господин, этот дьявольский старик точно не отступится. Что нам делать дальше?
Чу Сюнь очень устал. Не открывая глаз, он спокойным и ровным тоном успокоил всех:
— Нужно дождаться рассвета. Днем злые духи бессильны.
— Но среди нас так много детей и стариков, есть раненые. Сможем ли мы добраться до Путо за один день?
Чу Сюнь тепло сказал:
— Не волнуйтесь, если потребуется, мы сделаем привал по дороге. Завтра вам просто нужно идти быстрее. Об остальном я позабочусь сам.
Молодой князь всегда защищал их. Раз он сказал, что все будет хорошо, они безоговорочно поверили ему. Маленький ребенок доковылял до него и протянул Чу Сюню кусочек кунжутной конфеты. Князь чуть разлепил веки и с улыбкой погладил малыша по волосам. Он собирался что-то сказать, когда к нему подбежал стражник и закричал:
— Князь! Беда!
— Что случилось?
— Там маленький господин с Сяо Манем… Сяо Мань забрал маленького господина… за пределы барьера…. они в храме... — этот человек был слишком взволнован, чтобы говорить связно. Он упал на колени перед князем и заплакал.
Чу Сюнь с трудом поднялся и на подкашивающихся от усталости ногах выбежал под проливной дождь.
Глава 67. Сердце этого достопочтенного скорбит 18+
Предупреждение: 18+ каннибализм
Храм божественного покровителя города располагался на границе барьера, созданного Чу Сюнем. Ступени храма были еще под защитой, но сам храм находился за пределами барьера.
Внутри храма горел тусклый свет.
Более дюжины восстановивших свои тела призраков стояли по обе стороны от связанной женщины в красном платье. Она стояла спиной к двери и, запрокинув голову, смотрела на огромную статую божества в глубине храма.
Рядом с ней, потупив взгляд, стоял Сяо Мань, который сжимал плечи ребенка, удерживая того на месте.
Потеряв контроль над собой, Чу Сюнь закричал:
— Лань-эр!
Малышом у алтаря оказался Чу Лань — сын Чу Сюня. Сердце Мо Жаня сжалось. В тот момент, когда Мо Жань увидел удерживаемого ребенка, он как будто снова ощутил на языке вкус цветочного пирожного и рванулся вперед, но Чу Ваньнин преградил ему путь:
— Не ходи!
— Почему?!
Чу Ваньнин посмотрел на него и тихо сказал:
— Все эти люди умерли двести лет назад. Теперь, когда эта иллюзия стала реальностью, я боюсь, что тебе будет больно.
Только сейчас Мо Жань вспомнил, где они находятся. Мертвые были давно мертвы, и изменить это было не в их силах.
За духовным барьером маленький мальчик рыдал, размазывая по щекам слезы:
— Папа! Папа, спаси меня! Папа, спаси Лань-эра!
Губы Чу Сюня слегка дрожали, когда он строго спросил Сяо Маня:
— Зачем ты это делаешь? Я не был несправедлив к тебе! Отпусти моего сына!
Опустив голову, парень проигнорировал слова Чу Сюня, как будто и ничего не услышал. Он только сильнее сжал плечи Чу Ланя обеими руками и попятился назад. Казалось, сердце Сяо Маня дрогнуло. На его левой руке между большим и указательным пальцем проявилась точка похожая на родимое пятно, вены на руках вздулись, и все тело била дрожь.
В это время некоторые горожане, собравшиеся в поисках убежища в поместье наместника, следом за князем пришли к храму. Когда они видели, что происходит, то, пытаясь справиться с испугом и гневом, начинали шептаться:
— Это же сын молодого князя…
— Как это могло случиться…
Сяо Мань достал нож и резанул по веревке, которой была связана женщина в красном. Та, как будто очнувшись ото сна, медленно повернулась к двери. Она была прекрасна, как белый лотос в лучах утреннего солнца. Длинная изящная шея, необыкновенно прекрасное, белое как бумага, лицо, красные как кровь губы. Женщина чуть кокетливо улыбнулась Чу Сюню, но от этой улыбки его бросило в холодный пот…
Стоило неровному сиянию храмовых свечей осветить это прекрасное лицо, как многие люди постарше замерли, как громом пораженные.
Улыбка женщины стала печальной. Полным нежности голосом она обратилась к князю Чу:
— Муж мой.
Мо Жань: — !..
Чу Ваньнин: — …
Эта женщина оказалась мертвой женой Чу Сюня!
Госпожа Чу быстро огляделась вокруг. Ее выразительные глаза нашли сына, бьющегося в руках Сяо Маня, и она протянула руки, чтобы забрать ребенка. В какой-то миг показалось, что Сяо Мань не отдаст ей ребенка. Он прижал к себе Чу Ланя, но освобожденная от сдерживающих пут призрачная супруга Чу Сюня сейчас была сильнее любого человека. Она с легкостью вырвала мальчика из его рук и прижала к своей груди. К сожалению, эта женщина умерла во время эпидемии, когда ее сыну не исполнилось даже месяца, и ребенок, конечно, не мог вспомнить ее. Чу Лань никогда не видел своей матери, поэтому в объятиях странной незнакомки продолжал отчаянно вырываться из ее рук, плакать и звать отца.
— Любимый мой, не плачь больше. Мама отведет тебя к твоему отцу.
Своими тонкими, как стебли бамбука, и белыми как фарфор руками княгиня Чу подняла ребенка и вышла из дверей храма. Она спустилась по мокрым от дождя ступенькам из серо-голубого известняка и остановилась перед барьером напротив Чу Сюня. При виде этого мужчины лицо призрака отразило сложную гамму эмоций от радости до печали.
— Муж мой, мы так давно не виделись... Как вы жили все эти годы?
Чу Сюнь не мог вымолвить ни слова. Он коснулся барьера дрожащими пальцами, не в силах отвести взгляда от молодой женщины. Его глаза налились кровью от сдерживаемых слез.
— Лань-эр уже такой большой, — прошептала княгиня Чу. — А ты все такой же сдержанный. Я часто думала о тебе... Но ты… совсем не изменился… такой же красивый... Дай мне насмотреться на тебя.
С этими словами она протянула руку и положила ее на барьер. Однако из-за своего призрачного тела женщина не могла пересечь границу. Все, что ей было доступно, это смотреть на человека, стоящего перед ней, сквозь золотистую световую завесу.
Чу Сюнь закрыл глаза. Ресницы его уже были влажными от слез.
Он приложил ладонь к ладони госпожи и открыл глаза. Теперь их разделял только барьер, сквозь который они смотрели друг на друга так, словно только вчера встретились и полюбили друг друга.
Чу Сюнь, из последних сил сдерживая рыдания, выдохнул:
— Жена моя…
Эта пара была разлучена жизнью и смертью годы назад, но сегодня им выпала пара драгоценных минут, чтобы увидеться вновь.
— Жива ли яблоня, которую я посадила в тот год на нашем заднем дворе?