них не нуждаются. Времена, когда поединки один на один что-то решали, давно уже прошли. Пора бы вам это понять и начать мыслить иными категориями. Стратегическими.
— Да, я наслышана о ваших категориях, — ответила на презрение презрением Кейтлетт. — Говорят, графу о потерях в отчётах вы заполняете ещё до начала битвы, записывая туда сразу треть своего личного состава.
Услышав это, Анри странно улыбнулся, снял свои очки и принялся протирать их краем френча:
— Знаете, Ноа, солдаты могут говорить всякое. Не станем же мы доверчиво слушать этот необразованный сброд?
Ноа встрепенулась от такого заявления.
— Мои солдаты — не сброд! И дело тут не в образованности!
— Может быть. Я в этом сомневаюсь. Как по мне, все они не стоят тех денег, что мы на них тратим. И тем не менее, несмотря на то, что там кто-то говорит — мои методы хоть и жестоки, но они работают.
— Просто у вас не было достойного соперника.
— У меня, в отличие от вас, нет никаких соперников, — ехидно объяснил Анри. — Есть только люди, которые стоят на пути и которых нужно с него убрать. Во благо моей страны. — Галлен надел очки и оправил френч, прежде чем продолжить. — Очень не советую оказываться у меня на пути, дочь писаря, иначе…
— Хватит! — не сдержавшись, Ноа со всего размаха влепила ему пощёчину.
Куда-то в угол полетели, разбившись, очки Анри, с его стола посыпались на пол бумаги, а голова командующего дёрнулась так, что он едва не повалился со стула.
— Вы пожалеете об этом… — прошипел Галлен, сжав зубы.
— Даже не надейтесь, — пренебрежительно фыркнула Кейтлетт.
Схватив перо и чистый лист, командующий размашисто что-то написал, а затем скрепил это печатью и вручил Ноа:
— Хотели атаковать? Вперёд. Прямо сейчас.
Взяв лист и бросив на его содержимое один короткий взгляд, Кейтлетт демонстративно пожала плечами и развернулась, собираясь выйти.
— И не рассчитывайте, что я прерву обстрел… — исходился ядом ей вслед Анри.
— Не собираюсь. Мне плевать. Я, в отличие от вас, старый петух, не шарахаюсь от каждого ядра, разорвавшегося в километре.
Сказав это и подумав о том, что чем бы всё ни закончилось, оно того стоило, Ноа вышла. Снаружи её поджидал Альт, ожидавший новостей. Только заметив командующую, он ойкнул и поспешил убраться с её пути.
— Ну как прошли переговоры? — осторожно спросил он, стараясь держаться на расстоянии.
— Я дала ему в морду и хочу повторить, — мечтательно закатывая глаза, ответила Кейтлетт. — А ещё мы идём в атаку.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Но там же… — Альт боязливо покосился в ту сторону, откуда ежесекундно слышались разрывы ядер.
— Да-да: пушки, взрывы, Рейланд Рор. Мне плевать!
— А Галлен?
— Он предпочитает делать записи в своём дневничке, а не воевать. ТРУС! — последнее было скорее выкрикнуто, нежели сказано.
Замечая косившихся на них немногочисленных обитателей лагеря, Альт скромно шаркнул ножкой:
— А мне что делать?
Ноа окинула его коротким взглядом и пренебрежительно отмахнулась:
— Можешь быть свободен.
Больше не задерживаясь, она решительным шагом направилась к своим солдатам, оставив адъютанта одного. Он чувствовал себя паршиво — наори на него Кейтлетт, ему бы не было так обидно, нежели от подобного пренебрежения.
***
Когда «лунные» начали настоящий обстрел, а не просто пристрелочные выстрелы, залегли мы все дружно, даже команды не потребовалось. Оно и неудивительно, мало кто видел на Играх нечто хотя бы отдалённо похожее. У противника было много пушек, очень много. И он все пустил в дело, засыпая мою армию отнюдь не чугунными шарами, тоже весьма опасными, а разрывными бомбами.
Если бы я мог в этот момент думать о чём-то, кроме боязни умереть, то признал бы, что солдаты постарались на славу: за такой короткий срок ров Эльта был углублён и расширен как минимум втрое. Конечно, не номер-люкс, но всё равно лучше, чем лежать в чистом поле и надеяться, что в тебя ничего не прилетит.
Увы, на настолько высшую нервную деятельность я был в этот момент не способен. Меня с головы до пят сковал животный страх, такой, что даже пошевелиться было нельзя. Когда вокруг настоящий ад, сложновато объяснить своему мозгу, что всё в порядке и это понарошку.
Хотелось сжаться в маленький комочек и не шевелиться, пока не придёт мама и не спасёт меня. С трудом мне удалось открыть один глаз, что позволило увидеть, что спасать меня некому — все вокруг находились примерно в аналогичном состоянии панического страха, и если бы не ежесекундно рвущиеся повсюду вокруг бомбы, давно бы побежали.
«Неужели всё закончится вот так? Галлен победил меня просто всухую!»
Вспомнив того напыщенного старика, я понял, что очень не хочу, чтобы он меня победил. Это будет позором посильнее, чем то происшествие с ксероксом и моим галстуком.
«Ну уж нет! Чтобы меня победил человек, который даже на поле боя боится сунуться?! НИ ЗА ЧТО!»
Решимость надрать кое-кому зад, даже если это не приведёт к победе, помогла мне прийти в себя. Ещё немало этому поспособствовало то, что обстрел начал затихать — пушки «лунных» не могли стрелять непрерывно дольше десяти минут, после этого требовалось дать стволам остыть. Я снова мог шевелиться и даже сумел бегло осмотреться и найти Леона, вжавшегося в землю рядом со мной:
— Граф, вы меня слышите?!
Ответа не последовало — похоже, он и вправду находился в аналогичном моему состоянии. Нужно было привести его в чувство.
— Леон, я знаю, вы не трус! Иначе бы вы доставляли мне вдвое меньше проблем! — Увы, это не сработало, тут требовалось что-то посильнее. — Леон, мы собираемся атаковать противника в полный рост, танцуя джигу-дрыгу и распевая песню: «А я любила его сильнее, чем тебя»! Немедленно.
На этот раз граф отреагировал: поднял голову, а на его лице медленно, словно на старой фотографии, проявилось выражение возмущения.
— Это безу… — начал он, но прервался на полуслове, поняв, где находится. — Что? Ох, кажется, отпустило! Спасибо!
— Понимаю, — кивнул я. — Нужно остальных тоже привести в чувство. Самое время для атаки.
Я указал вперёд, на пушки «лунных», которые как раз окончательно затихли, но ненадолго. Леон скептично посмотрел на остальных, которые не то что атаковать, но даже встать вряд ли смогли бы.
— Это безумие! — повторил он.
— Нет, это современная война! Захватим пушки и покажем «лунным», насколько приятно получать ядрами по голове.
— Нас расстреляют на подходе!
— Храбрых и глупых ядра не берут! — заявил я самоуверенно.
— А они в курсе?
— Кто?
— ЯДРА! — Леон в этот момент был одним большим возмущением, впрочем, имелся у него и иной довод «против». — И как