Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

Панкрат надел тренировочный костюм, сел на диван, не спеша задавать вопросы. Он уже понял, что его разговор с Родионом стал известен руководству и что речь пойдет именно об этом.

— Панкрат Кондратович, — произнес наконец Мережковский, — мне доложили о вашем странном любопытстве к делам нашей организации, которые никак не касаются вас лично.

Панкрат не ответил.

Гости переглянулись.

— Что вы на это скажете?

— Ничего, — лаконично сказал он.

Мережковский улыбнулся, в то время как глаза его оставались непроницаемо-холодными.

— О чем вы говорили с вашим бывшим приятелем?

— С кем?

— С Родионом Кокушкиным.

— Не помню. Почему бывшим?

— Он умер.

— Что?! — не поверил ушам Панкрат. — Как это умер? Я же недавно с ним…

— Выпивали и беседовали. Вот нам бы и хотелось выяснить, о чем вы разговаривали. Вам не кажется странным одно обстоятельство, полковник? Люди, с которыми вы дружите или конфликтуете, внезапно отдают концы. Сначала Твердохлеб, теперь Кокушкин… а?

Стремительный поток мыслей пронесся в голове Воробьева, но среди них не было ни одной дельной, и он заставил себя успокоиться.

— Я никого не убивал.

— Хорошо, допустим. В принципе идея привлечь вас к нашей работе принадлежала самому Кокушкину, за что он и пострадал. Но уж слишком легко вы с ним покончили.

— Знаете что, господин психолог, — твердо сказал Панкрат. — Вы прекрасно знаете, что я Родиона не убивал. Чего вы хотите? Говорите прямо.

— Конечно, вы убили его не руками. Вы сначала напоили его, сняли блокаду, задали интересующие вас вопросы, а уж потом сработала программа.

Панкрат окаменел.

— Вы хотите сказать, что Родион был… зомбирован?!

— Разве вы этого не знали?

— Господи! — Панкрат зажмурился, надавил пальцами на глаза, посмотрел на внимательно наблюдавшего за ним Мережковского. — Какой же я идиот! И какая же вы сволочь, Архип Иванович! Вы же говорили, что охотитесь за разработчиками психотронного оружия, и в то же время сами его используете!

— Мы применяем другие методы, — спокойно возразил Мережковский. — Сверхвысокочастотное неионизирующее излучение. Рабочую аппаратуру для этого, кстати, можно изготовить даже в кустарных условиях, но мы, естественно, используем готовые аппараты для лечения неврозов в спецклиниках и электрошокеры. СВЧ-поле внедряет информацию прямо в мозг, знаете ли, ускоряет любую психообработку подсознания. Те же методы, к слову, используют и наши враги из Легиона, однако их аппаратура намного совершенней и проще.

— «Глушаки»…

— Совершенно верно, генераторы суггестивной обработки сознания типа «удав», которые метко названы «глушаками», генераторы боли «пламя», так называемые «болевики», стационарные комплексы «анаконда»… Да, кстати, зачем вам надо было допытываться у вашего приятеля о его работе? Знать о «глушаках»?

— Не люблю, когда меня держат за «шестерку», — глухо сказал Панкрат. — Если бы сразу рассказали мне, что охотитесь за «глушаками»…

— Что бы изменилось?

— Все! Меня бы здесь не было.

Гости снова обменялись взглядами.

— Он опасен, — с ленивым видом сказал Зинчук, разглядывая свои ногти. — И вряд ли согласится работать под контролем.

— У нас его семья.

Сердце Панкрата дало сбой.

— Это вы обо мне? — тихо осведомился он, чувствуя, как голова начинает кружиться от обиды и гнева.

Мережковский оценивающе глянул на него.

— Ведь вы действительно не станете работать под контролем, Панкрат Кондратович? Даже зная, что ваша семья в наших руках? Сбежите при первой же возможности?

— Сволочь! — одними губами произнес Панкрат.

— Разрешите, я его… — Зинчук достал из-под мышки необычной формы пистолет с толстой надульной насадкой красного цвета.

— Погоди, — остановил его Мережковский. — «Болевик» лучше испытать на ком-нибудь другом. Попробуем его убедить. Итак, дорогой мой полковник, выбора у вас нет: или — или… а цели наши не столь уж и богопротивны, как вы себе внушили. Да, нам нужна психотронная техника, но не для зомбирования мирных граждан, не ради прикрытия элитарных амбиций и псевдопатриотизма, а для борьбы с предателями народа, нации, государства, для воспитания лидеров мафиозных структур, чтобы они работали на общество, для изменения концепции управления такой великой державой, как Россия. Вы знаете, что существует директива Совета национальной безопасности США ь 20/1 от восемнадцатого августа тысяча девятьсот сорок восьмого года о разрушении единого СССР? Сработала она только в девяносто первом году, но этого господам из Америки мало, и они продолжают попытки доразрушения былого монолита — России, иногда дающие результаты. Отделение Чечни — безусловно, их успех. Мы, конечно, боремся с информационно-психологической атакой, осуществляемой спецслужбами из-за кордона, да и нашими тоже, через телевидение и компьютерные сети, но без психотроники победить не сможем. Вас это не убеждает?

— Нет, — ответил Панкрат, чувствуя душевную раздвоенность и дискомфорт: штатный идеолог «Психодава» был во многом прав. — Теперь модно сваливать грехи развала страны на иностранные спецслужбы.

— Вы правы, наши спецслужбы виноваты в этом не меньше, хотя главным фактором разрушения России были и остаются политики, рвущиеся к власти. Но Бог с ними, с политиками. Каждый из них лишь в меру собственного понимания работает на себя, а в меру непонимания — на того, кто понимает больше. Это тема отдельного разговора. Вернемся к спецслужбам. Вы знаете, что у них уже имеются излучатели инфразвука, соответствующего по частоте собственным колебаниям внутренних органов человека, способные влиять на эти органы? Вам известно, что в работах по созданию пси-оружия были задействованы двадцать закрытых НИИ, в том числе такие, как НИИ Новосибирского академгородка, ЦНИИ психологии в Николаеве, Институт компьютерных психотехнологий в Москве…

— Зачем мне это знать? — перебил Панкрат оратора, пытаясь не поддаться его вкрадчиво-доверительному голосу.

— Я просто хочу вас известить, что методы нейролингвистического программирования и суггестирования давно применяются в практике правителей нашего многострадального государства. Даже мафия имеет их на вооружении и пользуется соответствующей аппаратурой и услугами ученых и специалистов. Что дальше? Как с этим бороться, если не подобным же оружием?

Панкрат молчал.

— Вам нравится смотреть агрессивную рекламу женских прокладок, чужих лекарств, средства от перхоти и кариеса, американские боевики? Обращали ли вы внимание на то, что на девяносто девять процентов герои этих боевиков — убийцы и бандиты, внезапно превращающиеся в «добрых и хороших» парней? Анализировали ли вы районы и места действия боевиков? Свалки, помойки, трущобы, полуразрушенные корпуса заводов… Что это, если не зомбирование зрителей, навязывание абсолютно грязного образа жизни как нормы?

Панкрат молчал.

— И последнее. Если не мы, то кто способен остановить этот поток грязи и лжи, психологической обработки нашего народа? Зомбированный Легион? Зомбированное правительство? Зомбированная Дума?

— Не знаю, — глухо сказал Панкрат. — Но мне понятно одно: идеал, который требует использования любых средств для его достижения, есть не идеал, а дерьмо!

Мережковский посмотрел на Зинчука, потом на Панкрата, засмеялся, ударил себя ладонями по коленям (этот жест Зинчук, наверное, перенял у него) и встал.

— Вы упрямый и недалекий человек, Панкрат Кондратович. Видимо, я ошибся, полагая, что вы способны оценить и понять наши идеи. Придется показать вас нашим медикам. Идиотизм они не вылечивают, но поднять интеллект могут. Хотя мне искренне вас жаль.

— Ничего не поделаешь, — насмешливо пожал плечами Панкрат, собираясь в тугой комок мышц и нервов, — прошла любовь, завяли помидоры.

Зинчук поднял свой необычный пистолет, но, заметив напрягшееся лицо Воробьева, его готовность к броску, опустил «болевик».

— Архип Иванович, он не прочь подраться. Может быть, я попробую успокоить его иначе?

Мережковский в нерешительности остановился, посмотрел на часы.

— У нас мало времени.

— Да я быстро.

— Хорошо, подожду минуту.

Зинчук отдал ему «болевик» и тотчас же прыгнул к Панкрату, будто его метнула катапульта. Гостиная, ставшая ареной боя, была не слишком велика, к тому же почти всю ее площадь занимала мебель: два кресла, диван, овальный стол на гнутых ножках, стеклянный буфет, трюмо, торшер, телевизор на подставке, — поэтому Панкрату пришлось вспомнить школу «утки» — систему боя в ограниченных пространствах. Но и Зинчук знал приемы этой школы, хотя принципиального значения это не имело. Главным было то, что он владел редким змеиным стилем рукопашного боя ца-цюань — стилем «королевской кобры», в основе которого лежало подражание гигантской ядовитой королевской кобре — гамадриату. Панкрат знал о существовании стиля ца-цюань, разработанного еще в девятом веке монахами монастыря Кэпусы[65], но сталкивался с мастером этой школы впервые. Видимо, капитан Зинчук не один год провел в Китае, неважно — по долгу службы или нет, и смог достичь квалификации мастера шэ-цюань.