Хеорренда видел эту опасность. Он боялся, что может потерпеть неудачу в своем странствии. Как взойти ему по текучему пламени, взобраться по гневному водопаду, взлететь к краю светозарного порога? Жалобно воззвал он к птице-поводырю, к своей сайва-ледди, вожатому на пути.
Тогда птичка забила крыльями, порхнула в пылающий проход, пронеся Хеорренду мимо разинутых пастей и жадных когтей, через реку огня и дальше. Они летели так быстро, что он ничего не видел и слышал лишь громкий свист ветра Они неслись над бескрайним лесом, самим Меарк-вуду, что тянется по лику земли, разделяя здешнее от запредельного. Посередине Меарк-вуду стоит горная стена, которую поводырь Хеорренды едва сумел перелететь. Все проходы в ней были усыпаны костями тех, кому не удалось закончить это страшное путешествие, а скалы стали пестрыми от лошадиных костей.
Летели они на юг, над желтой степью, где прежде и ворон не летал, летели над желтыми песками под палящим солнцем, которое испепеляло все, что останавливалось под его взглядом. Пересекали они застывшие солью моря по мостам, узким, как волосок, и острым, как меч. Под пылающими, словно кузнечный горн, небесами, над пустынями, горевшими, как раскаленный уголь, несла сайва-ледди путника, пока не приблизились они наконец к устью пещеры Северного Ветра, входу в дыхательное горло земли. За ней возвышались те самые горы, чьи вершины касаются звезд. Спокойно было небо, по которому мчались они, но тот, кто приближается сюда, слышат издалека грохочущий рев ураганов, завывавших над обрывами, видел, как откалывались от скал камни и медленно катились вниз по утесам, видел, как снег бешено крутился в воздухе, повисая морозным туманом на арке небес.
В солнечных пустынях, под клыкастыми небесными горами, лежит дымящееся соленое озеро, воду которого даже собака пить не станет. Посреди озера лежит остров, а на острове — черный провал, на дне которого лежит медный котел о сорока ручках, в котором рождается Северный Ветер Когда он спит, озеро спокойно, но когда он просыпается, нижняя его челюсть вспахивает землю, верхняя — небо. Он сотрясает дно морское, трясет ложе океана сын Эрлик-Хана! Пасть его — огромная разорванная рыба, вокруг него скользят его дутпалар с зелеными боками, бледными грудями, с пастями, словно огромное судно[176].
Здесь источник ярости и безумия, раздоров и войн — здесь влагалище племен, чрево народов, откуда выплескиваются племена земные в дикую пустыню. Погоняет их вперед горячее дыханье урагана и гонит в не знающие солнца долины и болота Меарк-вуду, сквозь опирающийся на колонны мрак этого темного чертога, пока не выходят они на ветреные болота и подернутые голубоватой дымкой пустоши, что лежат по окраинам Срединного Мира. Там собираются эти племена, сбитые с толку и дрожащие, вокруг каменной ограды цитадели королей Оттуда доносится до них звон золотых кубков, мелодичное пенье и веселый смех — там владыки земли пируют среди роскоши.
Некоторое время эти сбившиеся в кучу племена дрожат за холодными стенами, с завистью прислушиваясь к звукам веселой пирушки, что идет в золотоверхих чертогах, к величественному пенью в церквах, ярко освещенных тысячами свечей, словно солнцем. За их стенами, в холодной тьме крадутся эти толпы бродяг, которых не пустили в княжье застолье, дивясь далекому смеху Но затем по пятам за ними приходят с востока иные племена, и несть им числа, и, движимые гневом отчаянья и наслаждением разрушения, они перехлестывают через стену и затопляют улицы городов. Наступает мгновение удивления, восхищения невозможным богатством, работой искусных мастеров, сокровищем, достойным сонма небесного.
Но это ненадолго. Чего люди не могут сделать, то они могут разрушить. Вскоре подует в бронзовые врата, болтающиеся на сломанных петлях, острый ледяной Северный Ветер, сорвет тканые занавеси с выложенных мрамором коридоров и стен залов и ворвется, как взбешенный медведь, в пиршественный зал. Затихает музыка, умолкает смех, и тишина повисает над богатыми палатами, когда морозный ветер начинает забавляться всем, что ему попадается, — золотые кубки катятся по мозаичному полу, кровь течет по узорам и мешается с вином. Словно осенние листья выпархивают из окон горящих библиотек — мудрость громоздится на мертвую мудрость, покуда усталый человек не может уже учиться дальше — пора вставать и идти!
Ураган летит через души людей, и они идут, бьются, кричат, свергают то, что было высоким, вырывают старое, уродуют прекрасное. Прочь, древняя мертвая мудрость, долой устроенные дороги, долой мягкий изгиб! Идет жестокая зима, та, с мраком и тьмой которой могут поспорить лишь юность, отвага и сила Может, снова расцветет весна, но к чему это сейчас, когда ночи долги, а мороз злобен и жесток?
Пернатая помощница Хеорренды опустила его на каменный выступ у зарослей беспокойно раскачивавшегося камыша. За ними, на дрожащем от зноя горизонте, где лежало то озеро, которое он искал, отворялась пасть пещеры. Под ним сбилась кучка серых волков, шерсть их шевелилась под надвигающимся ветром Они все время беспокойно возились, временами рыча и скалясь Страх и ярость охватили зверей, и скопу хеоденингов становилось все страшнее и страшнее от взглядов их кроваво-красных глаз Вдалеке озеро дымилось зноем под жаром висящего горна солнца. Восемь рек впадали в него с каждой стороны, восемь быстрых потоков, через которые скоп с помощью своей сайва-ледди с трудом перебрался во время их сумасшедшего полета.
Когда скоп прикрыл глаза рукой, чтобы посмотреть на остров-башню, встающий из вод, он увидел белогривые волны, хлещущие по его подножью и бросающиеся на берег Пасть пещеры открывалась, ветер начал вырываться наружу. Теперь знойное марево раздалось от внезапных порывов ветра, и темная фигура встала посреди бесплодной равнины. Поверхность озера взбилась, волны бешено пенились. Затем основание пика посередине затуманилось, как подножья поднимающихся до небес дальних хребтов.
Черные грозовые облака собирались над водой, быстро скрывая озеро из виду. Они злобно клубились, яростно перекатывались, испуская струи белого пара. Пока они набирали силу, короткое затишье опустилось на неглубокую ложбинку, где затаился Хеорренда. Но затем послышался глухой ропот, словно вдалеке прилив катился на берег, ревя все громче и страшнее. В черной стене туч, неумолимо наползавшей на равнину, сверкнула молния, деревья вырывало с корнем и расшвыривало, словно траву, что росла у их корней.
Дикий порыв ветра пронесся в небесах, когда вихрь промчался по пустыне. Страшный удар встряхнул тяжелое небо, затем распорол его, словно острым льдистым ножом. Из острова в середине бешеной круговерти поднялся, извиваясь змеей, столп и заскользил, шатаясь и головокружительно вращаясь, как плясун-пророк, когда на него находит припадок. Проходя над озером, он всосал воду, поднял ее смерчем на высоту горы и яростно выплюнул в пустыню ослепляющей пеленой дождя и снежной крупы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});