Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Оба джентльмена, каждый въ свою очередь, прочитали билетъ м-ра Пикквика, и одинъ изъ нихъ отозвался, что это была «штука», другой выразилъ положительное убѣжденіе, что тутъ должна быть «закорючка». Выразивъ чувствованія такими энергическими и совершенно удобопонятными терминами, джентльмены искоса перемигнулись между собою и потомъ устремили пытливые взоры на почтенную фигуру м-ра Пикквика.

— И какъ нарочно въ такую пору, когда пріобрѣли мы эти превосходныя постели! — сказалъ докторъ кувыркательной профессіи, обозрѣвая три грязные матраца въ углу комнаты, гдѣ подлѣ нихъ стояли разбитая умывальница, ведро, тазъ и разбитое блюдечко съ желтымъ мыломъ. — Пренепріятная исторія.

М-ръ Мартынъ выразилъ такое же точно мнѣніе въ сильнѣйшихъ выраженіяхъ. М-ръ Симпсонъ присовокупилъ нѣсколько дополнительныхъ замѣчаній насчетъ безсовѣстности и жестокосердія тюремныхъ стражей и потомъ, засучивъ рукава, началъ промывать зелень къ обѣду.

Въ продолженіе всей этой сцены м-ръ Пикквикъ занимался пытливымъ обозрѣніемъ комнаты и нашелъ, что она чрезвычайно грязна и пропитана запахомъ весьма неблаговоннымъ. Не было никакихъ слѣдовъ ковра, занавѣсокъ или шторъ. Не было и перегородки для кладовой или чулана. Лишнихъ вещей, конечно, не имѣлось въ наличности y жильцовъ; но все же тутъ въ глаза посторонняго наблюдателя весьма непріятно бросались черствыя и подернутыя плѣсенью корки хлѣба, куски гнилого сыра, мокрыя тряпки, яичныя скорлупы, куски говядины, разныя принадлежности мужского туалета, обломки тарелокъ, ножи безъ черенковъ, вилки безъ трезубцевъ, раздувательные мѣхи безъ рукоятокъ, и пр., и пр. Все это, безъ всякаго порядка и симметріи, разбросано было по полу маленькой комнаты, которая служила и гостиной, и столовой, и спальней для трехъ праздныхъ джентльменовъ, не озабоченныхъ никакою служебною или ученою дѣятельностью.

— Это авось можно будетъ какъ-нибудь уладить, — замѣтилъ мясникъ послѣ продолжительнаго молчанія. — Вы сколько, старичекъ, согласитесь взять отъ насъ на утекъ?

— Прошу извинить, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, — что вы сказали? Я не понялъ васъ?

— За сколько можно васъ выплатить вонъ отсюда? — сказалъ мясникъ. — Артель обыкновенно платитъ два шиллинга шесть пенсовъ. Хотите взять три б_о_б_a? {Этого рода люди объясняются особымъ условнымъ языкомъ, изобрѣтеннымъ для собственнаго употребленія. Б_о_б_ъ, судя по смыслу, соотвѣтствуетъ шиллингу; б_е_н_д_е_р_ъ — шести пенсамъ. Прим. перев.}.

— Пожалуй, еще прибавимъ б_е_н_д_е_р_ъ, — подхватилъ докторъ кувыркательной профессіи.

— Ну, это ужъ, я полагаю, черезчуръ: довольно и двухъ пенсовъ, — замѣтилъ м-ръ Мартынъ. — Что-жъ вы на это скажете, старичина? Мы намѣрены выплатить васъ на утекъ за три шиллинга шесть пенсовъ въ недѣлю. Идетъ?

— И вдобавокъ поставимъ галлонъ пива могарычу, — присовокупилъ м-ръ Симпсонъ. — Согласны, что ли?

— И разопьемъ его на мѣстѣ,- добавилъ докторъ. — Ну?

— Извините, господа, я совсѣмъ не знаю правилъ этого заведенія, и языкъ вашъ для меня совершенно непонятенъ, — отвѣчалъ ошеломленный м-ръ Пикквикъ. — Точно-ли могу я помѣститься въ какой-нибудь другой комнатѣ? Мнѣ казалось, что нѣтъ.

При этомъ вопросѣ, м-ръ Мартынъ бросилъ на своихъ двухъ пріятелей въ высшей степени изумленный взоръ, и затѣмъ каждый джентльменъ многозначительно указалъ большимъ пальцемъ правой руки черезъ лѣвое плечо.

— Можетъ-ли онъ помѣститься въ другой комнатѣ! — воскликнулъ м-ръ Мартынъ съ улыбкой сожалѣнія. — Каково?

— Ну, если бы, примѣромъ сказать, пришлось мнѣ быть такимъ новичкомъ въ житейскихъ дѣлахъ, я согласился бы цѣликомъ съѣсть свою шляпу и проглотить пряжку, — замѣтилъ докторъ кувыркательной профессіи.

— И я бы то же сдѣлалъ, клянусь честью, — добавилъ бывшій промышленникъ по лошадиной части.

Послѣ этой знаменательной прелюдіи три однокашника увѣдомили въ одинъ голосъ м-ра Пикквика, что деньги въ тюрьмѣ имѣютъ совершенно такую-же цѣнность, какъ и за стѣнами Флита, и что съ помощію звонкаго металла онъ можетъ здѣсь въ одно мгновеніе получить все, что ему угодно.

— И я могу получить для себя особую комнату? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Еще бы! Да вы заикнитесь только, и не дальше, какъ черезъ полчаса будетъ y васъ просто джентльменскій апартаментъ съ мебелью и декораціями, — отвѣчалъ докторъ кувыркательной профессіи.

И затѣмъ, къ общему удовольствію, послѣдовала разлука. М-ръ Пикквикъ еще разъ спустился въ тюремную контору, a три однокашника отправились въ буфетъ прокутить пять шиллинговъ, занятыхъ y него почтеннымъ докторомъ нарочно для этой цѣли.

— Я напередъ зналъ, что дойдетъ до этого, — сказалъ м-ръ Рокеръ съ умилительной улыбкой, когда м-ръ Пикквикъ объяснилъ ему причину своего вторичнаго прихода. — Не говорилъ-ли я вамъ, Недди?

Философическій владѣлецъ универсальнаго перочиннаго ножа промычалъ утвердительный отвѣтъ.

— Я зналъ, что вы потребуете для себя особой комнаты, — сказалъ м-ръ Рокеръ. — Вѣдь вамъ понадобится, конечно, и мебель?

— Безъ всякаго сомнѣнія, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Ну, въ такомъ случаѣ вы можете взять ее y меня напрокатъ: это ужъ здѣсь такъ заведено.

— Съ большимъ удовольствіемъ.

— Имѣется для васъ въ виду превосходная комната во второмъ этажѣ, весьма недалеко отъ общей залы, — продолжалъ м-ръ Рокеръ. — Она принадлежитъ арестанту изъ высшаго апелляціоннаго суда; но онъ можетъ вамъ уступить ее за одинъ фунтъ въ недѣлю. Надѣюсь, это для васъ недорого?

— Недорого, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Въ такомъ случаѣ, пожалуйте со мной, — сказалъ Рокеръ, надѣвая шляпу съ великою поспѣшностью: — мы уладимъ это дѣло минутъ въ пять, никакъ не больше. Ахъ, почему бы вамъ съ самаго начала не сказать объ этомъ, м-ръ Пикквикъ?

Дѣло, какъ предсказалъ тюремщикъ, устроилось съ необыкновенною скоростью. Арестантъ изъ высшаго апелляціоннаго суда, получившій право отдавать свою комнату внаймы, прозябалъ здѣсь съ незапамятныхъ временъ, такъ что уже давно потерялъ и родственниковъ, и друзей, и домъ, и богатство, и счастье. Обезпокоиваемый по временамъ весьма непріятнымъ недостаткомъ въ насущномъ кускѣ хлѣба, онъ съ жадностью выслушалъ предложеніе м-ра Пикквика и охотно согласился уступить ему свою комнату за двадцать шиллинговъ въ недѣлю. Съ этой суммой ему легко было попасть за дешевую цѣну въ артель къ одному или двумъ однокашникамъ въ какой-нибудь каморкѣ.

Въ продолженіе этого торга м-ръ Пикквикъ осматривалъ фигуру незнакомца съ болѣзненнымъ участіемъ. Это былъ высокій, худощавый, тупообразный человѣкъ въ старомъ изношенномъ сюртукѣ и штиблетахъ, съ провалившимися щеками и безпокойными, блуждающими глазами. Губы его были безкровны, кости тонки и остры. Было ясно, что желѣзные зубы заточенія и всѣхъ возможныхъ лишеній пилили его лѣтъ двадцать сряду.

— Гдѣ же вы сами будете жить, сэръ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, положивъ деньги за первую недѣлю на шатающійся столъ.

Незнакомецъ взялъ ихъ дрожащею рукой и отвѣчалъ, что онъ еще самъ не знаетъ. Онъ пойдетъ напередъ и посмотритъ, куда ему можно будетъ передвинуть свою койку.

— Мнѣ кажется, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, протягивая къ нему свою руку съ чувствомъ искренняго соболѣзнованія, — мнѣ кажется, сэръ, вы принуждены будете жить въ какомъ-нибудь шумномъ и тѣсномъ мѣстѣ.

— Очень можетъ статься.

— Ну, такъ я покорнѣйше прошу васъ располагать этою комнатою, какъ своею собственною, когда вамъ нуженъ будетъ покой, или когда кто-нибудь изъ вашихъ друзей придетъ навѣстить васъ.

— Друзей?? Друзья придутъ навѣстить меня?! — перебилъ незнакомецъ удушливымъ голосомъ, производившимъ какое-то странное дребезжаніе въ его горлѣ. — Да если бы лежалъ я на днѣ глубокаго рва или въ грязной и зловонной ямѣ, запаянный и забитый желѣзными гвоздями въ своемъ свинцовомъ гробу, — и тогда свѣтъ не могъ бы забыть меня въ такой мѣрѣ, какъ забытъ я теперь. Я мертвецъ — мертвецъ для общества, и нѣтъ между людьми живой души, которая позаботилась бы о существованіи узника, осужденнаго нашимъ закономъ. Меня придутъ навѣстить друзья? Меня? Великій Боже! Былъ я свѣжъ и молодъ, когда нога моя впервые переступила черезъ, порогъ этой тюрьмы, — и вотъ сталъ я старикомъ, согбеннымъ подъ тяжестью лѣтъ и скорби: человѣческая рука не закроетъ моихъ глазъ, когда я умру, и никто даже не скажетъ: "нѣтъ его, наконецъ, и — слава Богу!"

Неестественное возбужденіе чувства, распространившее необыкновенный свѣтъ на лицѣ этого человѣка, когда онъ говорилъ, тотчасъ же исчезло послѣ заключенія этой рѣчи. Онъ судорожно сжалъ обѣ руки и, пошатываясь съ боку на бокъ, поковылялъ изъ комнаты.

— На него-таки находитъ по временамъ, — сказалъ м-ръ Рокеръ, улыбаясь, — всѣ они иной разъ бываютъ очень похожи на слоновъ, и если что-нибудь расшевелитъ ихъ невзначай, тогда, что называется, пиши пропало.