и тут же перекредитовывающийся у других банков, транспорт, и даже это крыло изолятора специально подготовлено. Всё, как на конвейере. Знай себе, свою часть операции выполняй в срок, а остальное всё другие сделают.
Вытянув ноги, разведчик Империи мечтательно уставился в потолок. Скоро он увидит Париж. Для начала, почти месяц будет кутить напропалую, отыгрывая образ полицейского-взяточника, нахапавшего денег и сбежавшего из Империи. За этот месяц к нему присмотрится не одна французская спецслужба, проверяя прочность легенды.
Обдорина интересуют Анжуйские. Самый богатый Клан Франции. Слишком пристально они в последнее время стали к России присматриваться, и слишком уверенно идут во власть.
Политика Франции понятна даже школьнику. Франции нужен союзник в противостоянии с Германией и Анжуйские готовы деньги платить, лишь бы вбить клин во всё улучшающиеся отношения между двумя основными странами этой части света.
Сигарета закончилась, и внешник с сожалением притушил окурок.
– Фёдоров, привёл Онищенко? – поинтересовался следователь у контролёра в коридоре.
– Так точно, вашскородь, – звякнул ключами служака.
– Заводи.
* * *
Да что ж такое-то творится! Вроде же всё я предусмотрел. Даже автобус тёплый заранее заказал, чтобы детишек к Джуне в пансионат на пока отвезти, ан нет.
Стоило спуститься с трапа на родную землю, и началось…
Для начала две дюжины гвардейцев, плюс командир. Как вам?
Двадцать пять матёрых взрослых мужиков, и все с выгоревшим Источником.
У трапа встретили, выстроившись строем, если что.
Слушая алькальда, я только охал и морщился.
Ну да, так-то говорил он, что неплохо бы со знакомым мне агентством охранным договор заключить, а то и на процентик какой в учредители к ним войти. Ветераны большой вес среди столичных коллег имеют, и не только среди них. И вот на тебе…
Делать нечего. Пошёл осматривать «пополнение».
Почему так пессиместично? Так я же понимаю головой, что это не я их осматриваю, а себя им показываю.
Стоит строй взрослых мужиков. Всем, как минимум, лет за тридцать, и тут я, весь из себя такой нарядный. Да кто поверит-то…
Со слов алькальда, наше дело их одеть-обуть, а дальше не наша забота. Сдадим их агентству в аренду и останется только деньги получать.
Угу, квак бы не квак…
Это я себя цитирую. Слушая его объяснения, я только ртом хлопал, словно жаба на болоте.
Одеть придётся в МБК, а обуть в протезы. Ну, или наоборот…
Первым, и самым сильным желанием у меня было послать всех, вместе с алькальдом, скажем, э-э… обратно в столицу. Суровые морды гвардейцев иных, более крепких выражений на тот момент не предусматривали.
Начал искать причину, чтобы сформулировать отказ как-то помягче.
– Помнится мне, что разговор про процент в Уставе агентства шёл.
– Дали, – охотно подтвердил алькальд, – Целых двадцать. И ещё сказали, что готовы оплатить половину стоимости МБК и протезов. Предварительный договор у вас в конторе на столе лежит.
Упс-с…
В мировой практике работы бирж сложился свой жаргон. Там идёт постоянное противостояние между «быками» и «медведями». Одни тянут ставки вверх, другие пытаются их обрушить.
У меня тоже есть что-то похожее. Только у меня хомяк постоянно воюет с жабой.
Вот и сейчас хомка раздулся до таких размеров, что жаба, словно опытный прыгун с трамплина, ушла под воду, даже не обозначив всплеска.
Беру. Всех. Не обсуждается.
Плевать, что весь запас готовых протезов пойдёт теперь не на продажу.
Иду вдоль строя, всматриваясь в лица.
Знаете, чем гвардейцы от других видов войск отличаются?
Лицами.
Даже не так. Личностями.
Каждый из них – Личность. И я это вижу. Смотрю на лица, а вижу Личности.
Меня прервал гудок с «Миланы», свидетельствующий о том, что она наконец-то пристыковалась к мачте и готова отдать трап.
Только тут я сообразил, что не так.
В отличии от Камышина, у нас холодновато. Градусов под тридцать с ветром.
– Гвардейцы! Мне срочно нужна помощь. Там двадцать маленьких детей в лёгких осенних куртках. Срочно их в автобус, – схватился я одной рукой за голову, а другой показал на дирижабль.
Повторять не пришлось. Строй рассыпался и ломанулся к мачте. Я прибежал последним. Недаром Степан меня шлёп-ногой пару раз назвал. Не восстановилась ещё нога полностью. Нет-нет, да и встанет не так, с притопом.
Видели бы вы, как гвардейцы моих девочек с мачты по железным ступенькам спускали, закрывая могучими плечами от порывов ветра…
Домой попал часа через три. Знал, что у меня гости, но раньше закончить с делами никак не получалось.
– Ты прилетел три часа назад. Тебе что, не сказали, что я приехала? – встретила меня Дарья вопросом и зарёванной мордашкой.
Сидит на кресле перед камином, в тёплый халат завернулась и нахохлилась.
– Привет, Дашуль. Конечно сказали. Примчался сразу, как только смог освободиться.
– Тебе дела важнее, чем я?
– Ты дома. В тепле. А у меня двадцать девочек на морозе и почти без одежды.
– Девочек?!
– Детей, Дашуля, детей. Лет шести-восьми, – я покладисто поправился, понимая, что претензии у Дашки в общем-то справедливые.
– Где взял?
– Ты не поверишь, по наследству достались, – улыбнулся я, заметив, что воинственный настрой у княжны пошёл на убыль, – А почему сразу не примчался, так я же граф, и у меня есть дела и хлопоты.
– А я теперь урождённая княжна. Фу, слово какое противное, словно ругательное. И уже на пятом месяце, – передразнила меня Дарья, скопировав интонацию.
Бывает, люди глупеют от счастья, а я поглупел просто так. В один момент.
– Э-э, на пятом чего?
– Беременна я, Олежек. Мальчик будет. Одарённый, – глядя мне в глаза, пояснила княжна, тьфу, урождённая княжна, и тут же, следующим извечным женским вопросом, напрочь убила у меня глупую улыбку, начавшую расползаться на всё лицо, – Ты рад?
Глава 30
28 декабря. Бал во дворце князя Воронцова.
Во дворце Воронцовых я впервые. Громадное сооружение, состоящее из нескольких корпусов, соединённых анфиладами переходов, наружных и внутренних. А зал… Если снять крышу и убрать колонны, то моему лётному полю, пожалуй, не уступит размерами. Около левой стены, в её центральной части сделано возвышение, накрытое сверху огромным балдахином алого цвета, по которому идёт роспись золотом. Предназначено это место для особо знатных гостей, желающих полюбоваться на танцующих.
Оркестр разместился у стены противоположной входу в зал. Сразу я бы музыкантов и не заметил, если бы не золочёные арфы, возвышающиеся над головами гостей. Народу ужас сколько. Только в этом зале больше тысячи наберётся. Бросается в глаза обилие военных. Море света от бесчисленных люстр и настенных светильников. Обилие скульптур и лепнины, вполне себе претендующей на