Учиться плавать Саора, к великому сожалению Рил, все-таки отказалась, да и выходить на открытое место ей все равно было стыдно. Хотя она это и скрывала за показным безразличием, но чутье Рил обмануть было невозможно, и следующие полчаса они провели, сидя на огромных валунах у самого берега, болтая в воде ногами и наблюдая за плавающим у противоположного берега Ташем.
– Рил, а почему бы вам не завести ребенка? – Вдруг спросила Саора, не в силах более видеть, с каким лицом смотрит ее подруга на любимого.
– Ребенка? – Рассеянно переспросила Рил. Потом до нее дошло, на лицо набежала тень, и она обернулась к Саоре. – Я не могу ребенка!
– Почему? Прости, не надо было спрашивать!
– О чем ты? Ах, нет, я не об этом! Все я могу, но… – она немного помолчала – понимаешь, там, в Олгене, Таш не хотел быть со мной, я сама настояла и сама на нем повисла. И в первый раз, и… во второй тоже. Я не могу еще и ребенка!! Он никогда не говорил, что хочет, а я не могу повесить на него еще и это!! Конечно, если я скажу, что хочу, он согласится! Я даже знаю, что он скажет: конечно, Рил, все, что захочешь! Он всегда так говорит, но я-то знаю, каково ему будет жить с мыслью, что, стоит нам погибнуть, как ребенку тут же поставят клеймо. – Рил покачала головой. – У него могло быть много детей, он же не был монахом все эти годы, но у него их нет, значит, он не хочет. У Самконга были, я знаю, и у других тоже, но у него нет. И у Франи нет.
– Да откуда ты знаешь? – Когда прозвучало имя Франи, Саора тут же растеряла все свое хваленое самообладание. – Может, тебе просто не сказали!
Рил снова покачала головой.
– Ни один из них никогда бы не бросил своего ребенка. Ты знаешь, что Франин отец забрал его у матери, когда ему было два года, и обучал всему, что знал, до самой своей смерти? Тем, что Франя жив, он обязан ему. А у Таша была такая мать, что…
В общем, он бы тоже не бросил. И от меня бы прятать не стал, это уж совсем глупо.
Да и вообще, надо видеть, как они относятся к своим ученикам! Ругаются, конечно, но в обиду никогда не дают. А ты хочешь сказать, что они детей… – Живое лицо Рил выразило крайнюю степень отвращения.
Саора вспомнила, сколько незаконных детей ее отца и братьев от всяких служанок и крестьянок, на которых никто никогда не обращал внимания, бегало по поместью, и ей стало нехорошо.
– Но вы же любите друг друга! – Жалобным голосом привела она свой последний аргумент.
– Да, я его люблю. – Просто, безо всякой патетики сказала Рил. – И недавно я поняла, что нет на земле такой вещи, которую я не сделаю, чтобы он был счастлив.
По мнению Саоры, такое самопожертвование было совершенно излишним. Ее учили, что мужчину ни в коем случае нельзя баловать, иначе он потеряет к тебе интерес, и отношения неминуемо испортятся.
– Рил, он же мужчина!
– Я помню! – Засмеялась та.
– А если он решит тебе изменить и попросит помочь, тоже сделаешь? – Это было жестоко, но Саоре хотелось, чтобы Рил сняла, наконец, розовые очки и взглянула на жизнь трезво.
Рил оборвала смех и отвернулась.
– Если влюбится так, что жизнь не в жизнь, то сделаю! – С мрачной решимостью сказала она. – Мне будет больно, но я это сделаю. А вот если к маме Тионе намылится, то пусть сам справляется, не маленький уже!
– Рил, что ты несешь? – Возмутилась Саора. – Как так можно?
Но Рил, не желая продолжать этот разговор, встала на валун, подпрыгнула и щучкой нырнула в воду. Вынырнула почти на середине реки, поплыла к Ташу. Тот, дождавшись, когда она окажется рядом, поднырнул и дернул ее за ногу. Она возмущенно взвизгнула и, подняв тучу брызг, ушла под воду следом за ним.
Они ненормальные! – С ужасом подумала Саора, наблюдая за их возней. – Это ведь ненормально, так любить, это же какое-то сумасшествие, а не любовь!
Она уже предвидела многочисленные неприятности и разочарования, которые ожидают подругу при таком поведении, и страстно желала осудить ее за легкомыслие, но у нее не получалось. Вместо этого почему-то хотелось разрыдаться.
На подготовку к визиту в Бинир у Рил ушло почти трое суток. Она работала вместе с Ташем, и работала серьезно, и он впервые по-настоящему оценил ее способности, а также ее, проявляющуюся даже в мелочах, ответственность. Их предыдущий опыт, несмотря на то, что цель была достигнута, и браслет получен, Таш считал не слишком удачным. Рил чересчур нервничала и потому позволила эмоциям взять верх над разумом, а это для организатора было абсолютно недопустимым.
На этот раз все было по-другому. Тех пятерых, выделенных ей на это дело, самому старшему из которых было пятнадцать, она, прежде всего, напичкала всевозможной информацией о Ведагоре и о Бинире. Таш считал многое из того, что она заставляла их заучивать, лишним, но, когда один из измученных зубрежкой пацанов попробовал возмутиться, по-отечески отвесил ему подзатыльник и сказал: учи, бестолочь, пригодится! Да оно и верно, где еще они могли бы взять планы всех (!) постоялых дворов Бинира, включая сюда сведения о наиболее удобно расположенных комнатах и способах отхода? А уж получить информацию о магических артефактах не через третьи руки, а от того, кто эти артефакты делает собственноручно, вообще дорогого стоило. Про их магическую защиту Таш даже не спрашивал, будучи на двести процентов уверенным, что она у его учеников не хуже, чем у него самого.
Наконец, Рил сочла, что впихнула в головы будущих наемный убийц достаточно информации, чтобы они выжили даже при неблагоприятном развитии событий, снабдила всех пятерых переговорными браслетами, и разрешила идти собираться. На сборы вышколенным Ташем подросткам потребовалось не более получаса, после чего они, предварительно разделившись, отправились в бинойскую столицу.
Ведагор, накануне в очередной раз сменивший постоялый двор, снова заснул поздно, и снова с превеликим трудом. Его измученное болью тело в последнее время отказывалось ему повиноваться даже в такой мелочи, как нормальный сон. Оно больше не хотело искать беглую жену ольрийского князя, не хотело прятаться от бинойской разведки и изгойских наемников, не хотело даже просто двигаться. Оно хотело лечь и умереть. И не сказать, что Ведагор в последнее время не был с ним так уж не согласен.
Он проснулся оттого, что в голове прозвучал тревожный звоночек сторожевого заклинания, который означал, что в комнате, кроме него, кто-то есть, и которого Ведагор подсознательно ждал уже несколько недель. По всем законам логики его просто не могли оставить в покое.
Он слегка, как будто во сне, пошевелил рукой, собираясь активировать заклятие, и тут же застыл, услышав за спиной спокойный женский голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});