было с самого начала дать ей понять, кто здесь хозяйка…
С утра улица Парк-лейн перед гостиницей и ее вестибюль были забиты любопытными, кто пожелал хотя бы мельком увидеть меня. Репортажи о моем приезде в Лондон были опубликованы на первых страницах газет, и это вызвало большой интерес. Лондонская Daily Mirror в тот день вышла с заголовком «Величайшая из женщин-вамп прилетела в Лондон накануне вечером». Уверена, именно поэтому среди ожидавших моего появления было так много молодых людей. Вероятно, они понятия не имели, что такое «вамп», и хотели увидеть своими глазами, как такая женщина выглядит…
В результате произошла одна из самых грандиозных пресс-конференций в истории этой гостиницы. Пожалуй, лучше всего описал происходившее там Уильям Холл из лондонской вечерней газеты London Evening News:
Да, впечатление она произвела замечательное, колоссальное и невероятное, это был момент наивысшего триумфа — то, как именно мисс Пола Негри появилась сегодня в полдень перед собравшейся публикой, перед обожающими ее поклонниками. Пола Негри, королева всех женщин-вамп… темпераментная императрица страстей на киноэкранах… изысканный ураган двадцатых годов… та, чья сексуальная пленительность, пробивавшаяся из-под тяжелых век, заставляла мужскую часть кинозала терять сознание прямо в креслах кинотеатров… — она прибыла к нам в Лондон!
Сможет ли она вновь возродиться в том же качестве или она, кого характеризуют все эти метафоры, сама создаст новый образ? Затаив дыхание, мы ожидали чуда. И мисс Негри не обманула наши ожидания.
Толпа у дверей в Золотой зал отеля всколыхнулась, кто-то ахнул — вот мисс Негри торжественно появилась перед всеми собравшимися! Но не одна, а с подругой… И подругой этой оказалась натянувшая стальную цепочку поводка… трехлетняя самка гепарда по имени Кима.
А Пола Негри, в черном атласном наряде, черных кружевных перчатках до локтей, с убранными под черный тюрбан иссиня-черными, как воронье крыло, волосами, и глазом не моргнула, когда Кима, оскаливая клыки, потянула ее за собой.
— Ну, что ты, дорогая, — проворковала Пола, — перестань, а то испугаешь этого джентльмена…
Заметка продолжалась так:
Так мисс Негри на мгновение возродила для всех своих обожателей, воздыхателей и почитателей, заполнивших Золотой зал, славную, ныне ушедшую в прошлое, золотую пору в истории Голливуда.
Я пробыла в Лондоне полтора месяца. Первые три недели ушли на подгонку костюмов и пробы грима. Работая с модельером, я предложила, чтобы отделка у моего наряда из тяжелой парчовой ткани была из шифона, и тогда при любом движении она бы естественно развевалась. Этот прием я помнила еще по первым фильмам в Берлине. Я также хотела сделать что-то необычное со своим обликом, поэтому придумала прическу, которая состояла из длинной стрижки под пажа, увенчанной короной из заплетенных кос. Впоследствии, кстати, она даже стала довольно популярной. Когда начали снимать сцены с моим участим, Нилсон был очень удивлен, насколько хорошо я знаю все аспекты кинопроизводства. Я объяснила ему: «Понимаете, когда кино только начиналось, нам нередко нужно было все делать самим, в любой области, во всем, что требовалось для создания фильма, поэтому мы всему научились. Это и позволяло нам выносить очень многое во время съемок».
Пола Негри со своим партнером-гепардом на пресс-конференции перед съемкой фильма «Лунные пряхи», 1963
Пола Негри в фильме «Лунные пряхи», 1963
Я уезжала из отеля в киностудию каждое утро в шесть тридцать, и даже в дождливую и холодную погоду у дверей отеля всегда околачивалась небольшая группа подростков-мальчишек. Как-то раз я остановилась, чтобы спросить их: — А что вы тут делаете в такую погоду? Ведь простудитесь. Что для вас любопытно? Никто из вас не видел ни одного моего фильма: вы же еще не родились, когда их показывали.
Очаровательный рыжеволосый паренек лет восемнадцати ответил за всех:
— Ну, вы же легенда. А увидеть живую легенду не так часто приходится. Вот мы и не хотим вас пропустить.
Это заявление было и трогательным, и забавным. Что ж, подумала я про себя, получается, что я по-своему стала частью истории, а это что-нибудь да значит…
Съемки фильма «Лунные пряхи» оказались замечательным опытом и, конечно, прекрасной терапией для меня. Мне так понравилось, что я снова оказалась в обойме актеров, а это были Хейли Миллс, Илай Уоллак, Питер Мак-Энери, Ирен Папас — все были исключительно славными и доброжелательными. Поначалу они немного трепетали в моем присутствии, но потом это благоговение улетучилось, как только они увидели, что я перед съемкой эпизода, для разминки, танцую твист. А почему бы и нет? Страшно популярный тогда танец был очень хорош как физическое упражнение. Хейли, захохотав, тут же спросила меня:
— Как вы обходились раньше, до того, как изобрели твист?
— А как же чарльстон? Лапочка, ты слишком молода, чтобы помнить, как его отплясывали, но расспроси-ка своего папу.
С того момента, когда гепардиха и я начали работать бок о бок, мы договорились, пусть не говоря ничего вслух, что я не буду кусать ее, если она не будет кусать меня. Но ее страсть к покусыванию щиколоток сильно не нравилась всем остальным членам киногруппы.
Майкл Дайн написал для меня прекрасную остроумную реплику, которая вызывала аплодисменты у всех, кто бы не был на съемочной площадке, притом всякий раз, когда я произносила ее даже во время репетиций:
— Я пережила две войны, четыре революции и пятерых мужей!
Между прочим, такую же реакцию она вызывала каждый раз и в кинотеатрах, во время показа фильма. Ну что ж, я произносила эти слова с особым чувством, видимо, потому что эта была как бы моя краткая автобиография, за исключением разве что несколько преувеличенного количества мужей.
По воскресеньям я хотела побыть в полном одиночестве, поэтому чаще всего отказывалась от приглашений, которые присылали мне старые друзья. Воскресенье я проводила всякий раз одинаково: сначала шла на мессу в бромптонский Ораторий[389], а потом брала машину и навещала те места, какие когда-то хорошо знала. Что ж, воскресенье я посвящала церкви и воспоминаниям.
Лишь одно событие омрачило полное блаженство моего пребывания в Лондоне, и это была трагедия эпических масштабов. В самый разгар съемок мы узнали об убийстве президента Кеннеди. Нас всех настолько потрясло случившееся, что никто не смог работать и всех распустили по домам. На следующий день я все еще пребывала в такой ужасной тревоге, что не смогла приехать на съемочную площадку. Как это было абсурдно и глупо, чтобы именно та