была предназначена зловещая роль «националистического центра», хотя занимался Комитет исключительно формированием позитивного образа СССР за рубежом.
Дополнительное «удобство» евреев в качестве врага-космополита заключалось в том, что они имели теперь собственное государство за пределами СССР, созданное в соответствии с резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины от 29 ноября 1947 г. Но атака на советских евреев началась даже до формального образования еврейского государства. Декларация независимости Израиля была провозглашена 14 мая 1948 г., а первый удар по Еврейскому антифашистскому комитету был нанесен 12 января, когда агентами Министерства государственной безопасности в Минске был убит глава Комитета Соломон Михоэлс. Тогда же начались первые аресты среди членов ЕАК. Следствие о «сионистском заговоре» тянулось несколько лет. Суд завершился в июле 1952 г. 13 из 15 обвиняемых были приговорены к расстрелу. Всего же в связи с «делом ЕАК» в течение 1948–1952 гг. было репрессировано (приговорено к расстрелу и разным срокам лишения свободы) 125 человек.
Однако вместе с завершением этой серии дел (всего таких процессов, связанных с процессом над членами ЕАК, было около 70) кампания по судебному преследованию «космополитов» не завершилась. Ее заключительным аккордом должно было стать стартовавшее 13 января 1953 г. «дело врачей», якобы злоумышлявших против руководителей партии и страны. И только смерть Сталина позволила спустить на тормозах это дело, породившее настоящую панику, поскольку вслед за кремлевскими оказались под подозрением доведенного до психоза общества вообще все врачи. Как вспоминал позднее известный патологоанатом профессор Я. Л. Рапопорт, «в обывательской среде распространялись слухи один нелепее другого, включая «достоверные» сведения о том, что во многих родильных домах были умерщвлены новорожденные или что некий больной умер непосредственно после визита врача, тут же, естественно, арестованного и расстрелянного. Резко упало посещение поликлиник, пустовали аптеки…»
Манипулируя массовыми настроениями, власти смогли обеспечить «всенародное одобрение» карательной кампании. Подготовленное психологически таким образом общество легко признало «вредными» философские, биологические, экономические и социологические воззрения, отличающиеся от одобренных начальством.
Продолжилось и обычное закручивание гаек. Голод 1946–1947 гг. был приписан «саботажникам» из числа нерадивых крестьян, и 2 июня 1948 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни», по которому без суда, распоряжением районного начальства, не только колхозника, но и единоличника можно было сослать в Сибирь. Всего за три месяца проведения в жизнь указа на «спецпоселение» отправилось 23 тыс. крестьян. С 1948 по 1950 г. в стране был закрыт 31 православный монастырь, и ни одно ходатайство верующих об открытии церкви не было удовлетворено после марта 1948 г. Проекты Конституции и партийной программы отправились в архив.
В этой атмосфере сгорел без видимого результата порыв к обновлению жизни, с которым советский народ вышел из войны. Сгорел, казалось, дотла и навсегда.
Могло бы дело пойти иначе, будь Жданов покрепче здоровьем, а Тито не так опасно для Кремля упорен в отстаивании югославской независимости. Но пройдет немного лет, и фронтовики наряду с новым поколением молодежи окажутся главной движущей силой реформаторской оттепели.
И только в эпоху нового «застоя» в конце 1970-х народная память о войне окажется забитой бурьяном бюрократической пропаганды до такой степени, что ее подлинными носителями вместо фронтовиков будут считаться ветераны СМЕРШ.
Подробнее на эту тему 1941 год – уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992.
Merridale, Caterine. Ivan’s war. Life and Death in the Red Army, 1939–1945. NY, Metropolitan Books, 2006.
Александров К. М. Армия генерала Власова. 1944–1945. М.: Яуза: Эксмо, 2006.
Ермолов И. Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941–1944. М.: Центрполиграф, 2010.
Зима В. Ф. Менталитет народов России в войне 1941–1945 годов. М.: ИРИ РАН, 2000.
Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953. М.: РОССПЭН, 1999.
Ковалев Б.H. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М.: Молодая гвардия, 2011.
Ломагин Н. А. Неизвестная блокада. Кн. 1–2. СПб.: Нева; М.: ОЛМА, 2002.
Мельтюхов М. И. Проблема соотношения сил сторон к 22 июня 1941 года // Великая Отечественная катастрофа 3. М.: Эксмо: Яуза, 2007. С. 16, 39.
Полян П. М. Жертвы двух диктатур. Жизнь, труд, унижение и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. М., РОССПЭН, 2002.
Россия и СССР в войнах xx века. Потери вооруженных сил. М.: ОЛМА-пресс, 2001.
Сенявская Е. С. 1941–1945. Фронтовое поколение: Историко-психологическое исследование. М., 1995.
Скрябина Е. А. Страницы жизни. М.: Прогресс-Академия, 1994.
Солонин М. С. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? М.: Яуза: Эксмо, 2007.
Хлевнюк О.В., Горлицкий Й. Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры. М.: РОССПЭН, 2011.
1957. Накануне коммунизма
18 июня 1957 г. на заседании Президиума Совета министров СССР обсуждался вопрос о поездке членов Президиума ЦК КПСС на празднование 250-летия Ленинграда (в 1953-м по случаю смерти Иосифа Сталина торжества не состоялись). Однако обсуждение тут же вышло за рамки конкретного вопроса по форме и по существу. По форме составлявшие значительную часть Президиума Совмина члены Президиума ЦК КПСС потребовали переквалифицировать собрание в созыв Президиума ЦК партии. По существу же члены Президиума обвинили первого секретаря ЦК Кпсс Н. С. Хрущева в просчетах в руководстве экономикой и недопустимом стиле руководства.
Большинство членов Президиума ЦК (председатель Совета министров Н. А. Булганин, председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилов, первые заместители председателя Совета министров В. М. Молотов, Л. М. Каганович, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров и заместитель председателя Г. М. Маленков) приняли решение о смещении Хрущева с занимаемого поста. По сложившейся традиции главу партии фактически назначал Президиум, и его предложение формально утверждалось Пленумом ЦК КПСС.
Для Хрущева ситуация стала критической. Но у него нашлась поддержка, и дискуссия была перенесена на пленум ЦК КПСС. Он и принял решение, подводившее черту под очередным после смерти Сталина потрясением на советском политическом олимпе. В «Истории Коммунистической партии Советского Союза» – каноническом «кирпиче» периода «застоя» – оно представлялось победой здоровых демократических сил над ретроградами-сталинистами: «В то время как партия, претворяя в жизнь решения xx съезда, настойчиво добивалась успехов в развитии народного хозяйства, в подъеме жизненного уровня народа, против ее линии выступила образовавшаяся в Президиуме ЦК КПСС группа Молотова, Кагановича, Маленкова и других. Ее участники вели фракционную работу, противодействовали одобренному xx съездом КПСС курсу партии на исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности… Пленум Центрального Комитета КПСС, состоявшийся в июне 1957 г., в единодушно принятом постановлении «Об антипартийной группе» отметил, что антипартийная группа ставила своей задачей изменить политическую линию партии, сорвать осуществление решений xx съезда КПСС».
Однако так ли уж стремились члены так называемой антипартийной группы вернуться к недавнему и хорошо им памятному политическому режиму и тянули «ведущую и направляющую силу советского общества», а вместе с ней всех остальных назад?
1953–1957 годы: выбор пути
Парадоксально, но к моменту смерти «вождя всех времен и народов» в высшем советском руководстве, пожалуй, не было (за исключением разве что Молотова) убежденных последователей сталинского курса.
Лаврентий Берия первым стал