Читать интересную книгу Мы — есть! - Иар Эльтеррус

— Мама… — с трудом выдавил из себя подполковник. — Господи, как она постарела…

— Если хотите, мы можем немедленно отправить за вашими родственниками людей, — предложил лор-капитан. — Хотя вам лучше пойти, вряд ли ваши женщины поверят незнакомцам.

— Так я могу забрать их с собой?! — расширились глаза подполковника. — Благодарю! Тогда я полностью ваш! Ради того, чтобы они в безопасности жили, я все сделаю! Что там нужно говорить? Арн ил Аарн, что ли?

Офицеры зашумели. Они были потрясены — вот так вот, без каких-либо усилий Аарн взяли и нашли оставшихся в живых родных подполковника? И говорят, что можно забрать их с собой? Многие сомневающиеся сразу приняли решение. Такой невероятный шанс упускать никак нельзя. Ведь большинство из них и не надеялось когда-нибудь увидеть своих родителей, жен, братьев, сестер, детей. Они просто шли и дрались до последнего. Даже зная, что дело безнадежно проиграно, что шанса на победу нет, дрались. Честь не позволяла поступить иначе. А те, у кого чести не имелось? Это был их собственный выбор, таких офицерское братство попросту игнорировало. Многие вообще считали себя уже мертвыми и шли в атаку в рост, с папироской в зубах, плюя на все, не кланяясь пуле. Но оставшимся в живых пришлось задуматься о будущем. И мысли эти веселыми не были. Красные объявили после победы об амнистии и потребовали от служивших в армии Врангеля зарегистрироваться. Немало людей поверили и пошли в регистрационные пункты. Увы, их иллюзии оказались разрушены очень быстро. За первую неделю владычества большевиков в Крыму было расстреляно больше тридцати тысяч человек. Не жалели никого. И вдруг обреченных людей спасают. Кто-то, обладающий такими возможностями, что становилось страшно. Кто-то чужой, пришедший извне. Естественно, что они никак не могли этому кому-то поверить. Много красивых слов можно сказать, но один пример с родными подполковника убедил людей куда как надежнее. Около тридцати тысяч человек в гробовом молчании смотрели, как в стене обшарпанной комнаты завертелась черная воронка, и из нее буквально выпрыгнул подполковник. Он кинулся обнимать мать, жену, племянницу, подбрасывать в воздух орущего мальчишку, испуганного видом незнакомого дяди. Потом что-то сказал, женщины кинулись собираться и вскоре, перекрестившись, вошли в воронку, оказавшись в просторной, пятикомнатной каюте. После этого изображение погасло.

— Извините, господа, — сказал лор-капитан. — Невежливо дальше наблюдать. Пусть люди, так давно не видевшие друг друга, побудут наедине.

— Конечно, — ответил кто-то. — Так вы поможете и нам найти родных?

— Живых найдем. Такую помощь мы окажем даже отправляющимся в эмиграцию. Жестоко не помочь, если имеешь такую возможность.

— А может, не надо эмиграции? — прогудел генерал Гласс. — Фарсен готов предоставить шанс даже проштрафившимся, господа! Вот вы, господин капитан? Если вам дадут шанс искупить свою вину, станете ли вы поступать по-прежнему?

Он внимательно смотрел на того самого капитана, о подлостях которого рассказал альфа-координатор.

— Господин генерал! — вскочил тот на ноги. — Да я… Никогда больше! Я…

— Вы уверены? — внимательно посмотрел на генерала лор-капитан.

— Да! — рявкнул Гласс и незаметно подмигнул.

— Это вам решать, — пожал плечами тот и ухмыльнулся, понимая, что с однополосочных на Фарсене не спустят глаз и не позволят занимать высоких постов.

Артемий воспользовался тем, что Михал Петрович стоял в стороне, быстро встал и подошел к нему.

— Ну, здравствуй, сынок! — добродушно проворчал есаул и обнял молодого казака. — Рад, что ты выжил.

— Здравствуйте, господин есаул! — привычно вытянулся Артемий. — А как мне под ваше командование попасть?

— Руку покажь.

Подхорунжий протянул руку, Михал Петрович посмотрел на три полоски на рукаве и одобрительно хмыкнул, дернув себя за ус.

— Легко, — сказал он. — Скажешь этот их Призыв, и все. Считай, что ты у меня в отряде. Учти, гонять стану, что ту сидорову козу. Не дай бог опозоришь, сам нагайкой угощу.

— Завсегда пожалуйста, господин есаул! — щелкнул каблуками Артемий, едва удерживая улыбку. — Пашка Мерещенко тоже тут и тоже с тремя полосками. И еще два моих приятеля.

— Пашка? — приподнял брови Михал Петрович. — А ну, где ентот охламон? Ходь сюда, неча тебе там сидеть, что сычу на печи!

Пашка опасливо подошел, искоса поглядывая на кулак есаула. Он постоянно влипал в какие-нибудь истории, и Михал Петрович частенько учил его по-отечески. А рука у старого казака была тяжелая.

— Смотри мне! — поднес есаул кулак под нос парню. — Наворотишь чего, мало не покажется. Ну, лады, хлопцы. Вечером пойдем наших со станицы забирать, кто жив. Краснюки не простят, всех уроют. Они, паскуды такие, вообще хотят казачество на корню вывести! Скажешь батьке, Артемий, чтоб ничего не брали, все новое будет. Понял? А то бабы как зачнут собираться, так и за пять дней не закончат.

— Ага, — кивнул головой подхорунжий.

— Нашли земляков, Михаил Петрович? — подошел к ним светловолосый лор-капитан.

— Так точно, — кивнул тот. — С детства этих двоих башибузуков знаю. Дома все дрались, а на войне подружились. Оба наши, с тремя полосками.

— Вот и хорошо, под вашей командой будут. Сейчас, кстати, надо разделить людей. Тех, кто с нами пойдет, в отдельные отсеки перевести. Я буду направлять их к вам, займитесь вместе с Леонидом Григорьевичем. Сбор в туманном зале «Пика Мглы», вы там уже бывали. Попросите Фарнарха открыть проход.

— Понял, — кивнул есаул. — Сделаем.

А потом закрутилась какая-то безумная карусель. Артемий просто растерялся поначалу. Четверо приятелей повторили за кем-то Призыв, и их форма тоже стала черно-серебристой. Потом на сцену потоком повалили люди, избравшие орден. Так поступали далеко не все из имевших на рукаве три полоски, многие предпочли армию Фарсена, а кое-кто и эмиграцию. Но последних, как ни странно, оказалось немного, люди тянулись вслед за друзьями, а большинство решило все же рискнуть и поглядеть, как будет житься в иных мирах. Михал Петрович быстро приставил Артемия с Пашкой к делу, отводить свежеиспеченных Аарн на «Пик Мглы» и селить в каютах, которые указывал друзьям тамошний дварх, которого называли Асиархом. Артемий чуть язык не сломал, пока научился правильно произносить это имя. Первый раз попав в туманный зал, он едва сумел опомниться и долго еще шарахался от клочьев разноцветного тумана в воздухе. При виде бегающих по потолку огромных пауков они с Пашкой то и дело крестились, а драконов и гвардов вообще старались обходить десятой дорогой. Хотя Михал Петрович и сказал, что пауки с драконами тоже аарн и умеют говорить, молодые казаки ничего не могли поделать со своим страхом. Но вскоре стало не до страха, они носились со станции на корабль и обратно, вывалив языки на плечи. Не было времени покурить, присесть, попить чего-нибудь — народ шел валом. Когда все закончилось, друзья опустились на пол, где стояли, и жадно выпили протянутые каким-то пожалевшим их пауком стаканы с соком, совершенно не обратив внимания на то, кто эти стаканы им подал. Там их и нашел есаул. Оглядев взмыленных парней, он хмыкнул и покрутил ус. Потом что-то сказал, из пола вырос столик, на котором стояла бутылка с чем-то коричнево-золотистым. И три стакана.

— Вставайте и выпейте по стакану, — проворчал Михал Петрович. — По одному, больше не надо, а то до утра прыгать будете. Сильная штука!

Артемий с Пашкой послушно встали, выпили и изумленно застыли. Усталости как не бывало, они чувствовали себя сейчас как после добрых полусуток сна.

— Так-то лучше, — кивнул есаул, сам опрокинув стакан непонятного зелья и огладив усы. — Пора нам за родичами в станицу идти. Тихо там, шума не подымать, не стрелять. Краснюков усыпят, вы их не трогайте, не ваше дело с ними разбираться. С нами на всякий случай десятка два местных хлопцев пойдут, подстрахуют. Скажите своим, чтоб ничо не брали, поняли?

Парни дружно кивнули. Артемий возбужденно топтался на месте. Неужто он сейчас увидит батю, мамку, младших сестер? Дед, наверное, помер, он уже в семнадцатом на ладан дышал, не вставал совсем. В стене закрутились пять черных воронок, к которым подхорунжий уже успел привыкнуть. Бояться, по крайней мере, перестал. Михал Петрович показал Артемию пальцем на крайнюю, он кивнул, шагнул в провал и оказался перед порогом родного дома. Ночь. Окна хаты были темными, видно, все уже спали. Бреханул Серко, потом узнал молодого хозяина и ринулся под ноги ластиться. Подхорунжий тихонько рассмеялся, потрепал старого пса по загривку и негромко постучал в окно, под которым обычно спал отец. Некоторое время было тихо, потом кто-то заворочался, кашлянул и до боли родной голос спросил:

— Кого там черт посреди ночи принес?

— Открой, батя, — ответил он. — Я это. Артемий.