Сказал Клинок:
— Да, я могу отнять твою жизнь и сломать твою волю. Я даже могу сделать так, чтобы ты никогда не рождалась. Я могу изменить твои чувства так, что сам Казориус, Повелитель Сердец, увидев это, пожелал бы стать моим учеником. Но ничего из этого мне не нужно.
Спросила Нинель:
— Что же тебе нужно? Для чего ты преследуешь меня? Разве тебе мало того, что ты сделал, чудовище?
— Что мне нужно? — Переспросил Клинок. — Трудно ответить. Я — мощь, не знающая равных. Я постиг все. Я почти всемогущ. Все, что я поглотил, стало частью меня, а поглотил я все сущее, вкусив и от плодов древа времени, и от корней его. Но есть маленькая загадка, которую я так и не смог решить — а ты, я надеюсь, мне ее решить поможешь.
— О чем ты говоришь?
— О том, что ты называешь «любовью».
— Ты никогда не узнаешь, что это, — с презрением бросила девушка.
Сказал ей Клинок:
— Ошибаешься. Я знаю, что это. Знаю намного лучше тебя. Знаю — но все же не могу понять. Я созерцал десять тысяч миров в течении десяти тысяч лет. Я видел разные виды любви. Я видел, как запахи проникают в ноздри мужчины и женщины, как следят их глаза за друг другом, как происходят различные химические превращения в их телах. Так рождается желание. Я видел влюбленность и страсть, видел, как меняются эфирные тела мужчины и женщины, приникая друг к другу. Видел я и притяжение разумов, наблюдал и взаимное уважение, и привязанность, и терпение, рождающееся после долгих лет совместной жизни. Видел я и многое другое. Все это довольно примитивно и легко поддается расчету. «Высокие чувства» не более таинственны, чем телесное влечение — все отличие состоит в том, что во втором случае изменяются определенные вещества в телесном мире, а в первом — происходят схожие превращения в мире более тонком. Умеющий видеть легко поймет, как это происходит. Я знаю о любви все. Стоит мне оказать определенное воздействие на некоторые участки твоего тела, или твоего разума, или твоей души — и ты станешь такой, какой я захочу и будешь испытывать те чувства, которые я пожелаю. Я знаю все — и все-таки есть одна вещь, которую я не могу понять.
— Какую? — Спросила Нинель.
— Если я знаю все это, то и Каэрдин должен был знать, — ответил Клинок. — А раз так, почему же он не сумел уберечься от тебя? Ведь если все, что вы называете любовью — лишь определенные изменения в плоти, душе и сознании, как ты могла пленить Каэрдина? Что стоило ему создать соответствующую колдовскую преграду — как поступил один из твоих создателей, Эмерхад? А если он хотел испытать некоторые приятные ощущения, которые дает влюбленность, почему Каэрдин не выдавил из себя этот гной, когда стало ясно, что эти же самые ощущения подталкивают его к саморазрушению? Вот что мне непостижимо.
Сказала Нинель:
— Ты разделил целое на части, исследовал каждую часть и теперь удивляешься, куда же исчезла жизнь, прежде соединявшая части. Да ведь эту самую жизнь ты уничтожил, когда разделял целое! В том, что мы зовем любовью, соединяется не только желание, страсть, влюбленность и привязанность. Кроме того есть еще и стремление любить — то, что собирает все наши чувства, соединяет их, усиливает, развивает и направляет их дальше. Есть не только данность, не только то, что присутствует, что дано нам, но и то, к чему мы стремимся, то, что мы выбрали для себя и что желаем осуществить. Будь иначе, мы были бы лишь механическими существами, с которыми что-то происходит; в любви же было бы не больше ценности, чем в росте ногтей и волос. Это стремление не всегда сознательно, но…
— Все это, — перебил ее Клинок. — Я и без тебя знаю. Я знаю еще тысячу других объяснений. Все они бессмысленны. Я легко читаю твои мысли и вижу, что ты говоришь именно то, что думаешь, и не лжешь мне. Из этого я заключаю, что ты и сама не понимаешь природы оружия, которым уничтожила Повелителя Затмений. А раз так, мне придется приступить к изучению этого оружия другим способом.
Спросила его Нинель:
— Что ты хочешь сделать?
Сказал Клинок:
— Мне известно, при каких условиях это оружие стало действовать, а раз оно слепо, то должно сработать еще раз. Я воссоздам эти условия. Первое условие — ты; и ты сейчас стоишь передо мной. Второе условие — Каэрдин. Как видишь, мой облик уже соответствует его облику, мое колдовское могущество также ничем не отличается от того, коим обладал Каэрдин. Теперь я буду постепенно изменять свою сущность так, чтобы она во всем совпала с сущностью Каэрдина, я буду менять свое мышление, и чувства, и некоторые аспекты волшебства таким образом, чтобы совпадение стало совершенным. Ведь Каэрдин пребывает во мне, как и все древо времени, а я могу стать всем, что пребывает во мне. Я буду внимательно следить за тобой, ведь в какой-то момент моего превращения незримое оружие обязательно должно будет покинуть ножны твоей души и обратиться ко мне. Тогда я пойму природу этого оружия, захвачу его и достигну желаемого.
Сказала Нинель:
— Ты никогда не сможешь сделать этого. Ты просто не сможешь в точности стать им.
— Почему ты так думаешь?
Сказала Нинель:
— У Каэрдина была честь.
— Я сделаю себе ее точное подобие.
— А как же стремление, о котором я говорила тебе? Недостаточно просто испытывать те или иные эмоции. Тебе придется еще и своей волей стремиться к этому, как стремился Каэрдин. Тебе это не по силам, ведь твоя воля — это голод и разрушение.
Сказал ей Клинок, усмехнувшись:
— Не беспокойся за меня. Я сумею выполнить то, что хочу. Я вижу, что ты боишься удачного перевоплощения, ведь если оно произойдет, ты потеряешь над собой контроль и кинешься в мои объятья. Ты правильно боишься. Ибо хотя ты утверждаешь, что любовь измерить нельзя, в глубине души, однако, ты знаешь, что прав я, утверждающий, что можно.
И еще сказал он:
— Привлекает меня в этом опыте и кое-что другое. Видишь ли, Нинель, я убил Каэрдина тогда, когда он был слаб и ничтожен, и это немного отравляет мое торжество. Но Повелителя Затмений нельзя уже воскресить, чтобы испытать наши силы на равных. Некогда, на заре времен, так уже было, и тогда он подчинил меня своей воле. Как же мне теперь превзойти его, когда он уже мертв? Я вижу только один способ. Я одержу победу там, где он потерпел поражение. Он не успел или не смог воспротивиться действию твоего незримого оружия. Я буду наготове. Я смогу и успею.
И вот, начал он изменение. Изменение же это было невидимо для глаз Нинель, и она с затаенным ужасом ждала, что последует дальше. Но вот увидела она, что глаза врага ее внезапно остекленели и рот исказила судорога, и пальцы рук искривились и стали похожи на крючья. Что-то пошло не так, как рассчитывал Клинок. По всему его телу прошла сильная дрожь. Он откинул голову и полуоткрыл рот. Тело его стало судорожно содрогаться, как в припадке эпилепсии, крылья беспорядочно били воздух и раскалывали камни. Он упал на землю. Мучительный вой вырвался из его глотки — отчаяние и страшнейшее страдание заключались в нем. Казалось, он борется с кем-то или чем-то невидимым — но бесполезно, и он безнадежно проигрывал в этой борьбе. Наконец, он застыл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});