поверим этому, по крайней мере, не почтем подобного известия за невозможное и несбыточное: но Пушкин-журналист – это другое дело»18.
Другое – это как «дурацкое дело нехитрое», в любом случае – ненужное, проигрышное. Пушкин, пускаясь в журналистику, чувствовал и грязь, и дурной запах этого занятия. В мае 1836 года он писал жене в связи с изданием «Современника»: «Очищать русскую литературу есть чистить нужники и зависеть от полиции. Того и гляди, что… Чёрт их побери! У меня кровь в желчь превращается»19.
Примеров подобных множество: публицистика и журналистика для большого художника по мнению большинства есть, во-первых, риск, во-вторых, ступенька, а то и две, вниз, с Олимпа, если он успел утвердиться. Но надо отдать должное большим мастерам – никто из них не убоялся ни риска, ни попыток свержения с пьедестала: критические окрики не впечатляли и не останавливали. Благодаря отваге и дерзости художников слова русская культура получила и журнал «Современник» Пушкина, и «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя, и «Не могу молчать» вместе с манифестом «Мир погибнет, если я остановлюсь» Льва Толстого, и «Дневник писателя» Достоевского.
Однако очевидно, что в упомянутой иерархии еще ниже, чем художник, занявшийся журнализмом, стоят литературные критики, пишущие о художниках и их сочинениях. Как часто – и как несправедливо! – даже самым серьезным и крупным из когорты критиков русского литературного прошлого (Белинскому, Добролюбову, Писареву, Чернышевскому) приходилось слышать, что если бы они могли сочинять романы и поэмы, то и сочиняли бы; но ведь не могут! А если и пробуют, то лучше, чтобы не пробовали вовсе. Понятно, что всегда есть исключения, что всякий художник на самом деле весьма нуждается в стороннем осмыслении, в добросовестных биографах и исследователях. Но факт остается фактом, и как часто критики, для того чтобы поднять свой престиж, рискуют переступить через основную профессию, перестают писать о чужом творчестве и пытаются заняться своим художеством. Нечего и говорить, как часто это бывает делом провальным (но всегда важно помнить о редких исключениях).
Не стану здесь обижать методистов и их методические штудии, в связи с которыми вспоминается едкое высказывание Бернарда Шоу из его статьи «О воспитании» с прибавлением: тот, кто умеет, тот делает, кто не умеет – тот учит других, а кто не умеет даже учить, тот становится методистом. Понятно, что такое поприще, опять же с точки зрения, условно говоря, сноба, находится в самом низу литературной лестницы.
Но что же есть тогда блогосфера, где ее место, и кто же тогда блогер? Если прислушаться к самооценкам типа «мы – микроорганизмы», то что это и кто это в сегодняшней «литературной табели о рангах»? И почему многим современным блогерам так важно иметь предысторию, культурную опору, возводя ее к «Дневнику писателя» Достоевского?
Блогосфера в ракурсе медиааналитики
«Дневник писателя» Достоевского насчитывает, если совсем немного округлить цифры, полтора столетия.
Блогосфера, или социальная сеть, понимаемая как целостная совокупность всех блогов, насчитывает от силы четверть века. Но за эти годы произошел, как справедливо утверждают медиааналитики социальных сетей, настоящий взрыв авторства, единовременный доступ к которому имеют, по приблизительным оценкам, два с лишним миллиарда человек, получивших выход в Интернет, и это число уже через десятилетие может увеличиться втрое20.
Те, кто во что бы то ни стало хотят стать публичными и популярными личностями, начинают создавать блоги (короткие тексты), для того чтобы набрать аудиторию и активно общаться с ней. Для многих блогеров их блоги становятся профессией, основным занятием, смыслом жизни. Блогер должен понять, что есть в его жизни такое, о чем он может говорить регулярно и что может быть интересно другим. Наряду с блогерами появились влогеры – те, кто записывает свои блоги на видео и размещает, например, на Youtube или в социальной сети Instagram, фотоблоге с текстами, короткими видео и живыми трансляциями. Есть также Telegram, Яндекс Дзен, Live Journal.
Что существенно, блогеры часто стремятся монетизировать блоги – при сноровке они могут стать источником дохода. Чтобы зарабатывать, нужно собирать большие аудитории, разбираться в маркетинге, общаться с рекламодателями; так что если блогерство становится бизнесом, оно требует вложений в оформление, продвижение, подготовку контента21. Интернет полон рекомендаций, как стать блогером, влогером и как на этом зарабатывать деньги: помимо чисто технических навыков, надо бы иметь харизму, идею и тематику.
Но обратим все же внимание на различие, первым делом бросающееся в глаза – возможно, оно и есть самое главное: Достоевский всегда писал только под своим именем и никогда не прятался ни под кличками, ни под прозвищами, ни под псевдонимами, которые были в ходу во все времена, ни тем более под сетевыми именами (никами/никнеймами) – до возникновения сети должно было пройти целых пятнадцать десятилетий.
Нынешние интернет-пользователи и активисты блогосферы выражают крайнее недовольство необходимостью регистрироваться в социальных сетях под реальными именами, если вдруг к такой регистрации их будут принуждать власти. Интернет-сообщество чрезвычайно ценит анонимность своего пребывания в сети и негодует на угрозу тотального запрета анонимности. Возможность цензуры в Интернете вызывает у сетевой общественности крайне негативную реакцию, доходящую до ужаса. Она, эта общественность, полагает, что именно анонимность придает общению в сети беспристрастность и адекватность, ибо не позволяет собеседнику переходить на личности, предвзято судить об авторе сообщения, включая в свое суждение его анкетные либо внешние данные. Анонимность, которая подразумевает в том числе и сокрытие реального социального статуса, влечет, по мнению активистов блогосферы, уничтожение социальных дистанций, позволяет анонимному автору общаться с любыми другими анонимами на равных, без церемоний. Блогеры сомневаются: а возможно ли вообще адекватное общение незнакомых людей, дающих о себе исчерпывающую персональную информацию?22
Большинство обращений интернет-пользователей к медиааналитикам содержит солидарную тревогу. Насколько велика вероятность введения цензуры в Интернете? Какова опасность Интернета после раскрытия своего имени? Рухнет ли Интернет, который создавался как неуправляемая и не отслеживаемая государством анонимная сеть? Есть ли у властей компетентные специалисты, действительно способные воплотить угрозы? Не станет ли введение цензуры в Интернете и нарушение принципа анонимности отказом от демократии, пусть даже от ее видимости?
И только единицы задают альтернативный вопрос: так ли уж это страшно – говорить от своего имени и что плохого в том, чтобы высказывать свое мнение не анонимно, а под настоящими и полными именами?
Ответ на этот вопрос достаточно очевиден: не страшно говорить от своего имени и выражать свое мнение открыто, то есть соглашаться на идентификацию личности человеку законопослушному, лояльному, без преступных или общественно неприемлемых намерений, а также человеку оппозиционных взглядов, которому важно выражать их именно гласно, публично, открыто. В эту категорию никак не попадают экстремисты и радикалы, для которых возможность прятаться за чужими спинами, ворованными документами или