– О, если бы нам удалось перерезать веревки и бежать! – прошептал молодой индус.
– Как их перережешь! Кинжалы у нас отобрали, а зубами не перегрызешь крепких лиан, – сказал Андре. – Лучше подождем до утра и попытаемся еще раз умилостивить бая, а если не удастся, пообещаем за нас хороший выкуп.
Пока они шепотом разговаривали, перед тюрьмой все затихло.
Андре кое-как ползком добрался до двери и стал глядеть в щелочку.
Случилось то, что он ожидал: дикари перепились и крепко заснули. Муза храпел, навалившись грузным телом на дверь тюрьмы – его, видимо, и пьяного не оставляла забота о пленных. С этой стороны, значит, путь был отрезан. О том, чтобы проделать лазейку где-нибудь в стене, нечего было и думать, стены были крепко сложены из бревен и вдобавок перевиты бамбуками. Крыша, правда, была соломенная, но что толку, когда до нее все равно не доберешься.
– Видишь, Миана, я был прав, – печально проговорил Андре, – бежать невозможно. Одна надежда, что удастся как-нибудь умилостивить бая.
Только успел договорить, как на крыше послышался легкий шорох, и несколько соломинок, кружась в воздухе, полетели вниз. Андре с Миана взглянули вверх и видят; чья-то рука осторожно раздвигает солому. Вот в образовавшееся отверстие блеснули звезды, потом просунулась чья-то голова и тихий голос спросил:
– Андре-сагиб, ты здесь?
– Боже, это Мали! – вне себя от радости воскликнули молодые люди, забыв всякую осторожность.
– Тсс! – прошептал тот же голос. – Ни звука, не то мы погибли!
Действительно, чуткий Муза проснулся от шума. Он попытался было встать, но хмель ударил ему в голову, он тяжело повалился на землю и опять захрапел. Немного спустя в воздухе закачалась привязанная к крыше веревка, и старый Мали с удивительной для его возраста ловкостью спустился по ней вниз.
Мигом перерезал он лианы на руках и ногах пленников и прошептал:
– Ни слова, и как можно скорее отсюда… Сначала ты, сагиб.
Андре повиновался и быстро взобрался по веревке наверх. Вслед за ним поднялись Мали с Миана. Старик взял с собой веревку, потом тщательно заложил соломой сделанное им отверстие в крыше.
– Теперь им ни за что не догадаться, как мы отсюда выбрались, – прошептал он. – Нас примутся искать в долине, а мы будем уже далеко в горах.
Над крышей тюрьмы подымалась почти отвесно каменная стена горного хребта. Но и здесь со скалы спускалась веревка, предусмотрительно привязанная Мали, по которой наши беглецы и взобрались наверх.
Мали отвязал веревку, аккуратно свернул ее и быстрыми шагами направился со своими спутниками в лес. Тут у одного дерева он остановился, чтобы забрать свои вещи. Миана совсем обезумел от радости, когда увидел прикорнувшего на одеяле Ганумана.
– Я боялся, что твоя обезьяна побежит за мной и выдаст нас, я и привязал ее к дереву, – шепотом объяснил старик.
– Но каким образом она очутилась у тебя? – спросил Миана.
– Да и ты сам каким чудом явился к нам на помощь? – недоумевал Андре.
– Тише, тише! – остановил их старик. – После все расскажу, а теперь нужно удирать, не теряя ни минуты. До зари остается каких-нибудь три-четыре часа, а нам нужно уйти как можно дальше. На рассвете мы придем в долину, где есть деревни, и будем в полной безопасности.
Беглецы были уже далеко, когда Муза, разбуженный криками павлинов, вспомнил о пленниках. «Эко я разоспался», – подумал он, отворил дверь и остолбенел – в тюрьме никого не было. От неожиданности Муза совсем потерял голову; он принялся шарить по углам, заглянул во все щели, полез на крышу, но пленников и след простыл. Хорошо зная, что бай не простит ему побег пленников, Муза, совсем ошалевший от гнева и страха, пинками растолкал спящих караульных и вместе с ними погнался за беглецами. А те как раз в это время выходили на опушку леса и радостными восклицаниями приветствовали солнце, золотым шаром всплывшее над горизонтом. Перед глазами путников развернулась покрытая роскошной растительностью долина; повсюду виднелись небольшие деревеньки с садами и огородами. Молодые люди были в неописуемом восторге, а Мали глядел на них и радовался.
– Мали, милый мой Мали, – говорил Андре, обнимая старика, – смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе за все, что ты для меня сделал… Расскажи, как ты нашел нас. Право, можно подумать, что ты колдун, как это уверяли наши крестьяне.
– И как ты разыскал Ганумана? – спрашивал Миана, нежно поглаживая своего любимца.
– Присядемте сюда на травку, и я все расскажу вам по порядку, – сказал, улыбаясь, старый заклинатель. – Чудесного в этом ничего нет, премудрый Магадева помог мне разыскать вас.
Ужасные минуты пережил я, когда бешеный вихрь на моих глазах оторвал от дерева сук, на котором вы сидели, и сбросил его вместе с вами в бушевавший поток. Я был уверен, что вы погибли, и не мог утешиться. Когда настал день, я слез с дерева, взял мешок с припасами, корзину с Сапрани и другими змеями, ваши корзины так и остались там лежать – и побрел сам не знаю куда. Иду, а сам думаю: раз Андре погиб, на мне лежит обязанность разыскать и спасти его отца и сестру…
– О Мали, ты лучший из людей! – взволнованно проговорил Андре.
– Итак, я решил держать путь на Муссури, – продолжал Мали. – На восьмой день, переходя полянку, я заметил под деревом полуобгорелые головешки, а кругом ясные отпечатки свежих человеческих следов. По форме ступни, отпечаткам пальцев я сразу признал, что это следы Андре-сагиба и Миана. Боги мои, как я обрадовался! Значит, вы спаслись от неминуемой гибели, здоровы и невредимы! Возблагодарив великого Вишну, я пошел по вашим следам. А их было немало: отпечатки ног, сломанные ветви, смятая трава, обгорелые головешки. Но как я ни спешил, моим старым ногам не угнаться было за вами. Судите же, как я обрадовался, когда позавчера наткнулся на костер с тлеющими угольями. Я прибавил шагу и наконец дошел до холма, с вершины которого увидел вас на берегу ручья. Только хотел я закричать вам, как из-за кустов выскочили дикари и увели вас с собой. Ужас и отчаяние овладели мной. Я знал, как жестоки мечисы, знал, что ничто не могло спасти вас от мучительной казни, на которую дикари эти обыкновенно обрекают своих пленников. Тут я решил во что бы то ни стало спасти вас или разделить с вами общую участь. Пока я дошел до густой лесной поросли, окружающей мазанки, совсем стемнело. Бродя почти ощупью, я прислушивался к крикам дикарей в надежде узнать что-либо о вас, как вдруг что-то зашуршало в кустах и большой мохнатый зверь прыгнул мне на спину. Я обмер от страха, но зверь стал ласкаться ко мне, и я узнал Ганумана. Умное животное помогло мне разыскать вас. Примостившись к скале над самой тюрьмой, я слышал, как один из караульных рассказывал со смехом другим, как вас поймали и к какому наказанию присудили. Нельзя было терять дорогого времени. Вмиг в моей голове созрел план: Ганумана я привязал к дереву, а сам, захватив понадежнее веревку, направился к тюрьме. Веревку я прикрепил к дереву, что росло на скале, и спустился на крышу вашей тюрьмы. Тут я обождал, пока караульные заснули. Остальное вам известно… Через три дня мы будем в Муссури.