перемещенных лиц, после — Америка.
Новый мир был открыт и приветлив. В газетах писали о том, как дома поступают с
изменниками, и Алексей стал понемногу свыкаться с мыслью, что назад пути нет.
Оказался способным к языкам. Много и тяжело работал. Долго искал себе место
под солнцем, исколесил всю Америку, пока не обосновался в Сан-Франсиско.
Встретил добрую женщину и раскрыл ей свое сердце. Затем дети и внуки. Хорошая
семья.
Когда выпадало время остановиться-оглянуться, делал себе голубые минуты, вспоминал далекий город своего детства и ту, что осталась в прошлом…
А Золушка продолжала ждать. Окончилась война, вернулись, казалось, все, кто
только мог и хотел вернуться, но его все не было.
В конце пятидесятых она снова вышла замуж. За ветерана-фронтовика. Знала, что
он тяжело болен, но уж очень хотелось к кому-нибудь прислониться, стать любимой и
нужной.
361
Не сложилось. Маялась по ночам на негнущейся деревянной спине, в стылой
бессоннице, с широко раскрытыми глазами, погруженная в какие-то мысли или обрывки
воспоминаний.
Новый супруг, кажется, все понимал, больше молчал, а через два года его не стало.
А дальше пошли длинною чередой долгие дни, месяцы и годы одиночества. В
послевоенные годы было немало женщин с похожей судьбой, но ей, бывшей детдомовке, было как никому одиноко: во всем мире — ни одной близкой души…
Работала она медсестрой в больнице водников. Пыталась какое-то время найти
себя в компании разбитных сестриц-разведенок, но ничего из этого не вышло: была по
жизни однолюбкой, свою душу застегнула наглухо и в сердце уже никого не пускала.
Говорят, ее очень любили больные. За отзывчивость и душевную щедрость –
именно те качества, что лучше всего произрастают на чахлой детдомовской почве.
Больше она замуж не выходила.
А у меня эта история никак не идет из головы. Я даже не знаю, как оценить судьбы
этих двух незнакомых мне людей.
В тот весенний день приезда в Херсон Алексей узнал, что Золушка находится в
интернате для престарелых, а это значит, слава Богу, жива и все в порядке. И неведомо
ему, прожившему большую часть своей жизни на чужбине, что это на самом деле такое –
наши скорбные дома для одиноких, никому не нужных, брошенных всеми людей — вот
перед вами настоящие видеокадры с этими несчастными…
Так что, Алексей уже никогда не узнает, где, в какой нищете и безысходности
пропадает последние годы та, которая любила его всю свою жизнь.
Он долго ходил по весеннему Херсону. Что-то вдруг узнавал, с тревогой
всматривался в незнакомые лица чужих людей, пару раз доставал нитроглицериновые
капсулы, стремясь умерить бешеное биение неспокойного сердца, пока понял главное: чужие здесь не они, эти люди, среди которых за несколько часов он, коренной херсонец, не встретил ни одного знакомого. Здесь чужой — он сам.
В тот же день он уехал.
А здесь Вера Ивановна Золошко в день женского праздника — 8 Марта 2000-го
года. Узнаете ли вы черты лица той далекой Верочки Золошко, которой мудрая цыганка
нагадала большую любовь, но ни слова не сказала о чем-то другом, не менее важном: о
счастье, которого ей досталось лишь на один год такой длинной трудной любви?
И живет она сегодня в комнате на четверых со своей надеждой и главным
богатством, на которое безумно завидуют ее несчастные соседки: большой фотографией
задумчивого парня на своей тумбочке.
Его фотографией…
362
Жаль только, она уже никогда не узнает, что он все-таки приходил к дому, где они
когда-то были так счастливы. Приехал к ней из далекой Америки.
А мне интересно: что за люди живут сейчас в этом доме с мезонином? Что это за
люди, и как сложатся их судьбы…
_______________
ТАНЦЫ НА ЗАКАТЕ (грустное эссе)
Есть в моем городе, в центре Александровского парка, необычный островок. Весною, летом и осенью здесь появляются немолодые люди, назвавшие свое общественное
объединение словом «Оптимист», и старающиеся во что бы то ни стало соответствовать
этому названию. И пусть они здесь — дважды в неделю — общаются между собой, веселятся и танцуют, быть оптимистами им очень непросто.
Потому что возраст их — возраст утрат и потерь; родные, близкие, друзья большинства
ушли туда, откуда нет возврата. Конечно, у некоторых есть дети и внуки, но они, хотя и
часто близко, давно уже не рядом. Так что, если называть вещи своими именами, на этот
прекрасный островок прибивает людей зыбкой волною выпавшего на их долю
одиночества.
Я расскажу о некоторых из них, а вы попробуйте узнать их среди танцующих. Я
специально держу в поле зрения камеры несколько пар и думаю, сделать это вам будет не
очень трудно.
Иногда в кадре будет появляться женщина, делающая резкие движения в ходе танца. Это
бывшая работница ХБК, знатная прядильщица, муж которой несколько лет назад сгорел
от пьянства. Кстати, при его жизни она никогда так, кажется, не веселилась… Раз в месяц
ее можно увидеть у городской тюрьмы, куда она приносит передачи единственному сыну.
Среди танцующих легко заметить худощавого подтянутого мужчину, бывшего
фронтовика, однорукого инвалида, командира полковой разведки. Когда он надевает на
праздники свои боевые награды, оглядываются даже видавшие виды ветераны.
Два года назад умерла его жена Валентина, бывшая медсестра разведроты, с которой они
прошли вместе всю войну, и душа в душу — более пятидесяти послевоенных лет.
Вообще-то, человек он серьезный, основательный и, несомненно, пользуется среди
женской части танцующих повышенным вниманием.
363
Сегодня после танцев он проводит даму, с которой танцевал, до остановки троллейбуса, вежливо простится, закурит папиросу и направится к своему дому на улице Советской. Он
будет идти спокойно, не глядя по сторонам. Он будет идти и стараться не думать ни о чем.
Хотя это получается не всегда. Потому что в мыслях своих вновь и вновь возвращается к
ней. К тому, что судьба обошлась с ним несправедливо. Валентина была хорошей женой и
верным другом, на нее во всем можно было положиться. А она взяла и подвела. Пусть
один раз в жизни, но — подвела. По крупному. Непоправимо. Оставила одного в самую
трудную пору жизни. Ушла…
Вот такие дела. Значит, одну войну, войну за жизнь, когда-то он выиграл. Но сейчас идет
другое сражение. Против одиночества, а значит, и смерти. И хотя времени между этими
главными войнами прошло всего ничего, каких-то 50 лет, кажется, пришла пора
выбрасывать белый флаг… Никто