Тем временем он продолжал:
– Ты стал более сложным и интересным. Сначала твой образ был плоским, даже одномерным. – Он откашлялся и на мгновение улыбнулся, глядя на свои руки.
– Как мне не повезло.
Он поморщился, почувствовав в моем голосе гнев, но заставил себя, несмотря на это, поднять голову.
– Последняя книга, где героем был ты, – «Как похоже па падшего ангела». Я начал ее в 1990 году, но, чтобы закончить, мне потребовалось почти три года. Я проработал до 1993-го. За это время у меня возникло немало проблем. Зато жизнь была весьма интересной. – Эти слова прозвучали у него с неприятной горечью. – Писатели не создают свои лучшие произведения, когда им живется интересно, Клайд. Поверь мне на слово.
Я взглянул на его мешковатую одежду, висящую па нем, как на бродяге, и решил, что в этом он прав. – Может быть, из-за этого вы все так перепутали теперь, – сказал я. – Это сообщение относительно лотереи и сорока тысяч долларов было пустой болтовней – к югу от грешницы выигрыши выплачиваются только в песо.
– Я знал это, – заметил он мягко. – Не могу сказать, что время от времени не допускаю ошибок. Возможно, я и являюсь чем-то вроде Создателя в этом мире или для этого мира, но в своем собственном мире я самый обычный человек. Но, когда я все-таки допускаю ошибки, ты и другие действующие лица никогда об этом не догадываются, Клайд, потому что эти ошибки и промахи в последовательности изложения составляют часть вашей жизни. Да, Пиория лгал тебе. Я знал это и хотел, чтобы и ты об этом догадался.
– Почему?
Он пожал плечами, снова со смущенной улыбкой, словно немного пристыженный.
– Это было нужно, чтобы ты хоть немного подготовился к моему появлению. Именно поэтому все и было сделано, начиная с Деммиков. Мне не хотелось слишком уж пугать тебя.
Любой опытный частный детектив всегда замечает, говорит правду человек, сидящий в кресле посетителя, или лжет. А вот догадаться, когда клиент говорит правду, но при этом намеренно что-то скрывает, тут требуется особый талант, и я сомневаюсь, что даже гениальные частные детективы способны постоянно это обнаруживать. Возможно, я догадывался об этом, потому что Ландри мыслил параллельно со мной, но я понял, что кое-что он скрывал от меня. Вопрос заключался лишь в одном: спросить его об этом или нет.
Остановил меня, однако, внезапный ужасный проблеск* интуиции, появившийся ниоткуда, подобно призраку, что сочится из стены дома, населенного привидениями. Она имела отношение к Деммикам. Прошлым вечером они вели себя так спокойно и тихо по той причине, что мертвецы не увлекаются семейными ссорами, – это одно из нерушимых правил подобно тому, которое гласит, что игральные кости всегда падают вниз; вы всегда можете рассчитывать на это при любых обстоятельствах. Почти с самого первого момента, когда я познакомился с Джорджем Деммиком, я почувствовал, что под его учтивостью и воспитанностью, так и бросающихся в глаза, скрывается неистовая ярость, а за прелестным лицом и веселым поведением Глории Деммик где-то в тени прячется стерва с острыми когтями и зубами, постоянно готовая пустить их в дело. Своими манерами они слишком уж напоминали персонажей Коула Портера, если вы понимаете, что я имею в виду. Теперь я был почему-то уверен, что Джордж наконец не выдержал и убил свою жену… а за компанию и постоянно гавкающего валлийского корги. Глория, усилиями Джорджа, сидит сейчас, наверное, в углу ванной комнаты между душем и унитазом, с почерневшим лицом, выпученными глазами, напоминающими старые потертые мраморные шарики, с языком, высовывающимся меж синих губ. На ее коленях голова собаки, проволока от занавески туго обмотана вокруг собачьей шеи, визгливый пес замолчал навсегда. А Джордж? Он валяется мертвый на кровати, на тумбочке рядом бутылочка веропала, принадлежавшая Глории и теперь пустая. Больше не будет вечеринок, танцев под джазовую музыку в «Ал-Арифе», увлекательных рассказов об убийствах в высшем обществе в Палм-Дезерт или Беверли-Глен. Сейчас их тела остывали, притягивая к себе мух, бледнея под слоем модного загара, приобретенного в плавательных бассейнах.
Джордж и Глория Деммик умерли внутри странной машинки этого человека, в его воображении.
– Вам не удалось напугать меня, – сказал я и тут же подумал: «А вдруг ему удастся сделать это как следует? Задайте себе вопрос: как подготовить человека к предстоящей встрече с Создателем? Готов побиться об заклад, что даже Моисей вспотел от волнения, когда увидел, что куст начинает светиться, а ведь я всего лишь частный детектив, работающий за сорок долларов в день плюс компенсация расходов».
– «Как похоже на падшего ангела» – это была повесть про Мейвис Уэлд. Само имя – Мейвис Уэлд – я позаимствовал из романа «Маленькая сестра», написанного Реймондом Чандлером. – Он посмотрел на меня с тревожной неуверенностью, в которой скрывался намек на вину. – Этим я хотел отдать дань своего восхищения мастерством этого писателя.
– Браво, – сказал я, – но это имя мне незнакомо.
– Разумеется. В твоем мире – который является моим вариантом Лос-Анджелеса, конечно, – Чандлера никогда не существовало. Тем не менее я использовал самые разные имена из его книг в своих. Фулуайлдер-билдинг, где был офис Филиппа Марлоу, героя многих произведений Чандлера. Верной Клейн… Пиория Смит… и Клайд Амни, разумеется. Это было имя адвоката в «Плейбэке» Чандлера.
– И таким образом вы отдали ему дань своего восхищения?
– Совершенно верно.
– По-вашему, это дань восхищения, но мне кажется, что это затейливая форма простого заимствования. – В этот момент я почувствовал себя как-то странно, потому что узнал, что мое имя было придумано человеком, о котором я никогда не слышал, причем в мире, о существовании которого я даже не подозревал.
Ландри покраснел, но глаз не опустил.
– Ну хорошо, может быть, я и вправду виновен в небольшом плагиате. Несомненно, я использовал стиль Чандлера как свой собственный, но в этом я далеко не первый.
Росс Макдоналд поступил точно так же в пятидесятые и шестидесятые годы, Роберт Паркер – в семидесятые и восьмидесятые, а критики увенчали их за это лавровыми венками. К тому же сам Чандлер позаимствовал многое у Хэммета и Хемингуэя, не говоря о массе дешевых.
Писателей, таких, как… Я поднял руку.
– Давайте пропустим обзор литературы и перейдем к заключительным строкам. Это представляется безумным, но… – Мой взгляд упал на фотографию Рузвельта, оттуда переместился на сверхъестественно чистый бювар и затем остановился на худом лице человека, сидящего напротив меня. – …Но предположим, что я верю в это. Тогда что вы здесь делаете? Откуда вы появились?
Правда, ответ на эти вопросы я уже знал. Я работаю частным детективом, потому что зарабатываю этим на жизнь, но ответ пришел не из головы, а из сердца.
– Я прибыл за вами.
– За мной.
– Извините меня, но я действительно прибыл за вами. Боюсь, что вам придется начать думать о своей жизни по-другому, Клайд. Как… ну… о паре ботинок. Вы снимаете их, а я надеваю. И как только я зашнурую ботинки, тут же уйду прочь.
Разумеется. Ну конечно, он так и собирается поступить. И внезапно я понял, что должен сделать… единственное, что я мог сделать. Избавиться от него.
Для начала я широко улыбнулся – это была улыбка из разряда «расскажите мне побольше». В то же время я подобрал под себя ноги, готовясь мгновенно оттолкнуться ими и броситься через стол на Ландри. Мне стало ясно, что только один из нас сможет выйти из этой комнаты. Я намерен был оказаться этим одним.
– Вот как? – заметил я. – Как интересно. А что случится со мной, Сэмми? Что случится с частным детективом, внезапно лишившимся шнурков?
Какая судьба постигнет Клайда……Амни – это должно было оказаться последним словом, которое услышит в своей жизни этот вор, любитель вмешиваться в чужие дела. Как только это слово сорвется с моих губ, я собирался броситься на него. Однако, похоже, телепатия действует в обе стороны. Я заметил, как в его глазах появилась тревога, глаза закрылись и губы сжались, свидетельствуя о полной концентрации. По-видимому, он решил не прибегать к помощи машинки Бака Роджера. Понял, что на нее у него просто не осталось времени.