Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

Тактика ца-цюань основана на трех принципах. Первый — «змеиная неподвижность». Бойцу какое-то время следует быть неподвижным и спокойным, чтобы потом неожиданно броситься на противника. Для этого используются мгновенные развороты и скручивания корпуса, круговые движения руками, резкие разгибы ног и повороты таза. Удары же, хлесткие, молниеносные, наносятся в основном кончиками четырех пальцев, сложенных вместе, или двух — так называемые «зубы змеи» и «жало змеи», а также ладонью. Руки, расслабленные и мягкие, как веревка, в начальной стадии приема, на большой скорости «обтекают» практически любую защиту противника.

Второй принцип — «слияние». Боец должен соединить в себе «внешнее и внутреннее», чтобы превратиться в настоящую змею. Это должно проявляться во всех движениях мастера, когда его кисть становится то головой змеи, наносящей быстрый выпад вперед и стремительно уходящей назад, то ее жалом.

И в-третьих, ца-цюань требует от бойца особой гибкости и подвижности всего тела. Панкрат знал, что для выработки гибкости и «состояния веревки» наставники школ шэ-цюань заставляли учеников часами ползать по камням, обтекать их и обвиваться вокруг стволов деревьев. Он и сам использовал в своей подготовке элементы такого тренинга, поддерживая суплес организма, подвижность и эластичность мышц.

Зинчук несомненно был мастером змеиного стиля. Ему не мешали ни одежда, ни мебель. Он менял стойки, как узоры калейдоскопа. Движения его ног были мягкими и текучими, как бы неспешными, но в действительности они всегда таили в себе взрыв. Он мгновенно сокращал дистанцию, наносил укол «жалом» в уязвимые точки: глаза, горло, солнечное сплетение, пах, под мышку, — отступал и тут же бил снова. Защищаться от таких приемов было очень трудно, потому что блоки против них не работали, и приходилось все время ускользать, отклоняться, отпрыгивать, рискуя наткнуться на стол или кресло и получить смертельный «укус».

Два удара Панкрат все же пропустил: в ухо и в горло, хотя и успел несколько ослабить последний поворотом тела, но потом с минуту дрался «на автопилоте», регулируя дыхание, зато поймал Зинчука на прыжке с «подползания»: капитан показал себя настоящим акробатом, вытягиваясь в струну и прыгая с пола вверх, как это делает реальная змея. Но Панкрат к этому времени был уже готов к ответу и использовал «лапу тигра» — удар сверху ладонью с растопыренными и напряженными пальцами, что подействовало на противника, как холодный душ. Зинчук отступил, стал больше хитрить, качать торсом вправо-влево, делать обманные движения, но, так как Панкрат не атаковал, капитан снова пошел вперед, горя желанием добить смятого противника, уверенный в своем превосходстве. Однако именно самоуверенность и наказывает высоких мастеров, отрицающих духовную основу совершенствования, с пренебрежением относящихся к своим соперникам. Зинчук исключением не был.

Уже добивая Воробьева, загнав его в угол между шкафом и стеной, выбирая место последнего «змеиного укуса», он не обратил внимания на расслабленность тела противника, принимая ее за последствия своих атак, и оказался совершенно не готов к «взрыву» ответных действий, когда Панкрат наконец включил темп и, пропустив над головой очередной укол «зубами кобры», одним движением сломал Зинчуку кисть руки, а затем и челюсть — ударом ноги, когда тот вскрикнул и отпрянул.

— Браво! — раздался от двери голос Мережковского, о котором Панкрат совсем забыл. Оглянулся. Архип Иванович смотрел на него сузившимися глазами и о чем-то размышлял, держа в руке пистолет. Впрочем, это был не пистолет, а «глушак». Судьба снова сводила Панкрата с «отсекателем воли», от разряда которого его долго лечила жена.

— Вы очень сильный боец, Панкрат Кондратович, — продолжал Мережковский, бледно улыбнувшись в ответ на угрожающий взгляд победителя. — Мне очень жаль, что мы с вами не договорились. Может, передумаете? Мне теперь понадобится помощник вместо капитана.

— Он жив.

— Все равно ваши кондиции более впечатляющи, а ему теперь придется долго восстанавливаться. Итак?

— Нет.

— Жаль. — Мережковский вздохнул, направляя ствол «глушака» на Панкрата, и в это время в дверь номера кто-то постучал.

Заместитель начальника «Психодава» оглянулся, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Панкрат метнул в Мережковского нож.

Вскрикнув, тот выронил «глушак» — нож попал ему в руку, схватился было второй рукой за карман плаща, но Панкрат был уже рядом, щелчком пальца в кадык отправил Мережковского в бессознательное состояние и прыгнул в прихожую, где уже стоял громадный загорелый парень, телохранитель Архипа Ивановича. Конечно, он был тренирован и вооружен, но вряд ли рассчитывал нарваться на атаку, зная, что шеф не один. На первый удар Панкрата — в лицо — он среагировал, заслонившись локтем, но второй — в пах — пропустил, и Панкрат добил его ребром ладони по шее. Прислушался к тишине в коридоре — никто не спешил к номеру, никто не поднимал тревогу. Тогда он в течение нескольких секунд оделся в обычный свой джинсовый костюм, рассовал по карманам метательные пластины, подобрал выпавшие у Мережковского и Зинчука «болевик» и «глушак» и выбрался из номера через окно спальни. Спрыгнул со второго этажа на траву за асфальтовой дорожкой под стеной здания, бесшумно рванул к автостоянке базы, где сел в «рафик» «Скорой помощи» и подъехал к воротам базы.

— А, это вы, товарищ полковник, — сказал часовой, включив на мгновение фонарик. — Куда это вы так рано?

— Задание, — коротко ответил Панкрат.

Часовой открыл ворота, и вскоре Воробьев был уже далеко от бывшего туберкулезного диспансера, приспособленного «Психодавом» для своих нужд.

«Рафик» он оставил на Кольцевой автодороге, присмотрел себе пятитонный самосвал возле дорожного ресторана, на неохраняемой стоянке, открыл дверцу кабины и спокойно вывел грузовик на трассу, воспользовавшись специальными навыками диверсанта, освоенными им за много лет службы. Через четыре часа он был в Осташкове, где Лида с рыданием поведала ему о том, что дети исчезли.

— Когда? — спросил он, обнимая жену, испытывая жуткое чувство холодной ненависти.

— Я только что из милиции… позвонили из школы и из садика… Антона и Настю забрала какая-то женщина, сказав, что она родственница… сижу теперь и жду…

— Где охранники?

— Утром куда-то исчезли.

Они сделали это, пока я ехал, подумал Панкрат как о чем-то обыденном. Мережковский очнулся и дал команду похитить детей, чтобы я не рыпался. Где их теперь искать?

— Успокойся, — сказал он деревянными губами, поглаживая Лиду по спине. — Мы их найдем. Посиди дома, я съезжу в школу и в сад, выясню, как выглядела женщина.

— Я с тобой.

В дверь дома кто-то постучал.

Панкрат резко отстранил жену, шепнул:

— Спрячься в спальне.

Лида безмолвно направилась в спальню, и в это время снаружи раздался чей-то знакомый голос:

— Эй, хозяин, открывай, принимай гостей.

Панкрат открыл дверь и с облегчением увидел улыбающиеся лица Ираклия Федотова и Егора Крутова.

МОСКВА

ДЖЕХАНГИР

Очередные попытки «тающих» ликвидировать свидетелей в Алтайском крае и Ветлуге провалились. Но не череда неудач ликвидаторов заставила Джехангира задуматься о странности происходящего и даже не таинственное похищение Дмитрия Лысцова, командира ЛООС, а поведение Умара Тимергалина. Психотерапевт и экстрасенс все реже звонил и все чаще отказывался от встреч под разными предлогами, а также практически перестал консультировать Джехангира, помогать в решении возникающих проблем. Советы же его сводились теперь в основном к одному: лучший выход из создавшегося положения — отставка, уход из Легиона, обрыв всех связей с РВС. Это забавляло и одновременно злило Мстислава Калиновича, пока он наконец не прислушался к голосу собственной осторожности и не пришел к выводу, что Тимергалин ведет себя так неспроста. То ли он решил вообще порвать с кругом людей, входящих в систему Реввоенсовета, то ли в самом деле увидел опасность, угрожающую РВС в будущем. В таком случае следовало поговорить с ним по душам и выяснить причины его нежелания общаться с тем, кого он спас от неминуемой смерти в Жуковских лесах.

Однако Тимергалин и на этот раз отказался приехать к Джехангиру, сославшись на занятость.

— Умар, в чем дело? — вспылил Джехангир, прижимая к уху трубку мобильного телефона. — Что случилось? Ты заболел? Мы не встречались месяц, и у тебя снова не находится для меня двух часов. Или ты нашел других покровителей?

— У меня нет покровителей, — бесстрастно ответил Тимергалин.

— Тогда почему ты себя так ведешь? Мне нужен твой совет.

— Мстислав, я действительно занят. Могу лишь посоветовать тебе не ехать туда, куда ты собрался.