти к соглашению.
Одно меня успокаивало, ― друзья были рядом, когда это требовалось.
Было, конечно, одиноко сидеть в четырех стенах, давя взглядом полоток или же стену, ведь Ким и Грейс весело проводили свои дни, полностью оградившись от телефонов и лишних побудителей испортить им день. Я каждые минуты отвлекалась на чем-то противозаконном, теряясь в мыслях своих внутренних ощущений, а когда возвращалась, проклинала все, чтобы избавить себя от воображений с участием Росса. Иной раз руки чесались взять телефон, позвонить ему или написать, так как изводить себя домыслами по поводу его времяпровождения сущее наваждение. А потом это неожиданное решение быстро опускало меня, возвращая ясность, ― он обманул меня да вдобавок переспал с Лизи.
Я могла бы признаться себе в правоте своих чувств, ибо в глубине души все еще жила та часть Ханны, что сильно скучала по нему. Но не стану. Слишком много соблазнов.
Встряхнула головой, осмотрела корпус с конца ниточки до иголочки, не переставая себя тревожить сомнениями. Правильно ли я вообще поступаю? Может хотя бы стоит рассказать девочкам, чего именно они упускают из виду?
Пары проходили все также скучно и без надобности слушать. У нас как раз было занятие с мистером Эндрюсом, который старался до нас донести информацию, благо не было дополнительного потока старшекурсников. Это было облегчение не видеть парня, искушая себя забыться в своих ненормальных мечтах. Вспоминать запах мужского тела, чувство близости и стальных мышц, перекатывающие под слоем кожи, до умопомрачительного лишения рассудка, как бедная Кэтрин Эрншо [1]; самое опоясывающее ― это слияние наших губ. Тешить себя воспоминаниями о том, как во мне бурлила кровь, превращаясь в настоящий мед, давая прочувствовать свою сладость и тягучесть от каждого проникновения… Бр. Кажется, я просто медленно сошла с ума, просидев целые дни дома и без компании.
Углубившись в рисование портрета своего преподавателя, лишь бы отвлечься, я и не заметила, как быстро закончилась пара и многие со счастливыми лицами побежали на свободу. Собрала все вещи в сумку, стала спускаться медленно по лестнице, не прекращая следить за мужчиной. Он в обычной манере рассортировал бумаги по своим закладкам, убрал письменные принадлежности в стаканицу, поправил свой вид и тут же поднял стеклянные глаза на меня, в которых постепенно оттаивали ледники. Каким боком я решила задержаться еще немного в его кабинете, но пройти мимо тоже не хотелось, учитывая всей ситуации с нашим таинственным сближением. Я могла это забыть. По щелчку пальца, только на удивление этого не хотелось…
― Ханна, я думал, ты уже ушла, ― сипло проговорил он и снова вернулся к своим делам, исподлобья наблюдая за мной.
Я подошла к его столу немного ближе, чуть ли не опираясь бедром об край, и сжала в своих руках покрепче ручки от сумки. Аж ладошки вспотели.
― Я…я решила немного задержаться.
― Вот как, ― попытался он проговорить удивленно, хотя по его нескладному выражению было заметно, как он рад моему присутствию. ― Что-то не так?
Алекс выпрямился и уперся ладонями об край стола, оглядывая мой внешний вид с непреклонной черствостью. Рубашка обтянула мышцы мужчины, очерчивая каждую линию.
― Вообще, вся ситуация в прошлый раз показалась немного смешной, ― оттопырила большой и указательный пальцы и продемонстрировала вес «немного», почуяв за своей спиной миллион тяжелых грузов. Не думала я, что будет настолько тяжело это сказать. ― Ну, вы…ты…понимаете…
Кабинет разошелся тембровым коротким смехом, заставляя поджилки медленно расслабляясь от этого звука. Это звучало, как музыка, что способна пробудить от долгой спячки.
К щекам прилила кровь.
― Ханна, я ничего не понимаю. Не волнуйся ты так, словно я монстр, который готов тебя съесть.
Вздрогнула от последнего слова. Размяла плечи, пытаясь скрыть свое замешательство и вобрав себя как можно больше воздуха:
― Все получилось в тот день слишком быстро, ты не находишь? Я думала, что стоит заново нам познакомиться, но в более приятной обстановке.
― Хорошо, ― кивнул он, ― что ты предлагаешь?
― Может, сходим в какое-нибудь кафе после занятий… Боже, это звучит, как будто я вас на свидание приглашаю.
― На свидание ― нет, но на чашечку кофе ― да, ― уголки губ разъехались, раскрывая до неприличия милую улыбку, от чего складки на лбу разгладились. Еще несколько минут назад его можно было назвать мистером занудой. ― Встретимся тогда в кафе «Рендживаль». Кофе у них отменный да и выпечка то, что надо. Это находится через квартал, если идти от корпуса направо.
― Прекрасно, ― взмахнула руками, ударив сумкой свою ногу, ― увидимся тогда там.
― До встречи, Ханна, ― мое имя он выделил четко и как-то ласково, позволяя мурашкам пробежаться по спине от теплого брожения крови в жилах.
Улыбнулась ему кротко, застенчиво заправив прядь волос за ухо, и направилась к двери, при этом напоследок бросила заинтригованный взгляд, в котором, возможно, читалось мое возбуждение от предстоящего уединения с этим мужчиной, до кончиков пальцев пугающим и до корней волос чересчур красивым.
В обеденный перерыв я посвятила себя еще одной не доделанной работе, обмолвившись с девочками, что в следующий раз я обязательно составлю им компанию в бурных обсуждениях с их парнями. По правде, я меньше всего хотела быть среди них лишней, время от времени возвращаясь к былым кровопиющим былинам о своей жизни. К тому же попытка спрятаться от занозы в виде Росса, который своим присутствием не давал всецело спасти себя, лучше бы он пропадал по своим «причинам», нежели дергал за ниточки, как умелый кукольник.