Когда из лагеря наблюдали за подходом двух судов, еще не зная, что суда эти захвачены врагами, то, должно быть, гадали: почему в воду врезается так мало весел? Но разве могли наши враги представить, что сорок саксов победили почти восемьдесят датчан? Вот почему никто не помешал нам подогнать корабли к берегу, и я повел своих воинов на сушу.
– Вы можете сразиться с нами, если не боитесь! – крикнул я нескольким воинам, оставшимся охранять корабли.
Я был в кольчуге и новом шлеме: этакий удачливый полководец. Ударив Вздохом Змея по большому щиту, я зашагал вперед.
– Кто хочет сразиться? – выкрикивал я. – Идите и сражайтесь с нами!
Однако желающих не нашлось. Оставшихся датчан было слишком мало, поэтому они отступили на юг, откуда бессильно наблюдали, как мы жгли их корабли. У нас ушел на это почти целый день, ведь следовало убедиться, что корабли сгорели до самых килей, но все-таки суда были сожжены, и огни пожара послужили для западной части Уэссекса сигналом, что Свейн побежден.
В тот день Свейна не было в Синуите, он был где-то на юге, и, пока горели корабли, я наблюдал за лесистыми холмами, боясь, что сейчас он появится с многочисленным войском. Но он был все еще далеко, а датчане в Синуите никак не могли нас остановить.
Мы сожгли двадцать три корабля, в том числе «Белую лошадь», а двадцать четвертый, один из двух захваченных нами в самом начале, унес нас прочь, когда опустился вечер.
Мы неплохо поживились в датском лагере. Чего там только не было: еда, корабельные канаты, шкуры, оружие и щиты.
Человек десять датчан все еще стояли на низком островке Палфлеота, остальные погибли в прибывающей воде. Выжившие наблюдали, как мы плывем мимо, но удрученно молчали и не предпринимали никаких действий, поэтому я их не тронул. Мы гребли, направляясь к Этелингаэгу, а позади нас, под темнеющим небом, вода покрывала болото, где чайки кричали над утопленниками и где в полумраке, полоща крыльями, летели на север два лебедя.
* * *
Дым от сгоревших судов целых три дня возносился к облакам, а на второй день Эгвин взял захваченное нами судно, посадил на него сорок человек и отправился на Палфлеот, где убил всех уцелевших датчан, кроме шестерых, которых взял в плен. Потом с пятерых из пленников сорвали доспехи и привязали к сваям в отлив, чтобы они медленно утонули, когда вода вернется.
Эгвин потерял в сражении трех человек, но зато привез кольчуги, щиты, шлемы, оружие, браслеты и одного пленника, который не знал ничего, кроме того, что Свейн отправился в набег куда-то в сторону Эксанкестера. Пленник умер два дня спустя, как раз в тот день, когда Альфред возносил молитвы Господу, даровавшему ему победу.
Теперь мы были в безопасности.
Свейн не мог на нас напасть, ведь он потерял все свои корабли, а у Гутрума не было возможности вторгнуться на болото, так что Альфред воспрял духом.
– Король доволен тобой, – сказал мне Беокка.
«Две недели назад, – подумал я, – король сообщил бы мне об этом сам. Мы бы сидели с ним у воды и беседовали, но теперь у Альфреда появился двор, и короля окружали священники».
– Еще бы он не был доволен, – ответил я.
Я как раз упражнялся с оружием, когда меня разыскал Беокка. Мы тренировались каждый день, используя палки вместо мечей, и кое-кто уже ворчал, что людям надоело играть в войну, мол, пора бы уже заняться настоящим делом. Таких я вызывал на бой сам, а когда они, поверженные, валились в грязь, объяснял, что им-то как раз и следует хорошенько попрактиковаться.
– Король тобой доволен, – повторил Беокка, ведя меня по тропе вниз к реке, – но он думает, что ты слишком щепетилен.
– Что?! – Я воззрился на священника, крайне изумленный таким заявлением. – Это еще почему?
– Потому что ты не отправился в Палфлеот, чтобы закончить работу.
– Работа закончена, – ответил я. – Свейн не сможет напасть на нас без кораблей.
– Но не все датчане утонули, – возразил Беокка.
– Мертвых было достаточно. Только представь, что эти люди вынесли! Тебе знаком ужас, который испытываешь, пытаясь перегнать прилив?
Я подумал о тех страданиях, что сам перенес на болоте, о безжалостном приливе, о холодной воде, неумолимо растекающейся вокруг, и страх сжал мое сердце.
– У них ведь все равно не было кораблей! С какой стати мне было убивать беспомощных людей?
– Потому что они язычники, – сказал Беокка, – потому что они ненавистны Господу и людям и потому что они датчане.
– А всего несколько недель назад ты верил, что они станут христианами и мы сможем перековать мечи на орала.
Беокка только отмахнулся и спросил:
– И что, по-твоему, теперь будет делать Свейн?
– Двинется маршем через болото, чтобы присоединиться к Гутруму.
– А Гутрум сейчас в Сиппанхамме.
Мы были уверены, что он именно там.
На болото приходили все новые люди и приносили вести, многие из которых оказывались всего лишь слухами. Однако частенько повторяли, что Гутрум якобы укрепил стены Сиппанхамма и зимует там. Многочисленные отряды захватчиков все еще опустошали разные части Уэссекса, но избегали больших городов на юге страны, где восточные саксы выставили гарнизоны. Один такой гарнизон был в Дорнваракестере, второй – в Винтанкестере, и Беокка считал, что Альфред должен отправиться в один из этих городов, однако король отказался, опасаясь, что Гутрум немедленно осадит город и тогда он сам окажется взаперти. Другое дело – болото: оно слишком большое, чтобы можно было предпринять его осаду, и Гутруму нечего было и надеяться проникнуть далеко в топи.
– У тебя ведь есть дядя в Мерсии, верно? – спросил Беокка, внезапно сменив тему разговора.
– Да, Этельред. Он брат моей матери, олдермен.
Беокку насторожил мой тон.
– Ты, похоже, его не любишь?
– Я едва знаю его.
Вообще-то, я провел несколько недель в доме дяди, успев за это время поссориться с его сыном, которого тоже звали Этельред.
– Он, часом, не подружился с датчанами?
Я покачал головой.
– Они терпят его, оставляя в живых, а он терпит их.
– Король послал в Мерсию гонцов, – заявил священник.
Я поморщился.
– Если он хочет, чтобы мерсийцы поднялись против датчан, то это пустая затея. Их убьют.
– Альфред бы предпочел, чтобы весной они привели людей на юг, – объяснил Беокка.
Мне было непонятно, каким образом мерсийские воины, осуществляя замысел короля, смогут пробраться мимо датчан, чтобы к нам присоединиться, но я ничего не сказал.
– Весной мы рассчитываем на спасение, – продолжал Беокка, – но пока что король хотел бы, чтобы кто-нибудь отправился в Сиппанхамм.
– Священник? – предположил я. – Чтобы поговорить с Гутрумом?